Тайны советского футбола - Страница 56
В те времена в отборочных турнирах чемпионатов мира при равенстве очков забитые и пропущенные мячи не учитывались. Сборной СССР пришлось проводить со сборной Польши еще один матч. 24 ноября он прошел на нейтральном поле в Лейпциге. Здесь первый мяч забил Стрельцов, несмотря на то что в самом начале матча получил травму, но продолжал играть. Уже в конце матча московский динамовец Генрих Федосов удвоил результат. Сборная СССР победила — 2:0.
Никогда больше за всю историю советского футбола страна не переживала такой же эйфории, как весной 1958 года. Сборная СССР, только-только ставшая олимпийским чемпионом, отправлялась на свой первый чемпионат мира. И мало было тех, кто мог усомниться в том, что и в Швеции команду Гавриила Качалина ожидает самый большой успех. Футболисты сборной той весной были самыми популярными людьми в стране.
18 мая 1958 года в Лужниках при 102 тысячах зрителей они сыграли последний товарищеский матч со сборной Англии. Играли, что называется, в полсилы: через несколько дней уже надо было улетать в Стокгольм. На последней минуте первого тайма англичане забили гол в ворота Яшина, незадолго до конца игры Валентин Иванов сравнял счет. Игра так и закончилась со счетом 1:1.
Но на чемпионат мира сборной СССР пришлось отправляться без Эдуарда Стрельцова, а вдобавок еще без двух игроков — защитника Михаила Огонькова и нападающего Бориса Тату шина.
История осуждения Эдуарда Стрельцова широко известна, и в то же время составляет одну из самых больших тайн советского футбола. Существует немало версий того, кому было выгодно «отлучение» выдающегося форварда от футбола. Но бесспорно одно: во всем случившемся есть изрядная доля его собственной вины. Винить тех, кто был рядом и «не уберег», «не проследил», бессмысленно — чтобы уберечь, к Стрельцову надо было приставить круглосуточную охрану, контролирующую каждый его шаг.
Огромная всенародная слава обрушилась на плечи футболиста «Торпедо» и сборной, когда ему не было еще двадцати лет. У малообразованного простого, но душевного парня из Перова появились квартира в Москве, автомобиль, весьма приличный по тем временам достаток, он повидал мир. Но далеко не все футболисты, чего уж греха таить, соблюдали спортивный режим, в том числе и Стрельцов. А ему-то пить категорически было нельзя: терял контроль над собой после одной-двух рюмок. Поэтому нередко Стрельцов стал попадать в передряги, не раз оказывался в милиции после уличных драк. Руководству ЗИЛа приходилось пускать в ход все свои возможности и связи, чтобы замять очередную историю.
В феврале 1958 года в «Комсомольской правде» появился фельетон «Звездная болезнь», автор которого, С. Нариньяни, рассказывал о случае, действительно имевшем место в ноябре 1957 года. Стрельцов и Иванов опоздали к отходу поезда, на котором сборная страны отправлялась в ГДР, на дополнительный матч с польской командой. Начальнику отдела футбола Спорткомитета пришлось вместе с фугболистами устремиться вдогонку на машине. Поезд догнали уже в Можайске, который экспресс должен был пройти без остановки. Но по приказу из Министерства путей сообщения машинист сделал остановку, и два футболиста, наконец, соединились с командой…
Из случая, хоть и неприятного, но вполне житейского, автор делал вывод, что футболисты, а главным образом Стрельцов, испытывают головокружение от славы и чувство вседозволенности. Стрельцов между тем на самом деле чувствовал себя виноватым и в том матче с поляками остался на поле, даже получив травму. Играл на обезболивающих уколах, но сумел забить первый гол.
В те времена фельетоны в центральных газетах просто так не появлялись: автор явно выполнял чей-то «заказ», настраивая общественное мнение против популярнейшего спортсмена. А недоброжелателей у Стрельцова хватало. К ним вполне можно было отнести, например, руководителей ЦСК МО — Центрального спортивного клуба Министерства Обороны, как тогда называлась главная армейская команда, а также московского «Динамо». Оба клуба мечтали заполучить Стрельцова, желательно бы «в связке» с Валентином Ивановым, но у руководства ЗИЛа были свои мощные ресурсы, позволяющие удержать футболистов в «Торпедо» и уберечь их от призыва в армию, который на деле означал «призыв» в армейскую или динамовскую команду.
К числу недругов Стрельцова причисляли даже… министра культуры СССР Екатерину Фурцеву. Рассказывали, что на правительственном приеме в честь победы на мельбурнской Олимпиаде она хотела представить Стрельцову свою дочь, но тот простодушно ответил, что свою жену Аллу не променяет ни на кого.
Семейная жизнь у него между тем по разным причинам не очень складывалась, и это тоже сыграло свою роль в дальнейших событиях.
Уже накануне чемпионата мира, после примерки костюмов, которые шили футболистам в специальном ателье, чтобы было в чем ходить на официальные мероприятия в Швеции, сборной дали выходной. Следующим утром все должны были прибыть на базу в Тарасовку. Каждый проводил свободное время по-своему. Стрельцов вместе с приятелями-спартаковцами Огоньковым и Татушиным отправился на загородную дачу на пикник.
В последующие годы появилась даже версия, что все происходило по зловещему сценарию, заранее разработанному тайными службами, но в это трудно поверить. Девушка Бориса Татушина пригласила двух своих подруг. Случившееся дальше тоже вполне банально: «дамы» согласились остаться на даче на ночь, но «подруга» Стрельцова на следующее утро заявила в милицию об изнасиловании. Днем того же дня футболиста арестовали в Тарасовке и увезли сначала в Мытищи, а потом в Бутырскую тюрьму.
Можно не сомневаться, что если бы Стрельцов был футболистом «Динамо» или хотя бы ЦСК МО, дело, тем более накануне чемпионата мира, где Стрельцову предстояло защищать честь советского футбола, было бы замято и окончилось мировой с пострадавшей. Кстати говоря, Стрельцов во время следствия даже давал обещание на ней жениться.
Но о случившемся с подозрительной быстротой (почему, так и остается тайной) стало известно на самом верху — Никите Сергеевичу Хрущеву. И руководитель страны, не любивший футбола и привыкший все вопросы решать с плеча, распорядился устроить громкий процесс. Как раз в ту пору, кстати говоря, партия боролась со стилягами, любителями джаза и прочими молодыми людьми, подверженными нездоровым буржуазным влияниям. Примерное наказание зарвавшегося «звездного» футболиста было как раз к месту. Наверняка Хрущева раздражало даже само звучное, «заграничное» имя футболиста — Эдуард.
Теперь Стрельцова уже ничто не могло спасти. Суд приговорил его к двенадцати годам строгого режима. Отбывал он свой срок в Вятлаге. Потом приговор «скостили» до семи лет, но на свободу Стрельцов вышел еще раньше: по решению суда был освобожден в феврале 1963 года.
Попутно были сломаны и судьбы ни в чем фактически не виновных Огонькова и Татушина. Оба были пожизненно дисквалифицированы; правда, через три года им разрешили вернуться в большой футбол, но ни один уже не смог заиграть на прежнем уровне. Жизнь обоих завершилась трагически: Огоньков пьянствовал и умер в сорок пять лет один в своей квартире. Татушин перебивался случайными заработками и только в конце жизни стал получать пенсию в Фонде ветеранов спорта. Умер в 1998 году, не дожив до шестидесяти пяти лет…
…С огромного группового портрета сборной СССР, который висел во Дворце спорта стадиона в Лужниках, быстро убрали лица Стрельцова, Огонькова и Татушина, замазав их краской.
Но в заявке на чемпионат мира 1958 года уже ничего нельзя было изменить. Да и кем можно было бы заменить Стрельцова? Очень ощутимыми стали и потери Татушина с Огоньковым. Качалину пришлось опираться на включенную в заявку «старую гвардию» — спартаковских футболистов. Но Никите Симоняну шел уже тридцать второй год, Сергею Сальникову — тридцать третий…
Тем не менее, если забыть о том, что страна ждала от команды только победы, для новичка чемпионатов мира сборная СССР выступила вполне прилично. Она даже сумела выйти из своей группы в четвертьфинал.