Тайные корреспонденты "Полярной звезды" - Страница 13

Непосредственно на злобу дня, о текущих или недавно протекших событиях, собственно говоря, всего две статьи («Разбор манифеста» и «Русские вопросы» Огарева). Все остальные сюжеты, либо о былом, либо посвящены внутренним, зачастую интимным переживаниям Герцена и Огарева (большинство стихотворений; главы «Былого и дум» о любви и женитьбе Герцена).

Герцен и Огарев искали и находили в своем личном былом и в былом всей страны такие характеры и ситуации, которые, по их мнению, помогали бы очеловечиванию рабов и пробуждению спящих.

Княгиня Дашкова, героиня блестящей статьи Герцена, — лицо из XVIII столетия и, разумеется, отнюдь не характерная фигура для середины XIX в. Однако Герцен находит в ней, пусть несколько произвольно истолковывая ее образ, ту независимость и внутреннюю свободу, которых недостает любому времени.

«Какая женщина. Какое сильное и богатое существование!» — этими словами завершается статья (ПЗ, III, 273). Здесь скрытое, ненавязчивое поучение.

Герцен даже затрудняется аргументировать, зачем в горячее политическое время — 1856–1857 гг. — он печатает личные, интимные главы «Былого и дум»: «Печатаю <…> с внутренним трепетом, не давая себе отчета зачем… Может быть, кому-нибудь из тех, которым была занимательна внешняя сторона моей жизни, будет занимательна и внутренняя: ведь мы уже старые знакомые» (ПЗ, III, 70).

Герцен и Огарев очень боятся решать за других, справедливо видя в этом опаснейшую форму порабощения, порабощения авторитетом. Они только честно показывают другим свой путь к свободе. Так интимное, личное незаметно и естественно сплетается с гражданским. Снова и снова из различных исторических фактов, лиц, ситуаций, из своего былого извлекаются сложные и важные думы.

Этим настроениям соответствовала и та статья, о которой мы собираемся говорить подробно.

«Семёновская история 1820 г.», о которой 37 лет нельзя было напечатать ни слова и подробности которой, как легенда, передавались сквозь десятилетия, впервые появилась в печати.

Кроме простого желания открыть запретную страницу былого Герцен и Огарев видели в этой странице одну из любимых своих тем — бунт благородных людей. Люди — простые солдаты — не потерпели издевательств, нравственных унижений и взбунтовались, чтобы остаться людьми.

Как найти корреспондента, приславшего эту статью в Лондон, проследить тайные пути и связи, которые предшествовали ее появлению в печати?

Я попытался получить ответ двумя способами: во-первых, исследуя положение «Семёновской истории» среди других статей III-ей «Полярной звезды». Во-вторых, внимательно вчитываясь в текст статьи. — Должен признаться, что к ясному и однозначному результату не пришел. Поведаю о найденном и неизвестном.

Поскольку Герцен располагал материал «Полярной звезды» в основном хронологически (по мере поступления), можно попытаться (конечно, условно) датировать «Семёновскую историю» по ее расположению в книге III. Перед статьей помещаются герценовские «Записки Дашковой», после — следуют «Две песни крымских солдат», статьи «Права русского народа» и «Еще вариация на старую тему». «Записки Дашковой» были закончены Герценом, как отмечалось, около 1 ноября 1856 г., однако основная работа над ними велась в августе-сентябре 1856 г. (см. XII, 559, комм.). О статье «Еще вариация на старую тему» известно, что Герцен закончил ее 8 ноября 1856 г., но при этом писал Тургеневу, что «печатать еще через два месяца».

Таким образом, мы можем считать весьма вероятным, что статья «Семёновская история», так же как и «Песни крымских солдат», была получена осенью 1856 г. и напечатана в феврале-марте 1857 г. (Мельгунов, последовательно получавший с ноября 1856 г. в Париже готовые листы III книги, сообщал 28 марта о получении очередной посылки, в которую входили «Семёновская история», «Песни крымских солдат», «Права русского народа» и «Еще вариация на старую тему»).

Материал, поступивший к Герцену осенью 1856 г., по всей вероятности, был привезен И. С. Тургеневым. Его визит в Лондон в начале сентября 1856 г. был крупным событием для Герцена и Огарева. Других гостей, которые могли бы прямо доставить в ту пору такую посылку, мы не знаем (что не исключает, разумеется, возможности пересылки ее Мельгуновым, Рейхель или кем-либо другим). К И. С. Тургеневу ведет и весь комплекс материалов, среди которых «Семёновская история» была напечатана («Песни крымских солдат», «Еще вариация на старую тему»).

В статье «Еще вариация…» Герцен, как известно, продолжает свою полемику с Тургеневым о судьбах России и Запада, начатую во время встречи в Лондоне.

Прочитав конспиративное герценовское примечание к «Песням крымских солдат», что они «не произведение какого-нибудь особого автора и в их складе не трудно узнать выражение чистого народного юмора» (ПЗ, III, 283), Мельгунов сообщал Герцену 28 марта 1857 г., что «эти песни сложили грамотеи-офицеры, между прочим и граф Толстой, который теперь здесь <в Париже>» .

Однако в следующем письме, 3 апреля 1857 г., Мельгунов признавался: «О песенках мне потом растолковали. Что ж прикажешь делать? Я страх как туп на отгадыванье хитростей, ребусов и др.».

Конспиративный прием Герцена, безусловно, растолковал И. С. Тургенев, с которым Мельгунов жил вместе в Париже и делился всеми новостями и секретами. Тургенев же мог знать о конспирации Герцена скорее всего потому, что сам привез ему «Две песни солдат» (и вероятно, «Семёновскую историю») еще в начале сентября 1856 г.

Остается неясным, не играл ли в этом эпизоде какой-то роли Лев Толстой; не мог ли Тургенев получить от него для передачи Герцену и «Песни» и «Семёновскую историю», которой Толстой, конечно, интересовался, собирая материалы к роману «Декабристы»? Начало своей работы над «Декабристами» сам писатель, как известно, относил к 1856 г.. Интерес его к «Полярной звезде» был очень велик. Не была ли статья «Семёновская история» среди первых материалов, собранных Л. Н. Толстым для будущего романа «Война и мир»?

В дневниковой записи Л. Н. Толстого, сделанной 3 февраля 1857 г., через четыре дня после отъезда из Петербурга за границу, находим: «Вспомнил постыдную нерешительность насчет бумаг к Г<ерцену>, которые принес мне присланный по письму Колбасина Касаткин. Я сказал об этом Чичерину, и он как будто презирал меня». Эта запись оставляет простор для всяческих догадок. Касаткин принадлежал к той московской молодежи (Е. Якушкин, Афанасьев), которая была близка с друзьями Герцена и декабристами. Петербургский издатель Колбасин был связан с Тургеневым и кругом «Современника», но в данном случае, видимо, просто рекомендовал Касаткина Толстому. Неясно также, взял ли в конце концов Толстой «бумаги для Герцена»? Как будто взял, потому что пишет о «нерешительности», но не об отказе. Какие это могли быть бумаги? Для очередных «Голосов» (в которых, кстати, регулярно печатался в то время Б. Н. Чичерин) или для «Полярной звезды»?

Но ни туманные гипотезы о роли Л. Н. Толстого, ни более основательные соображения, касающиеся И. С. Тургенева, еще не открывают автора «Семёновской истории».

На страницах III-ей «Полярной звезды» рассказывалось о незабываемых днях, когда, не выдержав издевательств и побоев, взбунтовались семеновцы — «потешный полк Петра титана», — о том, как в страхе скрылся главный виновник полковой командир Шварц, как уговаривало солдат растерянное начальство, а солдаты сбивали Милорадовича остротами, не желали слушать генерала Бистрома и готовы были грудью прикрыть любимых офицеров, если начнется стрельба.