Тайные информаторы Кремля. Очерки о советских разведчиках - Страница 15

Жизнь показала правоту Артузова. В декабре 1934 года между Германией и Польшей был подписан договор о добрососедстве и сотрудничестве, направленный против СССР. По нему Германия обязалась в случае войны с СССР учесть территориальные претензии Польши к нашей стране. Сталин, ознакомившись с этим документом, полученным советской внешней разведкой, реагировал своеобразно: Артузов был освобожден от должности начальника ИНО и переведен в Разведупр РККА. Генсек не любил, когда кто-нибудь публично выражает несогласие с его мнением.

Вместе с Артузовым в Разведупр РККА перешли и три видных разведчика из ИНО НКВД: Майер, Штейнбрюк и Карин.

Уже за первый год своей деятельности на новом месте Артузов сделал многое для совершенствования работы Разведупра РККА. Он добивался, чтобы сотрудники военной разведки за границей прекратили всякие связи с членами компартий, отказались от практики их вербовки, что неоднократно приводило к провалам в работе. Артузовым принимались меры по закреплению кадров военной разведки и улучшению их материального положения, что благотворно сказалось на их работе.

Интересна в этом плане докладная записка Артузова наркому обороны Ворошилову. Анализируя причины провала резидентуры ГРУ в Дании, он писал, что резидент Улановский «арестован датской контрразведкой, потому что нарушил приказ о запрете вербовать членов компартии. Трое завербованных им датчан – коммунисты. Тов. Улановский скрыл от нас этот факт».

И в военной разведке Артузов уделял первостепенное внимание работе с нелегальных позиций. В 1935 году по его предложению за рубеж был командирован разведчик-нелегал Ян Черняк. В течение двенадцати лет он возглавлял крупную агентурную сеть, охватывавшую ряд стран Европы. Уже в наше время он был удостоен звания Героя России. Именно Артузов принял в Разведупр легендарного военного разведчика Хаджи-Умара Мамсурова («Ксанти»), отличившегося позднее в Испании. В тот же период нелегальным военным разведчиком стал знаменитый Шандор Радо, обосновавшийся в Швейцарии под псевдонимом «Дора», от которого в годы войны поступала ценная стратегическая информация по Германии и Италии. На период работы Артузова в военной разведке приходится активизация деятельности Леопольда Треппера, создавшего разветвленную разведывательную сеть в Бельгии и во Франции. Наконец, Артур Христианович был «крестным отцом» выдающегося разведчика-нелегала Рихарда Зорге («Рамзая»), работавшего в Китае и Японии и в 1963 году удостоенного звания Героя Советского Союза.

Список имен прославленных разведчиков, таланты которых сумел разглядеть Артузов, можно было бы продолжить. Однако даже простое перечисление этих бойцов «невидимого фронта», вошедших в золотой фонд как политической, так и военной разведок нашей страны, говорит о незаурядном уме и высоком профессионализме мастера разведки, каковым с полным основанием можно считать чекиста Артура Христиановича Артузова. Он умел создавать задел на перспективу. В суровые годы военного лихолетья именно от этих людей, сумевших уцелеть в годы репрессий, будет поступать ценнейшая военная и политическая информация, в том числе по атомному оружию. Именно поэтому Артузов в своей профессии не имеет себе равных среди руководителей разведок многих стран.

Выступая перед сотрудниками внешней разведки и касаясь профессии разведчика, Артузов подчеркивал:

«Наша профессия в тени. И не потому, что она непочетна. Просто наш труд не афишируется. Часто наши победы и наши слезы миру не видны. Но я не придаю нашей профессии какой-то исключительности. Считаю, что она в ряду других интересных и трудных профессий.

Наш фронт незрим. Прикрыт секретностью, некой дымкой таинственности. Но и на этом скрытом от сотен глаз фронте бывают свои звездные минуты. А чаще всего геройство чекиста заключается не в единственном подвиге, а в будничной напряженной кропотливой работе, в той возвышенно-значительной борьбе, не знающей ни передышек, ни послаблений, в которой он отдает все, что имеет».

Однако положение Артузова в Разведупре, несмотря на его успешную деятельность, было непрочным. Нарком обороны Ворошилов с подозрением относился к нему и другим чекистам, пришедшим в военную разведку, считая, что они подосланы Сталиным для наблюдения за ним. Началось неприкрытое выживание Артузова, Штейнбрюка, Карина и других бывших сотрудников НКВД из военной разведки. Этому активно способствовал и сменивший Берзина на посту руководителя Разведывательного управления Урицкий, который всячески подогревал конфликт между пришедшими с Артузовым «энкавэдэшниками» и «военными». Вот что по этому поводу писал историк разведки Игорь Дамаскин:

«Артузов пытался как-то бороться с этим. Он направил в адрес Урицкого письмо, указав на “исключительную усилившуюся резкость с Вашей стороны в отношении бывших чекистов”. “Не для того, чтобы искать положения, популярности, выдвижения или еще чего-либо, пошли эти товарищи со мной работать в Разведупр, – писал он дальше. – Вот слова тов. Сталина, которые он счел нужным сказать мне, когда посылал меня в Разведупр: “Еще при Ленине в нашей партии завелся порядок, в силу которого коммунист не должен отказываться работать на том посту, который ему предлагается”. Я хорошо помню, что это означало, конечно, не только то, что как невоенный человек я не могу занимать Вашей должности, но также и то, что я не являюсь Вашим аппаратным замом, а обязан все, что я знаю полезного по работе в ГПУ, полностью передать военной разведке, дополняя, а иногда и поправляя Вас”. Далее Артузов еще раз не преминул сослаться на покровительство Сталина: “Простите меня, но и лично Ваше отношение ко мне не свидетельствует о том, что Вы имеете во мне ближайшего сотрудника, советчика и товарища, каким, я в этом не сомневаюсь, хотел меня видеть в Разведупре тов. Сталин”.

Так или иначе, хотели ли этого Артузов или Урицкий или нет, но события развивались помимо их воли, и дни чекистов и самого Артузова в Разведупре были сочтены. И решал это не Урицкий, а нарком обороны Ворошилов, который не мог стерпеть “проникновения” чекистов в подведомственную ему службу».

26 сентября 1936 года наркомом внутренних дел стал секретарь ЦК ВКП (б) Николай Ежов, заменив на этом посту Генриха Ягоду. Отношения между военными и чекистами в Разведупре резко обострились. Для Ворошилова Артузов и его соратники были не только чекистами, но и «людьми Ягоды», с которым, впрочем, у них не было близких отношений. 11 января 1937 года по предложению Ворошилова Политбюро приняло решение об освобождении Артузова от работы в военной разведке и направлении его в НКВД.

Вот что по этому поводу говорится в книге А. Папчинского и М. Тумшиса «Щит, расколотый мечом. НКВД против ВЧК»:

«Ворошилов довел дело до конца: в январе 1937 года Политбюро ЦК ВКП (б) по его предложению приняло решение об освобождении Артузова и Штейнбрюка от работы в Разведупре. Как потом писал Артузов в одном из своих заявлений Ежову: “Военные товарищи меня выперли, пользуясь тем, что Вам, занятому троцкистами, было не до меня”.

По возвращении Артузова в НКВД его к оперативной работе не допустили. Хотя в Наркомате не было Ягоды и его сторонников, Слуцкий (“один из последних генералов Ягоды”) сумел удержаться в кресле начальника внешней разведки, и путь туда Артуру Христиановичу был закрыт. С марта 1937 года он начинает работать старшим научным сотрудником Восьмого (учетно-статистического) отдела ГУГБ НКВД СССР. Занимаясь в основном архивно-историографическими изысканиями, Артузов, по словам сотрудников, работавших с ним, собирал материалы для учебника по истории органов ВЧК – ОГПУ – НКВД. Но зарыться в куче архивных дел ему не позволили».

В ночь с 12 на 13 мая 1937 года Артузов был арестован.

Незадолго до своего ареста, выступая на партийном активе НКВД, Артур Христианович заявил:

«При установившемся после смерти Менжинского фельдфебельском стиле руководства отдельные чекисты и даже целые звенья нашей организации вступили на опаснейший путь превращения в простых техников аппарата внутреннего ведомства со всеми недостатками, ставящими нас на одну доску с презренными охранками капиталистов».