Тайные полномочия - Страница 59

Ванзаров присел на краешек дивана у самого выхода, Лебедев и Курочкин держались у распахнутой двери.

— Не хочу, чтобы у вас остался осадок…

— Неужели? — иронически воскликнул генерал. — Какая трогательная забота. Я в ней не нуждаюсь. Мне надо отвезти домой племянницу. Это все?

— Позвольте объяснить причины всего, что случилось…

От такого предложения генерал не смог отказаться.

— Слушаю вас… В вашем распоряжении десять минут.

Ванзаров благодарно кивнул:

— Начнем с Рибера. Вы знаете, что команду он набрал специфическую. Прямо скажем: не все из лучших. Почему? Потому что Рибер видел себя крупным политиком, быть может, министром или еще выше. А у каждого политика должны быть связи в самых разных кругах. И эти связи Рибер тщательно выстраивал. Он считал, что барон Дюпре обеспечит ему связь с революционерами. Для растущего политика такие связи очень важны. А бедный Граве, как карточный шулер, должен был стать его связным с воровским миром. Он искренно считал, что эти господа ему в этом помогут. И ошибался, потому что даже не представлял, как выглядят настоящие революционеры или воры. Впрочем, другие члены ему были нужны не меньше…

— Чем же мог пригодиться князь Урусов?

— Помочь с дворянством и титулом. Впрочем, как и Бобби.

— А Немуров?

— Свой человек, верная тень хозяина, — ответил Ванзаров. — В благодарность за верность получает Олимпиаду…

— Лидваль зачем ему понадобился?

— Для карьеры так важно дарить ценные подарки нужным людям. Лидваль вращался среди антикваров и всегда мог предложить что-то редкое и ценное. Для политика и это не мелочь.

— А Илюша Мангейм? Он же сильный атлет был, пока вы его не положили…

— Вы сами ответили: Риберу нужен был преданный лично ему физически сильный человек. Мало ли что. Что же касается вас…

— Меня не надо касаться, — сказал генерал раздраженно. — И так все понятно: дурак с олимпийской идеей, которой он воспользовался… Так кто же его убил?

— Фактически — никто. Рибер совершил самоубийство…

Бутовский воспринял это как еще одну неизбежную новость раннего утра в вагоне двойного литерного, который ехал в Одессу, а приехал в Петербург, чему тут удивляться.

— А не фактически? — спросил он.

— Его к этому подтолкнула смерть князя Бобби и вещь, что пропала из фельдъегерского портфеля, — ответил Ванзаров.

— Может, раскроете нам тайну: что Бобби прятал от всех нас?

— Поверьте, лучше этого не знать… А вот кто украл, охотно.

Генерал выразил интерес.

— Кража, показавшаяся такой загадочной, была примитивна, как фокус ярмарочного балагана, — сказал Ванзаров. — Для него нужен такой же портфель, который так удобно спрятать на спине под пиджаком.

— Где же взять такой портфель? — спросил генерал. — Он же в лавке не продается.

— Верно, не продается. Корреспонденция в нем доставляется в охранное отделение. Не надо красть, а только задержать на время. Они все одинаковы, не нумерованные. Фельдъегерь признал портфель, что остался на полу. И был совершенно прав. Только тот, что привез он, был уже под чьим-то пиджаком.

— Но взять в охранке портфель мог только…

— Вы правы, — согласился Ванзаров. — Проще всего это сделать агенту охранного отделения. И его куратору.

— Но для чего было все это затевать? Для чего убивать Бобби?

— А вы спросите это у господина Чичерова…

Паша, до сих пор тихонько сидевший в кресле, встрепенулся.

— Я! Что! Ничего! Не понимаю! Странно! Зачем! Так! Говорить! — заторопился он.

— Паша… — только сказал Бутовский. Кажется, удивить его удалось.

— Вас что больше поразило: что рядом с вами все это время находился талантливый агент охранки или что он убил Бобби, Граве и пытался подложить украденную вещь в купе Женечки?

Бутовский не нашелся что ответить.

Чичеров тихонько хмыкнул.

— Ума не приложу, Родион Георгиевич, как вы догадались, — сказал он.

— Все просто, Павел Иванович, — ответил Ванзаров. — Вы один не получали приглашения на двойной литерный и никак не могли знать об этом поезде. Если бы вам не сообщили, когда и откуда он отправляется. Помочь в этом могли только два человека, но называть их мы не станем. Однако вы успели. Зачем? Чтобы закончить дело, которое сорвалось у Секеринского. Вернее Секеринскому вы сказали, что вещица исчезла из дома Рибера. И вы не знаете, где она. Но обязательно найдете. И кто бы ее ни украл, предложите невесте Рибера в качестве прощального поклона от охранки. А между тем вещица эта преспокойно хранилась у вас в кармане. Что было так волнующе. Если бы полковник Секеринский не поспешил в тот вечер, не прибыл раньше времени, то она бы наверняка оказалась в пальто Рибера. Но Секеринский не сдержался. Хуже того: позволил себе импровизацию с расстрелом. Что вас сильно задело. И вы, в свою очередь, решили пощекотать ему нервы. В качестве взаимной любезности… Разве не так?

— Что-то вы много знаете, — сказал Чичеров. — Уж не помог ли кто вам?

— Только вы сами, Павел Иванович.

— Это чем же?

— Логикой поступков. Начнем с расстрела холостыми патронами. Даже охранке такое могло сойти с рук только в одном случае: если вы их агент и не станете жаловаться. Секеринский все же не сумасшедший. Но вас случайно расстреляли. С вами случился неприятный казус. Постыдный на первый взгляд. Однако ничего трагического в нем не было. Скорее — наоборот. Вы ударились о стену, а в заднем кармане брюк разбилась бутылка виски, которую подобрали с пола. Не пропадать же добру. Разводы на брюках, конечно, выглядели некрасиво, но запах виски говорил о другом. Вторая бутылка, к сожалению, у вас уцелела.

— Это вы ловко завернули…

— Не ловчее вас. Например, как выбрали финальную жертву для Секеринского. Женечка заметила у вас на спине под пиджаком что-то крупное. И, наверное, спросила у вас. Вы отшутились, но след надо было подчистить. Женечка была обречена. Убивать ее было нельзя, она нужна была живой. Мертвой она могла принести куда больше вреда. Чего доброго, Немуров проговорился бы в отчаянии, что видел вашу спину. А так он прикрывал любимую женщину молчанием. Вот только бедный Граве видел вас так мельком, что не мог понять, кому принадлежит эта спина. Что его и сгубило. Услышав, как он говорит о том вечере с Немуровым, вы поняли, что его надо убирать. И в ход пошла оставшаяся бутылка. На всякий случай яд был у вас с собой. Кстати, порцию Бобби сам Секеринский скормил? Он ведь его друг сердечный, клялся отомстить над телом убитого. Наверняка подсказал князю идею с известной вещицей.

Чичеров тяжело вздохнул:

— Бобби мне жалко… Хороший был человек. Не хотел ему зла. Уж так вышло. Говорил же полковнику: не переборщи. Так бы обмороком кончилось, и все. А он с запасом подсыпал. И вот результат…

— С Граве вышло куда проще. Все сразу.

— Он, дурачок, как бутылку увидел, разум потерял. Еще меня спрашивал, не заметил ли чего… А позвольте, господни Ванзаров, вам вопросик предложить?

Ванзаров не возражал.

— Если вы все так знали, отчего меня сразу не брали?

— Я не был уверен, что вы действуете один. Если бы я допустил ошибку, вещица могла растаять совсем.

— И то верно, хотел кое-кого завербовать, — согласился Чичеров. — Немуров с Урусовым были лучшими кандидатурами. Да лень что-то стало…

— Вы… вы… — начал Бутовский, но не смог закончить. Ему так много хотелось высказать человеку, так грязно и подло обманувшему его доверие, что слов таких не нашлось.

— Что я, генерал? — сказал Чичеров. — Обстоятельства сильнее нас. Засиделись мы что-то, пора по домам. Да и спать хочется…

И он сладко зевнул.

— Как «по домам»? — спросил Бутовский, полагая, что это шутка приговоренного. — Да вас надо под арест, под трибунал!

— А вы спросите у мудрого Родиона Георгиевича, можно меня под трибунал… — Чичеров подмигнул.

Пришлось признать: в сложившейся ситуации Чичерову ничего не угрожает. Никто не позволит выставить перед судом агента охранки. Не говоря о тонких моментах высокой политики, так и без агентов остаться можно.