Тайные операции военной разведки - Страница 9

В Гардезе начальник штаба афганской дивизии во главе с офицерами пытался поднять мятеж. Заговор был раскрыт, бунтовщиков схватили. Полковник Глухов срочно вылетел в Гардез.

«Приехал я к командиру дивизии, – вспоминал о тех днях Владимир Алексеевич. – Спрашиваю его: где арестованные? В подвале сидят, мы их пытаем, пока не заговорят. Слышу во дворе работает трактор, копает траншею. А это что? Мы решили их вывести ночью, забить камнями и закопать. Волосы дыбом встают. Полнейшее нарушение закона. Своей рукой написал проекты приказа комдива о создании следственной группы. Отправил телеграмму в Генштаб, чтобы остановли расправу».

Да, в Афганистане существовали свои особенности в работе советника начальника Генерального штаба. Порой и представить было трудно, какая вводная поступит в следующий момент. Так, в сентябре 1979 года, за четыре месяца до ввода советских войск, из Центра пришла телеграмма: в срочном порядке добыть образцы афганской военной формы от рядового до полковника. Миссия более чем щекотливая. Пришлось действовать не через официальные структуры, а напрямую выходить на директора швейной фабрики. Тот упирается: нет у меня образцов. Пришлось уговорить директора. Через несколько часов форма была готова и самолетом отправлена в Москву.

В последних числах ноября 1979 года Глухов прибыл на Родину из зарубежной командировки. А через месяц наши войска вошли в Афганистан.

Потом вновь была работа в Центре под руководством начальника 4-го управления генерал-лейтенанта Бориса Вилкова. Владимира Алексеевича избрали секретарем партийной организации управления.

Через три года ему предложили поехать в Южный Йемен на знакомую уже должность советника начальника Генштаба по разведке.

«Мой подсоветный глава Генерального штаба, – рассказывал Глухов, – пришел на эту должность из военно-воздушных сил и имел весьма поверхностное представление о деятельности разведки. Пришлось заняться с ним основательно: проводить беседы, занятия, ставить вводные. Такая форма обучения понравилась руководителю разведки, и вскоре он стал проявлять интерес к оперативной обстановке, организации личной и безличной связи.

В составе вооруженных сил был батальон радиоразведки. Специалисты прослушивали радиосети Йеменской Арабской республики, Саудовской Аравии, Омана. На службу в этот батальон подбирались наиболее образованные сержанты и офицеры, имеющие опыт работы с аппаратурой, обладающие хорошей реакцией и слухом. Эта работа требовала большого напряжения».

Владимир Алексеевич, дабы поддержать радиоразведчиков, обратился к министру обороны с просьбой поднять денежное довольствие специалистов. Однако генерал Али Антар воспринял эту просьбу без особого энтузиазма. Тогда Глухов пригласил министра и батальон и организовал «дежурство» главы военного ведомства по перехвату радиосети противника. Получасовая работа министра в качестве радиоразведчика дала свои результаты. Али Антар снял наушники и сказал, что повышает зарплату специалистам и увеличивает продовольственный паек. А еще он добавил: «Благодарите советского советника». Это, безусловно, подняло авторитет полковника Владимира Глухова в глазах йеменских разведчиков.

В 1985 году Владимир Алексеевич Глухов возвратился из своей последней зарубежной командировки. Ему пришлось поработать в пяти странах – в Англии, Голландии, Египте, Афганистане и Южном Йемене – и принести немало пользы своей стране.

…Темное северное небо расколол огромный столб огня. Фашистский минный заградитель «Ульм» на глазах английских моряков разломился надвое и стал погружаться в ледяную пучину. Признаться, потом много чего придется повидать лейтенанту Николаю Ивлиеву на белом свете, но свой первый бой он запомнит навсегда. Порою, вне его воли, вновь и вновь возникала перед глазами та жуткая картина: пламень пожара, штормовой океан и обезумевшие фашисты прыгают в ледяную воду.

Английские моряки вытаскивают объятых ужасом немцев на борт эсминца.

Однако вскоре в небе над кораблями появился немецкий самолет. Он и сыграл роковую роль. Командир английского эсминца «Онслот» приказывает прекратить спасательные работы и покинуть опасный район. Ведь бой произошел у норвежских берегов, где располагались фашистские морские базы и авиационные части.

Британские эсминцы дали ход, и над черной водой раздался дикий душераздирающий вопль. Отдельные крики отчаяния десятков людей слились в единый предсмертный вой, леденящий душу.

Через много десятилетий после того события Николай Васильевич Ивлиев скажет в беседе со мной: «Эти страшные мгновения не передать словами. Искаженные в ужасе, посиневшие лица тонущих в ледяной воде – вот что такое для меня война».

Да, Николаю многое было внове. Профессиональные знания в Черноморском высшем военно-морском училище им. П. Нахимова ему дали хорошие, но, как ни крути, чужой иностранный корабль – это не свой, родной. Чего стоит непростая английская терминология по управлению судном. В училище он, конечно, занимался иностранным языком, понимая, что моряк без знания английского, считай, плохой моряк. Однако теоретических знаний оказалось недостаточно, нужна была практика. А где ее взять в Севастополе?

Он и представить себе не мог, что первое дальнее плавание, а вместе с ним и боевое крещение, примет на борту английского эсминца «Онслот» в Северном Ледовитом океане, вдали от родных берегов.

Из уважения к союзникам командир эсминца пригласил Ивлиева на ходовой мостик. Шли они в группе, три британских корабля из союзного конвоя. Возвращались домой, успешно выполнив задачу. В Архангельске приняли на борт трех русских – морского лейтенанта Николая Ивлиева, который следовал в Великобританию в свою первую зарубежную командировку, в состав аппарата Военно-морского атташе и советской военной миссии, а также двух дипкурьеров со спецпочтой. Доставка диппочты на боевом корабле, да еще на иностранном, стала для них делом новым, но другого, более безопасного пути до Англии тогда просто не существовало.

С интересом смотрел он за эсминцами «Марной» и «Мартином», которые шли следом. Корабли ныряли под огромную встречную волну, карабкались вверх, обдаваемые градом ледяных соленых брызг, задирая высоко в небо форштевни. Казалось, миноносцы, словно волшебные корабли из сказки, старались взлететь, да морская пучина не отпускала их.

Лейтенант Ивлиев постоянно ловил на себе любопытные взгляды английских моряков. Еще бы, они и представить не могли, что на их боевом корабле появится красный советский офицер, да еще будет стоять с командиром на ходовом мостике. Это потом, в Лондоне, Николай почитает старые, предвоенные английские газеты и будет поражен тому, что писали в них о Советском Союзе. Торговый представитель мистер Каттинг из города Халле, человек вполне образованный и интеллигентный, позже признался, что, приехав встречать Ивлиева на вокзал, ждал, как из вагона выйдет русский богатырь в косоворотке, в сапогах и непременно с балалайкой. Именно так изображали русских в печати и в кино. Странно, но этому верили. А тут, к общему сожалению, на перроне появился человек европейской наружности, в форме морского офицера, кстати, весьма похожей на английскую. Так что удивленные взгляды матросов были вполне понятны.

Когда на мостике эсминца началось непонятное оживление, командир, поймав взгляд Ивлиева, объяснил:

– Получена радиограмма из адмиралтейства. Впереди по курсу, у норвежского побережья, немецкий корабль. Приказано уничтожить.

На судне прозвучала боевая тревога. Николай чувствовал, как к горлу подкатывает волнение: четыре года готовили его, обучали, тренировали… И вот он приближается – первый морской бой. Лейтенант вглядывается вдаль. На горизонте появляется силуэт неопознанного корабля.

Командир эсминца приказывает передать семафор по международному коду, требует застопорить ход для опознания. Вместо ответа вражеское судно открывает огонь.