Тайны великих книг - Страница 7

Род этот до сих пор существует во Франции — последний его отпрыск герцог де Монтескью выпустил книгу «Подлинный д'Артаньян». В ней он пытается поставить историю с ног на голову и доказать, что единственный, кто заслуживает памяти потомков, — это маршал Пьер де Монтескью — самый будто бы знаменитый предок в роде д'Артаньянов-Монтескью.

В наше время появились и другие исследования, посвященные герою трилогии А. Дюма. Книги такого рода выходят не только во Франции, но и в других странах. Образ д'Артаньяна привлекает историков и литературоведов. Одни видят в нем типичного представителя своей эпохи, тот алмаз, в котором сфокусированы наиболее характерные ее черты. Других занимает вопрос о соотношении правды и вымысла в романах А. Дюма, они пытаются постичь психологию творчества знаменитого писателя.

Издавна образ д'Артаньяна привлекает и художников. Поклонники мушкетера не раз встречались со своим любимым героем не только на страницах книг А. Дюма. Они видели его в пьесах и опереттах, на экране кино. А те из них, кто побывал на его родине в городе Ош, могли любоваться величественной фигурой доблестного гасконца, отлитой в бронзе. В этом памятнике, воздвигнутом здесь в 1931 году, воплотились черты отважного мушкетера и литературного героя, пережившего в веках своего прототипа.

Кто не знает достославного барона Мюнхгаузена! С его необыкновенными приключениями мы знакомимся еще в детстве. На всю жизнь нам запоминается образ находчивого барона, заядлого охотника и путешественника, отчаянного враля, лгуна из лгунов, фантазера из фантазеров, которому едва ли найдется равный в мировой литературе. Его ложь — это не ложь Хлестакова, у которого в мыслях легкость необыкновенная, это не бахвальство шекспировского Фальстафа, фонвизинского Вральмана, это не порожденные спесью мещанина выдумки Тартарена или небылицы остроумца француза барона Крака — героя книги Коллена Д'Арлевиля, и, наконец, это не необузданное хвастовство шутника Дейва Крокета — самого известного персонажа американского фольклора, у которого, впрочем, был вполне реальный прототип. Хотя все эти герои — меньшие братья Мюнхгаузена и «вышли из рукава его камзола». Мюнхгаузен лжет по врожденной привычке, лжет самозабвенно, сам искренне веруя в свои россказни. Недаром на его гербе, на котором великолепный иллюстратор мюнхгаузениады Густав Доре изобразил топорик, уток, колесо и бутылку, красуется девиз, написанный, как принято в геральдике, по-латыни: «Mendace Veritas» — «Во лжи истина». Говорят, что самая опасная ложь та, в которую автор сам искренне верит. У медиков даже существует такое определение, как «Синдром Мюнхгаузена» — склонность к патологической лживости. Но барон Мюнхгаузен превосходит своих литературных собратьев не столько тем, что он возвеличивает ложь, сколько, тем, что мастерски разоблачает этот порок. Своими рассказами о путешествиях, походах и забавных приключениях барон обличает искусство лжи, выступает в роли обличителя. Автор небольшой книжки, появившейся впервые почти 200 лет назад в букинистических лавках Лондона, немец Рудольф Эрих Распе, именно так и определял морально-воспитательное значение своей сатирической пародии на вралей и хвастунов.

С тех пор имя героя этой книжки стало давно уже нарицательным. И сегодня, когда мы видим, что фантазия собеседника слишком разыгралась и вышла из берегов реальности, мы нередко говорим: «Ты настоящий Мюнхгаузен».

Но, часто вспоминая имя героя всемирно известной веселой книжки, мы и не догадываемся о том, что Распе вывел на страницах своей сатиры реальную личность, что существовал подлинный, во плоти и крови, живой прототип славного барона Мюнхгаузена. В этом легко убедиться, посетив небольшой уютный городок Боденвердер.

Река Везер, изогнувшись около Боденвердера словно цифра «три», медленно несет свои воды мимо кудрявых склонов. По берегам на вершинах зеленых гор, как часовые, высятся старинные рыцарские замки — неприступные когда-то оплоты феодалов.

Если подняться на башню Бисмарка, руины которой громоздятся на горе Экберг, и обратить взор к югу вверх по течению реки, вы увидите, как на ладони, утопающий в зелени городок. Это и есть Боденвердер, возникший в XIII веке на месте маленькой деревеньки. С башни Бисмарка можно разглядеть главную улицу, пристань, мост и железнодорожную станцию, здание водной лечебницы и кирху старинного монастыря Кемнадэ, построенного тысячу лет назад.

Места эти издавна славились охотой. Еще двести лет назад в окрестных лесах часто раздавались голоса охотничьих рожков. В перелесках и зарослях, где, по преданию, король Генрих, прозванный Птицеловом, расставлял когда-то свои силки, проносились своры борзых, скакали всадники, размахивая арапниками и оглашая чащу гиканьем и криками.

Самым заядлым из местных охотников был тогда владелец старинного поместья в Боденвердере. Целые дни проводил он в седле, гоняясь за дичью. А по вечерам, после удачной охоты, у него собирались друзья, соседи и знакомые, чтобы распить бутылку вина, поболтать, а главное — послушать рассказы владельца поместья об удивительных приключениях, случавшихся с ним на охоте и во время путешествий.

Обычно хозяин приглашал гостей в павильон, построенный им в 1763 году на склоне в саду, усаживался в кресло, раскуривал пенковую трубку и, прихлебывая из бокала пунш, который не забывал ему подливать стоявший рядом слуга, начинал рассказывать. Это был подлинный мастер импровизации. По мере того как он воодушевлялся собственным повествованием и дым из трубки струился все гуще, лицо его преображалось, руки становились более беспокойными, и маленький паричок начинал приплясывать на его голове то ли от сотрясений, вызванных жестикуляцией, то ли от того, что, увлекаясь, рассказчик непрестанно почесывал в затылке. Постепенно его повествование покидало берега реальности и челн воображения устремлялся в море безбрежной фантазии. Правда незаметно переходила в ложь, истинное перемешивалось с вымыслом. Однако природная наблюдательность, меткие характеристики, живой юмор и дар красноречия рассказчика увлекали слушателей. Иные внимали ему, развесив уши. Другие, те, кто был менее доверчив, посмеиваясь в душе над хвастовством охотника, отдавали должное искусству барона Мюнхгаузена, ибо это был он собственной персоной, такой, каким предстает перед нами в воспоминаниях современников, Иероним Карл Фридрих Мюнхгаузен, послуживший прототипом персонажа прославленной книги.

За два столетия в Боденвердере мало что изменилось. Великий гример — Время — едва прикоснулся к городу своей рукой, оставив повсюду приметы старины, осколки былого. Если про Веймар говорят, что это город «домов» — здесь сохранились дома Гете и Шиллера, философа Гердера, художника Кранаха, композитора Листа, поэтов Ницше и Виланда, то Боденвердер — город одного «дома». Его главная достопримечательность — усадьба, где жил знаменитый барон Мюнхгаузен. В любом справочнике Боденверден так и обозначен, как «родина Мюнхгаузена», а на туристских проспектах рядом с городским гербом неизменно красуется летящий на ядре приветливо улыбающийся барон — символ города, его рекламная вывеска, привлекающая туристов.

В старинном доме, окруженном тенистым вековым парком, сейчас находится музей Мюнхгаузена. Около здания памятник-фонтан: Мюнхгаузен сидит на лошади, заднюю часть которой, как вы помните, отсекло во время жаркого боя: «Поэтому вода вытекала сзади по мере того, как она поглощалась спереди, без всякой пользы для коня и не утоляя его жажды». До наших дней сохранился и павильон Мюнхгаузена, где он имел обыкновение за бутылкой вина рассказывать свои истории. Немного на свете таких уголков — музей в честь литературного героя! Впрочем, это не совсем точно. Музей этот особый. Он посвящен прототипу героя книги — настоящему Мюнхгаузену, приобретшему известность, однако лишь благодаря своему литературному тезке.