Тайный враг - Страница 2

Рита тяжело вздохнула и всхлипнула:

— Отчего ж на душе так противно?

Надежда Косарева умела ставить перед собой цели и достигать их. Она таки нашла способ разузнать, где же находятся ее дети. И радостно сообщила Самвелу:

— Я тебе говорила — кто ищет, тот всегда найдет. Я знаю, где мои дочки.

— Где? — встрепенулся Самвел.

— Много будешь знать, скоро состаришься, а ты мне молодой нужен! А я еще хочу побыть за тобой замужем. Итак, выходим на финишную прямую. Девчонки, считай, у меня в кармане, можешь готовить заказчика. Потом мы срочно поженимся, я тебе отстегну, сколько обещала за фиктивный брак… Хотя могу и не платить. Брак-то наш будет не совсем фиктивным, а, Самвельчик? Это ты, как честный человек, должен бы мне доплачивать. Да ладно, я — добрая. Сплавлю девчонок и…

— И? — уточнил Самвел.

— Я тебе говорила — хочу запропасть отсюда навсегда. Туда, где плещет море и пальмы треплет ветер.

— Да, в Африке тебя уже заждались, — усмехнулся Самвел.

— Шути, шути, Самвельчик. Сегодня ты мне шутками своими настроение не испортишь. Жаль только, что полноценную пластику не успею сделать. Ну да ладно, может, оно и к лучшему. Чего красоту природную портить. Ничего, пойду к своему доктору, пусть в темпе меня омолодит, укольчики волшебные, стволовые клетки, ля-ля тополя. И нет здесь зрелой женщины с богатым прошлым Надежды Косаревой. А есть юная восточная принцесса Надия Пашаева, свободная как ветер и достаточно богатая, чтобы начать новую жизнь. Скажи, Самвелчик, ты будешь по мне скучать?

Самвел пожал плечами:

— Была без радости любовь, разлука будет без печали. Так у вас говорят?

— Ах, как обидно. Мог бы и соврать для приличия. Сказал бы: да, Наденька, все глазки выплачу от горя-печали.

— Правда, по-моему, лучше, — нахмурился Самвел.

— Займись лучше заказчиком. Я с девчонками тянуть не буду. Мне надо их быстро продать.

Самвел посуровел:

— Ты этого не сделаешь.

— Не сделаю?! И кто мне запретит? Не слышу ответа. Кто мне запретит распорядиться судьбой собственных детей?

— Я.

— Оп-па! Интересная рокировка — черные внезапно становятся белыми. С чего бы это, Самвельчик? Дай-ка подумать… А, это поездка в детдом на тебя так повлияла. Ты играл роль слезливо-сопливого спонсора и заигрался? Что там с тобой сделали?

— Надя, не дури, при чем здесь детдом? Я тебе и тогда говорил, что ты жестокая женщина, раз не жалеешь своих детей.

— Говорить — говорил. Но до заказчика дозванивался. А теперь что?

Самвел пошел на попятную:

— А я и сейчас звонить не отказываюсь. Только не понимаю, что я буду с этого иметь? За фиктивный брак ты мне деньги пообещала. И я почти пообещал на тебе жениться. Получу деньги — посмотрим. А где мой процент от сделки с детьми? Почему ты об этом ничего не говоришь? Дело подпольное, опасное. Я тоже рискую.

Надежда сразу же успокоилась:

— Так бы и сказал. А то — запрещу… Это вопрос решаемый. Зависит и от тебя тоже. Чем больше заказчик заплатит, тем большим будет твой процент. Устраивает? Я тебя как раз хотела попросить. Когда я заберу девчонок… А это — дело ближайшего будущего, тянуть не буду. Можно я их сюда на время привезу? Само собой тихо, чтобы никто не видел. Пока их не заберет заказчик.

Самвел подумал и согласился.

Борис Михайлович не предполагал, что у Ольги Алексеевны будут большие неприятности после того, что произошло на передаче.

— После этого ужасного случая у нас такое было, лучше не вспоминать, — расстроенно рассказывала она Борюсику. — Начальство сошло с ума. Спонсоры разбежались, дело почти дошло до закрытия канала. А меня горячие головы хотели под суд отдать.

— А вас-то за что? — удивился Борюсик.

— Я же возглавляла проект. А у нас руководитель отвечает за все. Это же я с пеной у рта почти год доказывала всем преимущества прямого эфира, убеждала, что за этим — будущее, что зрителя нужно привлекать живым интересным разговором и возможностью пообщаться в прямом эфире.

Медсестра Марина согласно кивала:

— Это вы здорово придумали…

— Это, к сожалению, не я придумала, — призналась Ольга Алексеевна. — Американцы придумали. Но, посмотрите, даже у нас эта практика на всех центральных телеканалах давно себя оправдала.

— Да, убеждать вы умеете, вас всегда так интересно слушать.

— Ох, лучше бы я молчала. Зато меня же и наказали.

Борис помрачнел:

— Я чувствую себя преступником…

— Что вы! — замахала руками Ольга Алексеевна. — Я-то знаю, что это был просто несчастный случай. Вы правильно сказали, мы — родственные души. Судьба наша такая, Борис Михайлович, страдать от напраслины…

Ольга Алексеевна так старалась, чтобы Борис Михайлович осознал их схожесть и родство душ. Так не хотелось отказываться от мечты прожить с ним жизнь до «самой березки», что посадят над их могилкой преданные друзья…

Виктория Павловна и Анна Вадимовна наконец нашли ту, кого искали, — Антонину Боеву. Она даже согласилась с ними поговорить. Они встретились на улице. Боева пришла с маленьким мальчиком, присутствие которого при разговоре было нежелательным, и его отправили играть на площадку.

— Разрешите представиться. Я — Виктория Павловна, директор детского дома в Радужном, а это Анна Вадимовна, наша медсестра.

— Меня зовут Антонина, чем обязана… — Боева не понимала, чего от нее хотят эти странные тетки.

— Разговор у нас к вам непростой, но от его исхода зависит жизнь многих людей, — начала Виктория Павловна. — Всегда нелегко касаться тем, связанных с личными переживаниями и личными драмами.

— А что случилось? — встревожилась Боева.

Не волнуйтесь, все живы и здоровы, — успокоила ее Анна. — Пална, ты такое вступление сделала, что Антонина бог знает что может подумать. Понимаете, Тонечка, так случилось, что жизнь свела нас с Артемом Боевым. Знаете такого?

Боева напряглась:

— Знаю.

— Еще раз извините, вы были замужем за ним? — спросила Виктория Павловна.

— Была. Вы же знаете это, раз пришли ко мне, — тут Боева закричала: — Артемка, не лезь туда, упадешь!

— Вы сказали — Артем? Это ваш сын? — спросила Анна Вадимовна.

— Да.

— Похож, — кивнула Виктория Павловна. — Дело в том, что Артем Боев сейчас, как бы это сказать… ухаживает за одной нашей хорошей знакомой.

— Зачем вы мне это рассказываете? — прервала ее Боева. — Меня это не касается. Он свободный человек и может делать все, что захочет. Мне не нравится наш разговор.

— Извините, мы только хотели узнать…

Но Боева перебила:

— Я сейчас ничего о нем не знаю, мы отношений не поддерживаем, деньги он мне переводит исправно. Я к нему никаких претензий не имею. Что вам еще нужно?

Виктория Павловна заговорила совсем уж нежным тоном:

— Успокойтесь, Тонечка… Можно мне вас так называть, вы мне в дочки годитесь. У нас к вам нет никаких претензий. Понимаете, до нас дошли слухи, что Артем в браке с вами повел себя… нехорошо. Что там была некая драматическая ситуация, закончившаяся вашим разрывом.

— Нам не хотелось бы касаться ваших личных чувств, мы просим просто помочь нам уточнить некоторые факты, — подхватила Анна. — Понимаете… мы вас, то есть нам… в общем, мы получили на Артема компрометирующий материал.

Боева молча слушала. Анне пришлось рассказывать то, что она узнала.

— И мы пришли спросить вас, правда ли это.

— Кто вам все это наплел? — тихо спросила Боева.

— Неизвестный доброжелатель, в кавычках. Прислал по электронной почте.

Боева поискала глазами сына:

— Артемка, собирайся, пора обедать. Извините, но я ничего рассказывать вам не буду.

— Но, Антонина Петровна, могут пострадать хорошие люди, — жалобно проговорила Анна.

— Я ничего рассказывать не буду, — повторила Боева. — Пойдем, Артемка, скажи тетям «до свидания».

Она взяла сына за руку и собралась уходить.

Виктория Павловна достала из сумочки свою визитку: