Тайные письма великих людей - Страница 10

..................................................................................

Какъ много надо мнѣ вамъ сообщить безконечно важнаго! Вы обладаете необъяснимымъ секретомъ все крѣпче, все сильнѣе къ себѣ привязывать: моя преданность вамъ возникла не внезапно, какъ она иногда возникаетъ, и также внезапно исчезаетъ. Мой геній шепнулъ мнѣ, когда я увидѣлъ васъ впервые, что это знакомство не будетъ безразличнымъ для моей души, для моего характера, для моего призванія. Когда я познакомился съ вами, мой разумъ и мое сердце влекли меня къ вамъ все ближе, – а теперь узы эти стягиваются еще тѣснѣе. – Какъ вы это дѣлаете? Или, скорѣе, какъ дѣлаю это я? – О, мнѣ это слишкомъ хорошо извѣстно. Въ васъ лежитъ кладъ, онъ открывается лишь по доброй волѣ и не расточается безъ разбора, а родственно-настроенной душѣ онъ раскрывается все больше и влечетъ ее къ себѣ.

1 ноября, вечеромъ.

…Итакъ, дорогая избранница, я торжественно отдаюсь тебѣ и этимъ обрекаю себя на служеніе тебѣ. Благодарю, что ты не сочла меня недостойнымъ стать твоимъ товарищемъ на жизненномъ пути. Я много думалъ о томъ, чтобы когда-нибудь (дай Богъ, какъ можно позже) замѣнить тебѣ твоего благороднаго отца и послужить тебѣ наградою за твою раннюю мудрость, за твою дѣтскую любовь, за твою невинность, за всѣ твои добродѣтели; чувствую при мысли о громадныхъ обязанностяхъ, которыя беру на себя, насколько я малъ. Но чувство величія этихъ обязанностей должно меня возвысить, твоя любовь, твое благосклонное мнѣніе обо мнѣ, быть можетъ, дастъ моему несовершенству то, чего мнѣ недостаетъ. Здѣсь не царство блаженства; я теперь знаю это: здѣсь – страна труда, и каждая радость, которая намъ дается, есть лишь подкрѣпленіе для слѣдующей, болѣе трудной работы. Рука объ руку пойдемъ мы по той странѣ, окликая другъ друга, подкрѣпляя другъ друга, сообщая одинъ другому свою силу, – пока наши души – о, если бы это могло свершиться одновременно, – не вознесутся въ обитель вѣчнаго мира…

Г-жа СТАЛЬ (1766—1817), дочь барона Неккера, талантливая писательница, въ теченіе ряда лѣтъ питала сильную привязанность къ Бенжамэну Констану; отголоски этихъ переживаній отчасти изображены ею въ романѣ «Коринна». Приводимыя письма написаны незадолго до смерти, въ духѣ воспоминаній.

Лондонъ, ноябрь 1813 г.

Нѣтъ, право, я не могу васъ забыть. Я хотѣла, я могла бы, затаивъ въ душѣ свое горе, утишить его развлеченіями, но оно вновь оживаетъ, лишь только я остаюсь одна. Навсегда разбитое счастье! Если бы вы обладали свойствами преданнаго друга, то я осталась бы счастливѣйшей изъ смертныхъ. Но этого я не заслужила. Свиданіе съ вами пробудило бы во мнѣ весь духъ и способность вѣрить, погасшую вмѣстѣ со всѣмъ остальнымъ. Если вы не пріѣдете сюда, я пріѣду на континентъ. Мнѣ кажется это возможнымъ. Кто знаетъ, что станется съ міромъ? Свободѣ угрожаетъ одинаковая опасность съ обѣихъ сторонъ… Но самое главное, надо, чтобы тотъ, кто стоитъ внѣ предѣловъ человѣческаго естества[7], пересталъ царствовать. Записку, присланную мнѣ Шлегелемъ, я передала министрамъ. Она была написана такъ же превосходно, какъ и все, исходящее отъ васъ. Я сомнѣваюсь, чтобы у кого-нибудь можно было найти подобный стиль, подобную твердость и ясность выраженій. Вы были бы предназначены къ высокому назначенію, если бы оставались вѣрны себѣ и другимъ.

Видѣли ли вы предисловіе къ моей книгѣ[8], и знаете ли каково ея воздѣйствіе на континентъ? Если вы хотите продать здѣсь ваше сочиненіе[9], думаю, что я смогу вамъ въ этомъ оказать помощь. То, что относится къ современному политическому положенію – очень цѣнится. Послѣ свиданья съ вами, я отправлюсь въ Грецію. Стихотвореніе «Ричардъ» станетъ моимъ завѣщаніемъ. Бенжамэнъ, вы отняли у меня жизнь! Въ теченіе десяти лѣтъ не существовало дня, когда бы мое сердце не тосковало по васъ. Какъ я любила васъ! Оставимъ все это, – это слишкомъ жестоко, но все же я никогда вамъ не прощу, какъ никогда не перестану страдать…

Возводить зданіе на пескѣ жизни, – тяжкій трудъ; лишь страданія неизмѣнны и постоянны. Напишите мнѣ.

Лондонъ, 9 ноября 1813 г.

Вотъ уже два мѣсяца, какъ я не получала отъ васъ ни строки, какъ это горько! Я бы никогда не подумала, что вы, зная, какъ я несчастлива, можете влить такой ядъ въ мое сердце. Здѣсь всѣ получаютъ письма отъ своихъ друзей на главную квартиру, даже самые занятые находятъ время писать, одна я ничего не получаю отъ моего близкаго друга, отъ котораго я такъ далека, пожертвовавъ ради него своими интересами; но я надѣялась, что онъ будетъ мнѣ всегда благодаренъ за то, что я нисколько не думала о себѣ, разставаясь съ нимъ. Но это еще не все: изъ вашей записочки моему сыну видно, что вы нисколько не старались расположить въ нашу пользу наслѣднаго принца. Но вѣдь вы мнѣ это обѣщали, и развѣ свойственная вамъ благодарность не напоминаетъ вамъ о томъ, что вы мнѣ обязаны вашей прославленной дружбой съ принцемъ? Неужели удачи измѣнили и такое, какъ ваше сердце; развѣ вы не чувствуете, что ваша забывчивость терзаетъ мнѣ душу? Каждая почта несетъ съ собой безсонную ночь. Я чувствую себя униженной передъ другими, когда меня спрашиваютъ: «Теперь ужъ, конечно, у Васъ есть вѣсти отъ г-на Шлегеля?» Живу въ гнетущемъ одиночествѣ, утративъ вѣру въ вашу дружбу, – величайшее мое сокровище въ этомъ мірѣ. Мой сынъ и дочь чувствуютъ также себя оскорбленными вашимъ равнодушіемъ ко всѣмъ намъ; мы не говоримъ между собой ни о чемъ другомъ; послѣ смерти моего дорогого сына[10] это для меня самое большое горе. Эти оба несчастья почти совпали, я говорю себѣ, – если бы онъ былъ живъ, я бы не была позабыта ни вами, ни принцемъ, я бы получала письма съ континента; когда цѣль, ради которой я пожертвовала бы жизнью, была достигнута, меня поздравилъ бы съ этимъ другъ. Ахъ, если бы вы такъ нуждались во мнѣ, какъ я въ васъ, бросила ли бы я васъ такъ на произволъ судьбы? Бросила я васъ развѣ въ Стокгольмѣ? Мое благосостояніе – если бы таковое существовало, – развѣ не было бы и вашимъ?

Я выпустила эту книгу[11], въ которой все напоминаетъ мнѣ о васъ. Изданіе расхватали въ три дня, – но что мнѣ изъ этого? Вы хорошо сдѣлали, обращаясь со мной такъ плохо послѣднее время нашего совмѣстнаго пребыванія, иначе я никогда не могла бы васъ оставить. Я столько потеряла въ васъ! Если я когда-либо снова встрѣчусь съ вами, я сдѣлаю все, чтобы удержать васъ! Меня всецѣло поглотилъ сплинъ, хотя меня принимаютъ здѣсь очень хорошо; причина моей тоски – ваше молчаніе. Даже г-нъ фонъ-Веттерштедтъ не обращается такъ съ своей женой, и развѣ я, – вы не можете этого отрицать, – не то лицо, которое интересуется вами больше всего? Развѣ мой домъ – не вашъ домъ? моя семья, мои дѣти? Ахъ, какъ вы меня терзаете своимъ молчаніемъ! Но я все простила бы вамъ, – если бы вы ко мнѣ вернулись.

Какъ вы переносите эту войну? Отъ возмущенія я перехожу къ опасеніямъ; прошу васъ, не пропустите ближайшую почту, напишите мнѣ нѣсколько строкъ и вѣрьте мнѣ, что, губя меня, вы губите и свое счастье.