Тайные письма великих людей - Страница 11

Прощайте, мое здоровье все еще плохо. Когда-нибудь вы обо мнѣ пожалѣете.

Бенжамэнъ КОНСТАНЪ (1767—1830), извѣстный политическій дѣятель, долгіе годы находился въ дружескихъ отношеніяхъ съ г-жею Сталь, но подъ конецъ сталъ ими тяготиться, и увлекся г-жею Рекамье (1814), пламенное письмо къ которой мы и приводимъ.

3 сентября 1814 г.

Завтра вечеромъ, завтра вечеромъ? Что это за вечеръ? Для меня онъ начнется въ 5 часовъ утра. Завтра – это сегодня. Слава Богу, вчера уже прошло. Итакъ, я буду у вашей двери въ 9 часовъ; мнѣ скажутъ, что васъ нѣтъ. Я приду между 10 и 11 – неужели мнѣ скажутъ снова, что васъ нѣтъ.

Я уже страдаю заранѣе за то, что придется выстрадать. Я убѣжденъ, что вы мнѣ не вѣрите. Это потому, что вы меня не знаете. Въ моей душѣ есть мистическая струна. Пока ея не коснулись, – душа моя недвижима. Лишь только она задѣта – все рѣшено. Быть можетъ – еще не поздно.

Я думаю только о васъ, но, быть можетъ, я еще въ состояніи сопротивляться. Я ничего не видалъ кромѣ васъ въ эти 2 дня. Все прошлое, всѣ ваши чары, которыхъ я всегда страшился, овладѣли моимъ сердцемъ. Я почти задыхаюсь пиша вамъ. Берегитесь, вы можете сдѣлать меня слишкомъ несчастнымъ; но какъ бы вамъ и самой не пострадать; мною владѣетъ всегда одна мысль. Вы этого пожелали, я думаю только о васъ. Политика, общественность, – все испарилось. Я кажусь вамъ, вѣроятно, сумасшедшимъ, но я вижу вашъ взглядъ, я повторяю себѣ ваши слова, вижу васъ съ вашимъ одновременно граціознымъ и лукавымъ видомъ. У меня есть основанія сумашествовать. Я былъ бы безумцемъ, если бы былъ нормаленъ. Итакъ – до вечера. Боже мой! если вы только не самая равнодушная изъ женщинъ, сколько вы заставите меня страдать въ жизни! Вѣдь любить – значитъ страдать, – но и жить, а сколько времени я уже не жилъ! Быть можетъ, я еще никогда не жилъ такой жизнью. Еще разъ – до вечера.

Франсуа ШАТОБРІАНЪ (1768—1848), исчислявшій свои любовныя побѣды сотнями, встрѣтилъ однажды (1830), будучи уже 62 лѣтъ, въ Пиринеяхъ, молоденькую провансалъку, съ которой онъ раньше переписывался, и которая, кажется, была къ нему неравнодушна. Память ихъ уединенныхъ романтическихъ прогулокъ въ горахъ, поросшихъ верескомъ, запечатлѣна въ восхитительномъ, очень длинномъ письмѣ, почему-то не вошедшемъ въ «Мемуары» Шатобріана. Мы приводимъ здѣсь только часть его.

Видишь ли, если я позволю своему безумію овладѣть мной, я не буду увѣренъ, что буду любить тебя завтра. Я не вѣрю самому себѣ, я не знаю себя. Страсть пожираетъ меня, и я готовъ заколоть себя или смѣяться. Я обожаю тебя, но черезъ минуту я буду любить больше чѣмъ тебя шумъ вѣтра среди скалъ, плывущее облако, опадающій листъ. Потомъ я буду молиться Богу со слезами, потомъ представлять себѣ небытіе. Хочешь доставить мнѣ счастье? Сдѣлай одно: отдайся мнѣ. Потомъ позволь мнѣ пронзить твое сердце и разбить его…[12] Осмѣлишься ли ты теперь уединиться со мной въ эту Ѳиваиду? (Они прогуливались въ уединенномъ мѣстѣ, въ какомъ-то горномъ ущельѣ).

Если ты мнѣ скажешь, что любишь меня какъ отца, ты внушишь мнѣ ужасъ. Если ты думаешь, что любишь меня какъ любовница, я тебѣ не повѣрю. Въ каждомъ юношѣ я буду видѣть соперника, котораго ты предпочтешь мнѣ. Твое уваженіе заставитъ меня почувствовать мои годы, твои ласки отдадутъ меня во власть самой безумной ревности. Знаешь ли ты, что у тебя есть улыбка, которая раскроетъ мнѣ весь ужасъ моихъ недостатковъ, подобно тому, какъ лучъ солнца озаряетъ глубину бездны. Очаровательное существо, я тебя обожаю, но не возьму тебя. Ищи себѣ юношу, руки котораго могутъ граціозно сплестись съ твоими, но не говори мнѣ объ этомъ. Думай о томъ, что ты должна пережить меня, что еще долго будешь молодой, когда меня не будетъ уже на свѣтѣ. Вчера, когда ты сидѣла рядомъ со мной на камнѣ и когда вѣтеръ шумѣлъ въ вершинахъ сосенъ, подобно морскимъ волнамъ, я думалъ, изнывая отъ тоски и печали: достаточно ли легка рука моя, чтобъ ласкать эти бѣлокурые волосы? Зачѣмъ изсушать поцѣлуемъ губы, готовыя прильнуть къ моимъ, чтобы подарить мнѣ молодость и жизнь? Что можетъ она любить во мнѣ? Призракъ, который разрушитъ дѣйствительность. И, въ то же время, когда ты склоняешь свою прелестную голову на мое плечо, когда опьяняющія слова слетаютъ съ твоихъ устъ, когда твои руки готовы обвить меня, какъ гирлянда цвѣтовъ, мнѣ нужна вся гордость моего возраста, чтобы побѣдить сладостное искушеніе, отъ котораго я краснѣю. Вспомни о страстномъ тонѣ произносимыхъ мною словъ и когда полюбишь красиваго юношу, спроси самою себя – говоритъ ли онъ такъ, какъ я тебѣ говорилъ, любитъ ли тебя съ такой силой, съ какой я тебя любилъ… А! не все ли равно! Ты заснешь въ его объятіяхъ, твои уста сольются съ его устами, твоя грудь прижмется къ его груди, и вы проснетесь упоенные; что будутъ значить для тебя слова, сказанныя когда-то на поляхъ вереска?

Наполеонъ БОНАПАРТЪ (1769—1821) женился въ 1796 г. по любви на Жозефинѣ Богарне, съ которой развелся, вслѣдствіе ея бездѣтности, въ 1809 г., и въ 1810 г. женился вторично на австрійской принцессѣ Маріи-Луизѣ. Среди его многочисленныхъ увлеченій слѣдуетъ отмѣтить романъ его съ графиней Валевской во время его пребыванія въ Варшавѣ въ 1806 г. Валевская посѣтила впослѣдствіи знаменитаго изгнанника на о. Эльбѣ, куда Марія-Луиза не пожелала слѣдовать за развѣнчаннымъ императоромъ.

3 апрѣля 1796 г.

Моя единственная Жозефина – вдали отъ тебя весь міръ кажется мнѣ пустыней, въ которой я одинъ… Ты овладѣла больше чѣмъ всей моей душой. Ты – единственный мой помыселъ; когда мнѣ опостылѣваютъ докучныя существа, называемыя людьми, когда я готовъ проклясть жизнь, – тогда опускаю я руку на сердце: тамъ покоится твое изображеніе; я смотрю на него, любовь для меня абсолютное счастье… Какими чарами сумѣла ты подчинить всѣ мои способности и свести всю мою душевную жизнь къ тебѣ одной? Жить для Жозефины! Вотъ исторія моей жизни…

Умереть, не насладившись твоей любовью, – это адская мука, это вѣрный образъ полнаго уничтоженія. Моя единственная подруга, избранная судьбою для совершенія намъ вмѣстѣ тяжкаго жизненнаго пути, – въ тотъ день, когда твое сердце не будетъ больше мнѣ принадлежать, – міръ утратитъ для меня всю свою прелесть и соблазнъ.

Мармироло, 17 іюля 1796 г.

Я только что получилъ твое письмо, моя обожаемая подруга; оно наполнило радостью мое сердце. Я очень благодаренъ тебѣ за подробныя извѣстія, которыя ты сообщаешь о себѣ; твое здоровье, повидимому, теперь лучше; вѣроятно, ты уже поправилась. – Очень совѣтую тебѣ ѣздить верхомъ, тебѣ это должно быть полезно.

Съ тѣхъ поръ, какъ мы разстались, я все время печаленъ. Мое счастье – быть возлѣ тебя. Непрестанно думаю о твоихъ поцѣлуяхъ, о твоихъ слезахъ, о твоей обворожительной ревнивости, и прелести несравненной Жозефины непрестанно воспламеняютъ мое все еще пылающее сердце и разумъ. Когда освобожусь я отъ всѣхъ тревогъ, всѣхъ дѣлъ, чтобы проводить съ тобой всѣ минуты моей жизни; когда моимъ единственнымъ занятіемъ будетъ любить тебя и думать о счастьи, говорить тебѣ и доказывать это? Я пошлю тебѣ твою лошадь; все же надѣюсь, – ты скоро сможешь ко мнѣ пріѣхать.