Тайные общества. Обряды инициации и посвящения - Страница 18

Буддийская образность сохраняет воспоминание о том, что второе, духовное рождение происходит как у птенцов, «разбивающих яичную скорлупу»³⁸. Символика яйца и птенца очень древняя, и возможно, что двойное «второе рождение» птиц явилось прообразом «двиджа». Во всяком случае, мы имеем дело с архетипичной образностью, уже использованной на древних уровнях культуры. У Банту Кавирондо посвященному говорят: «Сейчас белый птенчик выходит из Яйца; мы, как горшки, только что вынутые из печи»³⁹. Интересно, что один образ объединяет два мотива: эмбриональный и мотив посвящения: яйцо и горшок (сосуд), которые мы еще встретим в Индии.

Кроме этого нового рождения—«упанаяма», брахманизм знает обряд посвящения — «дикша», предназначенный для тех, кто готовится к плотской жертве, состоящей в возвращении в стадию зародыша⁴⁰. Ригведа, кажется, не знает «дикша» но этот обряд упоминается в Атхарваведе. В Атхарваведе (XI, 5,6) брахмачарин, то есть неофит, участвующий в обряде посвящения, связанного с достижением половой зрелости, квалифицируется как «дикшита» то есть тот, кто практикует «дикша». X. Ломмель⁴¹ подчеркивал значение этого отрывка: неофит отождествляется с тем, кто должен родиться заново, чтобы стать достойным совершить плотскую жертву. Действительно, эта жертва требует предварительного освящения жертвователя, который для его получения должен совершить «возвращение в чрево». Тексты чрезвычайно ясны. По Айтарея Брахмана (1,3), «Жрецы превращают в эмбрион того, кому они дают „дикша“». Его опрыскивают водой; которая заменяет мужское семя. Затем его вводят в специальное помещение, которое представляет матку, из которой выходит «дикша». Его покрывают одеждой; одежда — это сорочка новорожденного. Кулаки его сжаты, как у эмбриона или младенца в момент рождения. «Чтобы войти в бассейн, он снимает шкуру антилопы — вот почему эмбрион входит в мир без оболочки. Но он сохраняет одежду, чтобы войти туда, вот почему ребенок рождается в амнионе». Параллельные тексты необычайно образно описывают эмбриологические и гинекологические подробности ритуала. «Дикшита — это эмбрион, его одежда — оболочка» и т. д., — говорит Тайттирья-Самхита(I, 3, 2. Taitt. Samh. VI, 2,5,5), также ставя знак равенства между образом «дикшита» и эмбрионом. Процесс дополнен образом хижины, означающей матку, — образ чрезвычайно распространенный и не менее древний: когда «дикшита» выходит из хижины, он как бы является эмбрионом, выходящим из матки. Майтраяни-Самхита (III, 6,1) уточняет, что посвящаемый выходит из этого мира и «рождается в мире Богов». Хижина — это чрево для «дикшита», кожа антилопы — плацента. Многократно подчеркивается причина «возвращения в чрево». «На самом деле человек не рождается. Он рождается только путем жертвоприношения» (там же, III, 6, 7), при этом всякий раз подчеркивается, что подлинное рождение человека — духовного порядка. Майтраяни-Самхита добавляет, что «„дикшита“ — это семя», то есть для того, чтобы достичь духовного состояния, позволяющего ему повторно родиться среди Богов, «дикшита» должен символически стать тем, чем он был «изначально». Он прекращает биологическое состояние, в котором пребывал длительное время, чтобы открыть возможность одновременно эмбриональную и первобытную: «он возвращается назад, в состояние зародыша», то есть в состояние чистой виртуальности. Тема «возвращения назад», чтобы упразднить историческое время, которое уже прошло, и начать новую жизнь со всеми ее нереализованными возможностями⁴². Все обряды «возвращения в чрево» имеют мифическую основу: это Индра, который, чтобы избежать рождения ужасного монстра в результате союза Слова (Вач) и Жертвы (Яджна) превращается в эмбрион и проникает в чрево «Вач»⁴³.

Следует привлечь внимание к следующему пункту: «возвращение в чрево», предоставляемое «дикша», возобновимо — его повторяют всякий раз, когда совершается плотское жертвоприношение. И поскольку жертвователь уже «два раза родился» благодаря своему посвящению (упанаяма), то цель «дикша» — возрождение жертвователя, позволяющее ему участвовать в духовности. «Возвращение в чрево» позволяет отказаться от Времени, которое уже прошло, и, хотя тексты не говорят об этом прямо, возвращение «в изначальное состояние» можно объяснить только желанием вновь начать «чистое» существование, которое еще не подвергалось воздействию Времени. Аналогичный обряд осуществляется и в других случаях: например, неофит, нарушивший свой обет, должен бодрствовать у огня, завернутый в шкуру черной антилопы, из которой он выходит на заре, разорвав ее (Баудхаяна Дх., III, 4. 4). Быть завернутым в шкуру означает зачатие, а ее разрывание символизирует новое рождение. У некоторых народностей Банту перед обрезанием над мальчиками совершают обряд, известный под названием «родиться заново». Отец приносит в жертву барана, и три дня спустя он заворачивает ребенка в оболочку желудка и шкуру животного. Но прежде, чем завернуть ребенка, он должен положить его на постель, где лежит его мать, а тот должен кричать, как новорожденный. В шкуре барана он остается в течение трех дней. Добавим, что умерших хоронят в бараньих шкурах и в положении эмбриона⁴⁴.

Поговорим о другом обряде, включающем «возвращение в чрево», чтобы получить второе рождение и приблизиться к более высокому положению (стать брахманом) или очиститься от пятна позора. Мы имеем в виду обряд «хираньягарбха», или «золотой зародыш», описанный впервые в Атхарваведа Паришите, (XIII) и оказавшийся чрезвычайно живучим — он существовал еще в XIX веке⁴⁵. Церемония состоит в следующем: посвящаемого вводят в золотую вазу, имеющую форму коровы. Когда он выходит из нее, его считают новорожденным, и он должен пройти через обряды, связанные с рождением. Но поскольку подобная ваза стоит очень дорого, для обряда обычно используют позолоченную копию матки (пони). Посвящаемый отождествляется с «золотым зародышем», «хиранъягарбха». Это имя является одним из имен Праджапати и, как золото, представляет символ бессмертия и совершенства. Превращение посвящаемого в «золотой зародыш» ассоциируется с прочностью металла и позволяет приобщиться к бессмертию. Золото излучает солнечный свет; с другой стороны, существует мифически-иконографический комплекс, представляющий уход Солнца во мрак; так же и неофит во время посвящения проникает в качестве эмбриона во мрак материнского чрева⁴⁶.

Но символика золота открывает более древнюю и универсальную тему — мифического возрождения в корове или в сосуде, имеющем форму матки. Корова — одна из ипостасей Великой Матери. Геродот (II, 129) рассказывает, что Микерин похоронил свою дочь в золотой корове; у жителей о. Бали также упоминаются гробы в форме коровы⁴⁷. Ригведа не знает обряда «хиранъягарбха», может быть, потому, что он не был известен в эпоху Вед, или потому, что не практиковался в жреческой и воинской среде, где создавались и распространялись гимны Ригведы. Впервые этот обряд упоминается в Атхарваведа Паришите, и его можно поставить в один ряд с остатками великой афро-азиатской культуры, существовавшей между IV и III тысячелетиями до Р. X. от Восточного Средиземноморья и Месопотамии до Индии. Этот обряд посвящения очень важен особенно потому, что содержит все три эмблемы Великой Богини Матери, представляемой коровой, маткой и сосудом. В Южной Индии и на Борнео Великую Мать часто представляют в виде сосуда⁴⁸. То, что этот сосуд всегда выступает как символ материнской утробы в Индии, доказано мифами, в которых чудесное рождение мудрецов Агасти и Васишты произошло в сосуде⁴⁹, а в другой части мира погребения осуществлялись в позе эмбриона⁵⁰. Все эти ритуалы со сложной символикой, несомненно, выходят за рамки обрядов посвящения, но мы сочли нужным коротко напомнить о них, чтобы показать, что мы имеем дело с общими концепциями Жизни, Смерти и Возрождения, и что интересующая нас область посвящения представляет собой только один аспект этого всеохватывающего «мировоззрения» (Weltanschauung).