Тайны великих книг - Страница 92

Прошло несколько секунд, прежде чем все поняли, какая непоправимая беда приключилась с нами.

Кит же проплыл под килем, всплыл у другого борта шхуны и с минуту лежал на воде, оглушенный ударом. Затем медленно удалился.

Оправившись от потрясения и оглядевшись, Чейс убедился, что в корпусе судна образовалась пробоина и нужно немедленно откачивать воду. Однако не проработали насосы и минуты, как все увидели, что нос корабля начинает медленно опускаться. Мы на вельботах заметили сигнал об опасности, подаваемый со шхуны. А в следующее мгновение, примерно в полумиле от судна, заметили кашалота, делавшего какие-то судорожные движения. Животное было все окутано пеной, которую оно взбивало своей яростно дергавшейся тушей. Было хорошо видно, как кит в бешенстве сжимает и разжимает огромные челюсти. Неожиданно он быстро уплыл в наветренную сторону.

Между тем судно все больше погружалось в воду, и было ясно, что его уже не спасти. Насосы, однако, продолжали работать, а Чейс стал обдумывать положение. Прежде всего он осмотрел оставшийся на борту вельбот и решил спустить его на воду и держать наготове. В этот момент раздался крик одного из матросов: «Он опять метит в нас!» Чейс обернулся и увидел кашалота, который был уже метрах в пятистах от шхуны и несся на нее со скоростью вдвое большей против обычной. Казалось, что им движет какая-то бешеная жажда мщения за страдания своих собратьев, загарпуненных нами.

Надо сказать, что направление его ударов было точно рассчитано: он атаковал с носа, тем самым используя для удара скорость обоих движущихся предметов, намереваясь причинить нам наибольший вред. Кит словно совершал обдуманное злодейство. Ужасный мститель неумолимо приближался. Вода, казалось, расступилась перед ним, и весь его путь был отмечен полосой пены метров в десять шириной, которую он взбивал мощными ударами хвоста.

Голова кита наполовину высовывалась из воды. Сначала Чейс надеялся, что быстрым поворотом руля ему удастся отвести судно от гибельного удара, и крикнул рулевому, чтобы он круто свернул с курса. Но не успело судно повернуть и на один градус, как получило второй удар. Я думаю, что скорость «Эссекса» не превышала трех узлов, а кит шел со скоростью в два раза большей. На этот раз удар пришелся по корпусу с другой стороны, как раз под клюзом. С носа была сорвана вся обшивка. После чего кит опять прошел под килем и удалился в наветренную сторону. Видимо, он счел свою зловещую миссию оконченной. Больше мы его, слава Богу, не видели.

Не прошло и десяти минут, как судно накренилось. И затем, значительно осев, перевернулось и пошло ко дну. Чейс успел спустить на воду вельбот.

Все мы, беспомощные свидетели трагедии, словно оцепенели. Нас не столько пугал черный океан и вздымающиеся валы, сколько врезавшийся в память ужасный разъяренный облик морского чудовища.

Что было дальше? Честно говоря, трудно вспомнить об этом без содрогания. Мне пришлось провести в океане целую четверть года!

Вначале наши вельботы держались вместе. Но после шторма, разразившегося 28 ноября, нас разбросало и мы потеряли друг друга из виду. Потом я узнал, что один вельбот так и пропал бесследно. Трое матросов в самом начале наших скитаний по морю предпочли ждать спасения на крохотном необитаемом островке — единственной земле, повстречавшейся нам в океане. Чейса спасли в феврале. Кроме него, в живых оставались лишь двое. А через неделю подобрали и меня с единственным уцелевшим матросом на борту вельбота. Таков плачевный итог нашего плавания. Из двадцати моряков, покинувших «Эссекс» после нападения на него кита, в живых осталось лишь восемь, — закончил свою горестную исповедь капитан Поллард.

По ходу рассказа Мелвилл тут же кое-что записывал.

— А после гибели «Эссекса» вы ходили в море? — полюбопытствовал он.

— Да, однажды рискнул. Но мне снова не повезло. Судно, с таким трудом снаряженное, разбилось о рифы в Тихом океане. Потеряв второй раз корабль, я навсегда отрекся от моря. По правде же говоря, владельцы судов перестали верить в меня, считали невезучим. Так что поневоле пришлось встать на якорь. Если вас интересуют еще кое-какие подробности о гибели «Эссекса», — продолжал словоохотливый капитан, — вы найдете их в книжке Оуэна Чейса.

— Я бы хотел с ним встретиться. Ведь он тоже живет в Нантакете.

— Увы, теперь уже нет. Бедняга Чейс недолго протянул. Последнее время он плавал на «Кэрроле», потом болел… Но вы можете повидать здесь его сына Уильяма.

Мелвилл обрадовался: возможно, не все потеряно, и он раздобудет интересующую его книгу.

Так и случилось. Писатель побеседовал с сыном Оуэна Чейса и получил от него в подарок один из немногих экземпляров записок китобоя. Ныне эта книга хранится в библиотеке Гарвардского университета. Страницы ее покрыты пометками писателя. А это значит, что Мелвилл внимательно изучил эти воспоминания и, так же, как и свидетельство капитана Полларда, использовал их в своей книге.

Писателю было важно сослаться на показания надежных людей, чтобы рассеять возможные сомнения в достоверности описываемых событий. Он хорошо помнил, как ему не хотели верить с самого начала его пути в литературе. Первую его книгу «Тайпи», написанную им на основе приключений, пережитых им лично, критики встретили возгласами: «Не может быть!», требуя документальных подтверждений приведенных фактов. Его подозревали в подлоге, вообще не верили в то, что он существует, и называли книгу сплошной мистификацией. Так продолжалось до тех пор, пока матрос, участвовавший вместе с ним в описанных приключениях, не выступил в печати с подтверждением того, что все в романе Мелвилла истинная правда.

Нетрудно было предположить, что то же самое, или почти то же, произойдет и с его новой книгой о жестокой, смертельной схватке китобоев со свирепым и жестоким гигантом-кашалотом.

И действительно, едва роман Мелвилла вышел в свет, как критики, признав впечатляющую силу и оригинальность произведения, тут же поставили под сомнение правдивость сюжета. «Печально, — писал рецензент на страницах «Экземинера», — что такой мастер пера, такой способный писатель употребил свою фантазию на создание столь экстравагантного произведения».

Ему снова не поверили, хотя в главе, вполне серьезно названной «Свидетельствую под присягой», он стремился убедить читателей в достоверности описываемых событий. Предвидя сомнения относительно свирепого Белого Кита, разбойничающего на океанских просторах, и желая рассеять их, Мелвилл приводит факты, известные ему как китобою из личного опыта или от надежных людей. Вкратце изложив здесь историю гибели «Эссекса», он переходит к другим примерам и свидетельствам. «Все они, — замечает писатель, — как ни мало знают об этом на суше, засвидетельствованы в истории китобойного промысла, ибо здесь, — пишет он, — перед нами один из тех горестных случаев, когда истина не менее, чем ложь, нуждается в подтверждениях». Какие же факты приводит Г. Мелвилл?

Вспоминает он знаменитого левиафана, известного по прозванию Тиморский Том. Весь в рубцах, словно айсберг, этот кит долгое время разбойничал в водах пролива, носящего это же имя. Такой же, можно сказать, всеокеанской славой пользовался и новозеландец Джек — гроза всех китобойцев, так до конца и оставшийся непобежденным, хотя от множества вонзившихся в него гарпунов и пик он был похож на гигантского ежа. Не менее свирепым считался и кашалот-одиночка, известный под имеем Пайта-Том: на его счету числилось около сотни убитых им моряков. Причем обычно он первым нападал на китобоев и топил их вельботы. Не он ли вероломно напал на китобойное судно «Юнион», приписанное к Нантакету, и страшным ударом разнес носовую часть корабля? Это событие, произошедшее в 1807 году, считается одним из первых зарегистрированных случаев нападения китов на людей. Если, конечно, не считать того морского чудовища, которое, согласно Библии, проглотило пророка Иону, чтобы затем изрыгнуть его невредимым на сушу. Но кит, проглотивший пророка, был явно более миролюбиво настроен в отношении людей, чем его потомки, чьи столкновения с человеком часто кончались не столь благополучно для последнего. Зловещей славой пользовались кашалот Моркан, чей высокий фонтан, обычно возникавший у японских берегов, напоминал, как говорили, порой белоснежный крест на фоне неба; и Дон Мигуэль со спиной в шрамах, похожей на панцирь черепахи, и многие другие. Но, пожалуй, всех превзошел по силе и злобности прославленный Белый Кит по прозвищу Моха Дик (в романе — Моби Дик), произошедшему от названия острова Моха, у берегов Чили, где, согласно молве, пошел ко дну первый потопленный им корабль.