Тайны советского футбола - Страница 39

При этом к футболистам-динамовцам гестапо отнеслось по-разному. Выяснилось, что кадровым работником и офицером НКВД был только Николай Коротких — он-то и остался в камерах гестапо. Остальных динамовцев отправили в Сырецкий лагерь, причем содержались они в относительно неплохих условиях…

Как бы то ни было, несмотря на косвенные факты, указывающие на возможную истину, тайна остается тайной.

А еще остается вопрос: как относиться к героям этого мифа, зная правду о футбольных матчах, проводившихся в Киеве летом 1942 года?

Обвинять их в сотрудничестве с оккупантами, как это готовы были сделать органы НКВД после освобождения Киева, конечно, не стоит. Футболисты киевского «Динамо» не сумели выбраться из обреченного города из-за упрямства Верховного Главнокомандующего, ни во что не ставящего жизнь советского человека и не считающегося ни с какими потерями. В оккупированном городе они выживали, как умели, а умели они прежде всего, играть в футбол.

Причем играли только на победу, громя соперников с сокрушительным счетом, хотя не могли не понимать того, что наносят огромный урон самолюбию победителей и что возмездие может последовать уже не на футбольном поле…

Словом, надо помянуть этих людей добром и пожалеть, что им выпала столь горькая судьба.

Ну а тем, кому доведется посмотреть довоенный фильм «Вратарь», остается лишний раз напомнить: в роли зарубежных профессионалов из команды «Черные буйволы» снимались киевские динамовцы. Некоторым из этих киногероев спустя шесть лет довелось оказаться в оккупированном Киеве.

Обратите внимание на эпизод, когда один из «Буйволов» бьет одиннадцатиметровый удар «вратарю республики» Антону Кандидову. Этот пенальтист — Иван Кузьменко, один из трех футболистов, расстрелянных 24 февраля 1943 года.

А вот роль голкипера «Черных буйволов» исполняет в фильме не Николай Трусевич, погибший вместе с Кузьменко, а другой вратарь киевского «Динамо» — Антон Идзковский. В июне 1941 года Идзковский благополучно выехал из родного города. 1942–1943 годы он провел в Казани, где защищал ворота местного «Динамо». В 1944 году вернулся в Киев и еще два сезона играл за свою родную команду.

Футболистов киевского «Динамо» не миновали, увы, и другие беды 30–40-х годов. Еще в 1932 году нападающий С. Синица, как «враг народа», отправился на строительство Беломорканала. Другой динамовец, К. Пионтковский, был арестован в конце 30-х годов и погиб в лагерях. Третий, Константин Щегодский, перешедший в киевское «Динамо» из московского АМО и в 1934–1935 годах выступавший за сборную СССР, в августе 1938 года был арестован в качестве «польского шпиона».

Однако Щегодского судьба хранила: проведя под следствием пятнадцать месяцев, он был освобожден — нечастый случай в годы репрессий. В 1941 году, когда началась война, судьба сохранила его еще раз.

В первые военные дни Щегодский занимался эвакуацией семей футболистов своего клуба, а потом, будучи призван в Красную Армию, в отличие от многих других сумел вырваться из окружения. Футболисту пришлось пройти больше тысячи километров в тылах стремительно развивающих наступление немецких войск, прежде чем он вышел к частям Красной Армии в районе Ростова-на-Дону.

Репрессивная машина, запущенная в Советском Союзе в начале 30-х годов, пощадившая каким-то чудом киевского динамовца Щегодского, со многими другими советскими футболистами обошлась куда суровее. Продолжая работать и в годы войны, эта машина перемолола в том числе судьбы самых известных футбольных людей того времени — знаменитого спартаковского «клана» братьев Старостиных.

По воспоминаниям Николая Старостина, он ожидал своего ареста с тех пор, как был арестован генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Косарев, курировавший московский «Спартак». Косарева «взяли» 29 ноября 1938 года, через четыре дня после того, как наркомом внутренних дел стал Лаврентий Берия. Относиться с симпатией к «Спартаку» и лично к председателю Московского городского совета общества «Спартак» Николаю Старостину у Берии, опекающего по долгу службы общество «Динамо», не было никаких причин — это показывала хотя бы история с переигровкой полуфинала «Спартака» с тбилисским «Динамо» в 1939 году.

Но проходило время. В том же 1939 году «Спартак» не только второй раз выиграл Кубок СССР, но снова, уже в третий раз, стал чемпионом страны, однако возмездия со стороны НКВД не последовало. Прошел 1940 год, когда чемпионами стали московские динамовцы. В 1941 году, когда чемпионат СССР был прерван, футболистов московского «Спартака» зачислили на некоторые московские оборонные заводы. Кроме того, общество «Спартак» организовало группы подготовки призывников по плаванию, боксу, борьбы, лыжам.

Судьбы братьев Старостиных круто изменились в марте 1942 года. НКВД, наконец, нанес свой удар: в одну ночь были арестованы Николай, Петр и Андрей. Александра, служившего в Красной Армии в звании майора, арестовали и доставили в Москву осенью того же года. Началось «дело Старостиных», по которому проходили еще несколько человек.

На Лубянке следователь сразу же предъявил Николаю Старостину обвинение в намерении осуществить террористический акт «против товарища Сталина». Соучастниками были названы его братья, а сам теракт, по утверждению следователя, Старостины намеревались совершить во время физкультурного парада 6 июля 1936 года. Стрелять по трибуне Мавзолея футболисты должны были, спрятавшись в одной из машин, проезжающих по Красной площади. Сделать это было удобно, поскольку машина был оформлена в виде огромной футбольной бутсы, внутри которой было достаточно места для террористов.

Но обвинение моментально рассыпалось: на фотографиях, сделанных во время парада, хорошо было видно, что братья Старостины в спортивной форме проходят по Красной площади в нескольких метрах от машины. Кроме того, выяснилось, что в бутсе на колесах на самом деле прятались… два сотрудника НКВД, входивших в число сотен чекистов, обеспечивающих порядок.

Следствие продолжалось до осени 1943 года. В приговоре Военной коллегии Верховного суда СССР говорилось, что «подсудимые Старостины Николай, Андрей, Петр и Александр, Денисов Анатолий, Ратнер Исаак, Сысоев Александр, Леута Станислав и Архангельский Евгений, будучи антисоветски настроены и связаны между собою многолетней дружбой, являлись участниками антисоветской группы, возглавляемой Старостиным Николаем».

Всем ставились в вину антисоветские высказывания, «особенно участившиеся после начала Великой Отечественной войны», и «суждения пораженческого характера». Кроме того, осужденные «восхваляли порядки капиталистических стран Западной Европы, где большинству из них приходилось бывать на спортивных состязаниях».

В приговоре фигурировали и некоторые другие обвинения. Впрочем, какие именно, не так уж и важно: недаром в те лихие времена родилась поговорка — «был бы человек, а статья найдется». Для всех «участников антисоветской группы, возглавляемой Николаем Старостиным», нашлась статья 58–10 УК РСФСР, одна из самых «ходовых» в ту пору — антисоветская агитация и пропаганда.

Николай, Александр, Андрей и Петр Старостины, а также бывший заместитель председателя Московского городского совета общества «Спартак» Анатолий Денисов получили по десять лет лагерей, а после отбытия срока к ним добавлялись пять лет поражения в политических правах и плюс к этому конфискацию «всего лично им принадлежащего имущества». Вдобавок Военная коллегия Верховного Совета ходатайствовала перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении Николая Старостина ордена Ленина, Александра Старостина — ордена Трудового Красного знамени, Андрея Старостина — ордена «Знак Почета».

У всех остальных участников «антисоветской группы» приговор был мягче — «всего» восемь лет лагерей, плюс пять лет поражения в правах и конфискация имущества.

Никто из осужденных не знал, однако, что на самом деле приговор означал еще более суровое наказание. Имена братьев Старостиных и других осужденных футболистов замазывались чернилами во всех уже вышедших спортивных справочниках, В новых справочниках их запрещено было упоминать. Эти люди исключались не только из свободной жизни — из истории советского футбола.