Тайные поручения (СИ) - Страница 1

— И вообще, процессы распития водочки в Выборге и Петербурге совершенно разные по своей сути. Когда ты смотришь из окна пятиэтажки на полуразрушенный Выборг, то ни о какой возвышенности речь не идет. Многие могут ошибиться, сравнив твою деятельность с алкоголизмом. Обижаться на это ты не имеешь никакого права.

Бес чокнулся с чертом, и они выпили. Причем, по-разному. Митя залпом, торопившись закусить. Тогда как Гриша не спешил опрокинуть в себя беленькую. Можно даже сказать, что цедил ее.

— Но вот взять сейчас нас с тобой здесь. Два молодых и полных сил мужчины, перед нами расстилается Мойка, за ней Новая Голландия, неподалеку шелестит листва Алексеевского сада. Пройдешь немного и начинается череда дворцов — Бобринский, Павловский, Михайловский. И опять же, сами мы находимся не в доме типовой постройки, а, на минуточку, в этом… Хозяин, как там?..

— В доходном доме Шретера.

— Доходном доме Шретера, — повторил бес, важно подняв палец над головой. — Того самого.

Я мог поклясться, что он понятия не имеет, что это за русский архитектор с немецкой фамилией. Мне самому-то, к своему стыду, пришлось гуглить. Однако на Митю пафос Гриши работал как надо. С самого вселения черт глядел в рот бесу и ловил каждое слово нечисти.

— И та самая водочка, которая бы вроде ничего особенного, здесь напитывается всей этой атмосферой и приобретает другой вкус. А если, к примеру, взять хотя бы вот этот бородинский хлеб, да самый рядовой форшмак, то это уже не обычная посиделка — симфония!

В подтверждении своих слов Гриша намазал запеканку из селедки на кусок черного хлеба и принялся с таким наслаждением жевать, что даже у меня рот наполнился слюной.

Вот ведь, словно и не дрались они недавно, чтобы оказаться здесь. Будто не пихались по пути в Питер, находясь в небольшом пространственном артефакте. Удивительно отходчивая у меня нечисть.

К слову, приняли нас так хорошо, будто каких-то особ королевской крови — верхний этаж дома с видом на Мойку, забитый едой и выпивкой холодильник, да вдобавок ведун у самого входа. Вон, даже отсюда его видно, стоит в брезентовом дождевике так же неподвижно, как медный всадник. Ткач сказал, что Леопольд для всякого рода поручений. Вдруг мне что-то резко понадобится. Ага, ватные палочки в двенадцатом часу ночи или еще одна бутылка водки.

Вроде вон как о тебе заботятся, опекают, а на душе было неспокойно. И не только потому, что я догадывался — этот самый Леопольд здесь не для подай-принеси и не для напоминания, чтобы все жили дружно. Он следит за мной. Куда пойду, что сделаю. И спрашивается, для чего? Непонятно.

Вот нечисть моя сразу приняла все дары Великого Князя. Да, да, я помню: дают — бери, а бьют — беги. Сам понимал, что надо проще относиться к жизни, иначе загремишь после сорока в дурку. Это если повезет и не окажешься там раньше.

Однако я не мог отделаться от ощущения, что все идет как-то неправильно. Ну вот для чего меня привезли сюда? Чтобы я сидел в квартире с видом на Мойку и слушал пространные лекции беса по поводу алкоголя? Для этого даже не надо было ехать сюда. Сидел бы себе на кухне, смотрел на раковину и наслаждался обществом пьяного Гриши.

Единственная из нечисти, кто хоть как-то разделял мои смешанные чувства, была Лихо. Юния первым делом, после того как Ткач оставил нас на этой квартире, стала выпытывать, как именно прошел диалог с Великим Князем. И я ей рассказал, потому что там и скрывать-то особо было нечего. Вот и Лихо не понимала, что за игру затеял Святослав и тот самый старик, Трепов Тимофей Валентинович.

— Может, упусс… стил ты что-то? — спросила Юния.

Я прикрыл глаза, вновь вспоминая свою аудиенцию.

— Зорин Матвей Сергеевич по вашему приказанию явился, Могущественный Государь.

Это мне Михаил подсказал, как лучше себя преподнести. Держаться нужно скромно, инициативу не проявлять, отвечать только тогда, когда того требует ситуация. В общем, вести себя как обычный подкаблучник, пришедший домой с зарплатой. Еще Ткач добавил, чтобы я не выкидывал никаких фортелей. Ага, именно так и сказал. Будто шепнул ему воевода что-то на мой счет. Опять репутация бежит впереди Моти Зорина.

— Прошу вас, Матвей, не робейте. Пусть я и Великий Князь Святослав Александрович Никитинский, пятый своего имени, владетель Великого Новгородского княжества, но вместе с тем всего лишь обычный человек. И немногим старше вас. И мои гости, несмотря на возраст и регалии, лишены всякой чванливости. Смотрите…

Затем вполне обычный человек (пусть и по совместительству кощей) по очереди представил собравшихся в оранжерее — коротышку-воеводу Богдана Ефимовича (с виду действительно доброго малого), худого крона Алексея Вредителя (вот этот не понравился и внешне, и по прозвищу) — молодого ведуна Марата Башку, Карпа Зеркального. Но больше всего я ждал, что скажут о моем старом знакомом. Старом в смысле возраста, а не то чтобы мы все дни рождения вместе справляли.

Вот дошла очередь и до него. Оказался он Треповым Тимофеем Валентиновичем, подданным Великого Князя Тверского. Вообще, с этими княжествами интересно, конечно. Куда не плюнь — везде сплошное величие. Лучше бы дороги делали, а не в пафосе и гордыне соревновались.

Но после представления старика интриги меньше не стало. Если этот Трепов находился у Князя, значит, имеет на того какое-то определенное влияние. Короче, лично для меня — ничего хорошего. Если бы Святослав сейчас сказал, что они тут посовещались и решили меня освежевать, я бы не удивился. Но нет, ничего такого. Даже не внесли набор для порки — считай, день удался. Могущественный Государь говорил вообще о всякой ерунде. Спрашивал, где я работал раньше, до рубежничества, искренне интересовался чужанской жизнью, даже про «девятку» знал, которую я благополучно скинул. Вот так вот, Большой Князь следит за тобой.

Из всего, что имело хоть какой-то смысл — были вопросы про лешего. Тут я отнекиваться не стал. Рассказал про лешачиху и признался, что действительно после этого мы приятельствуем тире дружим.

— Интересно, как же вы, Матвей, собрались нечисть победить, когда по хисту слабее нее были? Да без артефактов.

— С божьей помощью, — ответил я, чувствуя себя немного глупо под многочисленными взглядами этих могущественных рубежников. — Мы же русские, с нами Бог и все такое.

— И значит, лесной черт вас спас? Без зарока, без шантажа? — поинтересовался воевода.

Пришлось опять рассказывать. При этом я себя чувствовал жутко некомфортно. Выяснилось, что я довольно скромный молодой человек. И даже там, где можно было похвастаться, старался максимально сгладить углы и не выпячиваться. Однако не покидало ощущение, что Великий Князь и без того замечательно знает всю мою биографию.

И что меня напрягало больше всего, Святослав — этот парень моего возраста, так четко и не сказал, что именно ему от скромного ведуна надо. Я ожидал прямых приказов или чего-то в этом духе. Хрен там плавал. Он словно собирал информацию для книги «Самые обычные рубежники и где они обитают».

Постепенно Святослав Пятый будто даже утратил интерес ко мне. Аудиенция (хотя она больше походила на фуршет без еды) закончилась, я вместе с Ткачом отошел в сторону, а Великий Князь продолжал разговаривать со своим ближним кругом.

— И что теперь? — спросил я.

— Пока ничего, — ответил кощей. — Князь думает.

Если это была правда, то этому Святославу можно только позавидовать. Когда думал я, то на лбу могла проступить пульсирующая вена. О том, чтобы поддерживать разговор — речи не шло. А Великий Князь общался и улыбался, явно не выпадая из диалога. Только благодаря паре перехваченных взглядов я поверил в истинность сказанного Ткачом. А ведь он правда не забыл обо мне.

Так я проболтался примерно с полчаса. Походил, поизучал растения, поковырял ногой пол, посмотрел в окна, поскучал, снова поковырял ногой пол, опять поскучал… Затем ко мне подошел Ткач и сказал, что сейчас мы подойдем к Великому Князю, поклонимся, извинимся и откланяемся. Мол, так надо.