Тайные полномочия - Страница 39

— За что такая честь?

— У меня нет выбора, — ответил Ванзаров. — Убийца едет в этом поезде.

— Кто он? — одними губами спросила Липа.

— Наверняка я не знаю, а предположения слишком опасны.

— Я прошу… Нет, я требую, чтобы вы мне сказали. В конце концов, я имею право, как… Как женщина, потерявшая любимого человека.

Еще не успели высохнуть слезы, а Липа уже была прежней. Она забыла, что одета слишком непринужденно для того, чтобы быть рядом с молодым мужчиной в тесном купе. Что убийца может быть умен, опасен и сильнее ее. Что это наверняка кто-то из старых знакомых. Все это не имело для нее ровным счетом никакого значения. Липа изготовилась к мщению. Чего бы ей это ни стоило.

Ванзаров дернул ус, показывая, в каком смущении пребывает.

— Я не могу раскрыть вам информацию, касающуюся расследования, — сказал он. — Тем более это всего лишь домыслы…

— Назовите эти домыслы, а я сама решу, что с ними делать, — потребовала она.

— Ну хорошо… — Ванзаров порылся в кармане и достал серебряный рубль. — Решка — я приоткрою вам кое-какие факты, орел — вопрос закрыт окончательно.

Липа подхватила у него с ладони денежку, мягким щелчком подбросила и с хлопком поймала в ладошку. Выпала решка.

— Выполняйте обещанное…

— Что ж, слово надо держать. Помните, у вас пропала брошь, что подарил Бобби?

Этот факт показался откровенно бестолковым. Липа не сочла нужным это скрыть.

— Брошь украл у вас Лунный Лис, — продолжил Ванзаров. — Так вот, следствием установлено: Рибер — это и есть Лунный Лис.

— Какая глупость, — сказал Липа. — Рибер обкрадывал меня! Курам на смех.

— Вполне логично: он выигрывал пари у Бобби.

Она хотела что-то резко ответить, но вместо этого встала с диванчика и уселась в кресло. Ванзаров оказался чуть выше ее.

— Что мне делать с этим фактом?

— Теперь подумайте: кому была выгодна смерть Лунного Лиса и одновременно того, у кого он выиграл столько пари.

Вопрос этот оказался не так прост, чтобы его опровергнуть с ходу. Липа задумалась, и задумалась глубоко. Она сосредоточенно рассматривала ковер, забыв о человеке на ее диванчике. Он не мог ждать.

— Среди ваших размышлений постарайтесь вспомнить, кто был рядом с Бобби в тот вечер так близко, чтобы успеть подхватить упавший портфель, — сказал Ванзаров.

— Да-да, конечно, — пробурчали ему, чтобы только скорее ушел.

— И еще одна просьба, госпожа Звягинцева.

На него наконец обратили драгоценное внимание. Липа словно впервые увидела в купе незнакомца, чуть ли не призрака. И не стеснялась выражать это.

— Неужели только одна? На вас это не похоже, господин Ванзаров. Вы, пожалуй, всю руку откусите, дай вам мизинчик…

— Так вот потому и прошу вас не помогать мне в розыске убийцы и не предпринимать никаких энергичных поступков. Хотя бы до нашего приезда. Сыск — не женское дело… Прошу простить…

И он сумел поклониться в тесноте купе. Липа ощутила какой-то особый, ни на что не похожий запах, спорхнувший с его усов. Это было и тревожно, и неожиданно, и… волнующе. Она не поняла, что это вдруг с ней случилось.

В его позе было что-то от древнего олимпийца. Лидваль возлежал на здоровом боку, подложив подушки. Было в нем столько мучительного благородства, переживающего свой стыд и одновременно несущего боль с честью, что не хватало только зодчего, чтобы высечь барельеф. Поверженный атлет посматривал на рану, обработанную и туго затянутую, и вздыхал со светлой печалью. Конечно, он потерял шанс принять участие в Олимпийском забеге. Никогда ему не числиться в когорте первых олимпийцев нового века. В лучшем случае будет смотреть с трибун, если сможет сидеть. В этом разочаровании крылось нечто приятное.

Теперь никто не упрекнет его, даже дружеской шуткой, что он не выиграл забег. Лидваль не был уверен в своей победе. Если бы не уговоры Рибера, он не рискнул бы выставить свою кандидатуру. Спорт он обожал, отдавая ему все свободное время. И ясно понимал, что результаты у него не самые блестящие. В атлетическом обществе были куда более достойные кандидаты. Но Рибер выбрал его.

А еще Лидваль ощутил себя мужчиной в высшем смысле этого слова. Он попал под пули, у него боевая рана. И пусть эту рану друзьям не покажешь, засмеют, но супруга будет довольна. Настоящий боевой шрам. Чего доброго, упадет в обморок и будет долго причитать. А он, скромный герой, будет терпеть эти женские слабости, такие, в сущности, милые и приятные. Лидваль плыл в приятных мыслях, незаметно погружаясь в дремоту.

Ванзаров зашел в его купе, как в свое. Осмотрев перевязку, остался доволен. И уселся рядом с раненым.

— Боль прошла? — спросил он.

— Этой раны не чувствую. Рана в сердце не заживет никогда, — ответил Лидваль, ощутив нестерпимое желание высказаться эдак высокопарно. Не иначе снотворное начало действовать. — Этот проводник просто волшебник какой-то. У него золотые руки. Хотел дать ему на чай, так он вспылил… Так дверью хлопнул, что меня чуть с дивана не снесло.

— Проводник теперь пошел не тот, — сказал Ванзаров. — Измельчал… Так кому вы перешли дорогу?

— Что значит «перешел»?

— Если на вас было организовано покушение, значит, кто-то вас из команды люто ненавидит. Назовите кандидатуры…

Лидваль задумался. В команде он старался держать со всеми ровные отношения. Знал всех давно, да и встречались часто в обществе. Сердечной дружбы не было, но чтобы стать врагами, и повода тоже не было. Стычка с Граве? Такая мелкая ссора не стоит покушения.

— Вы поставили меня в затруднительное положение, — сказал он. — Ума не приложу.

— А зачем вы к Риберу вчера приезжали?

Вопрос был столь неожиданным, что Лидваль не смог придумать обтекаемого ответа и даже не заметил, что посторонний человек о таких вещах знать не может.

— Дело было…

— И в чем оно состояло?

— Не знаю, удобно ли… Рибер обидится, если разболтаю…

Ванзаров обещал взять этот вопрос на себя. У него найдутся веские аргументы, чтобы ни у кого обиды не осталось.

— Раз так… — Лидваль попробовал сменить позу, но только поморщился. Лучше не шевелиться. — Рибер давно обещал мне одну вещицу. Продать, естественно. Я, знаете ли, имею слабость ко всяким древностям: монеты, украшения, ордена. У Рибера появилось нечто любопытное. Перед свадьбой ему, разумеется, нужны были средства, а я скупиться не привык. Если вещь мне нравится — беру за любую цену.

— Рибер намекал, что за вещь?

— Говорил только, какая-то редкая и ценная. Мы хотели сговориться и осуществить сделку после возвращения, но, раз поездку отменил, чего тянуть. Ну я и приехал.

— Рибер не был готов говорить о сделке, — сказал Ванзаров.

— Совершенно не в себе! Только и говорил о предательстве и ноже в спину. Глаза безумные, и несет какую-то чушь. Что-то такое, что он не виноват перед Бобби и ничего не знал… Ерунда какая-то. Я и слушать не стал. Не люблю портить аппетит подобными разговорами… Господин Ванзаров, позвольте вопрос?

Отказать раненому герою было невозможно.

— Вы найдете того, кто стрелял в меня?

— В этом можете не сомневаться.

— И мне ничего не угрожает? — не мог успокоиться Лидваль, которому было вполне достаточно одной раны, чтобы ощутить себя мужчиной. Вторая может оказаться не столь удачной.

— Только при одном условии, — сказал Ванзаров. — Кто из друзей мог ударить Рибера ножом в спину?

Лидваль только улыбнулся такой наивности: сразу видно — новичок, не их круга.

— И думать нечего: конечно, Немуров. Рибер его из грязи вытащил, дал карьеру. А тот норовил укусить руку, что его пригрела.

— Следы зубов на кисти Рибера я не заметил.

— Не знаю, удобно ли о таких вещах вот так прямо…

— Очень удобно… Я распоряжусь, чтобы наш ловкий проводник вас перевязал. Только чаевых ему не давайте. А то не ровен час… Так что там Немуров: неужто хотел жениться поперек начальника?

Атлет хоть и был крепок физически, но дух его еще не был столь закален. Лидваль смутился и стал зачем-то взбивать кулаком край подушки.