Тайны советского футбола - Страница 33

Судьба у этого футболиста, выступавшего в тбилисском «Динамо» вплоть до начала 50-х годов, оказалась яркой и по-спортивному на редкость драматичной.

Уже в следующем, 1937 году Борис Пайчадзе вместе со своей командой вновь вышел в финал, но грузинские футболисты и на этот раз потерпели поражение, теперь от московского «Динамо» — 2:5. Прошло девять лет, и Борис Пайчадзе, капитан динамовцев Тбилиси, вывел команду на поле московского стадиона «Динамо» на свой третий финал, против московского «Спартака». Игра получилась очень напряженной, однако победу праздновал соперник: «Спартак» победил — 3:2.

Кроме того, Борис Пайчадзе несколько раз вплотную «подбирался» и к званию чемпиона СССР по футболу. Дважды подряд, в 1939 и 1940 годах, «Динамо» Тбилиси занимало второе место, уступая первую строку все тем же давним соперникам — московским спартаковцам и динамовцам. На втором месте динамовцы Тбилиси оказались ив 1951 году, когда Пайчадзе уже заканчивал выступления в большом футболе. Правда, на этот раз отрыв от чемпиона, которыми стали армейские футболисты ЦДСА, составил целых семь очков. А ведь еще четыре раза Борис Пайчадзе и его команда оказывались в чемпионатах СССР третьими — в 1936 (осенью), 1946, 1947 и 1950 годах.

Словом, ни разу Борису Пайчадзе не удалось стать чемпионом страны или выиграть Кубок СССР. Техничной и красивой тбилисской команде не хватало организованности, да еще южанам вредил горячий темперамент. Если им случалось пропустить мяч первыми, они азартно бросались отыгрываться, не слишком уделяя внимания обороне собственных ворот. При этом противники получали хорошие возможности для острых контратак.

И все же, не завоевав высоких наград, Борис Пайчадзе закончил свою игру победителем: далеко не всех чемпионов столь же любили и помнили потом многие годы, как этого нападающего тбилисского «Динамо» довоенных и первых послевоенных лет.

Из футбола, конечно, он так и не ушел. Закончив в 1951 году выступления, был главным тренером и начальником «Динамо» Тбилиси, а с 1963 по 1985 год — директором стадиона в Тбилиси, который теперь называется стадионом Бориса Пайчадзе…

Увы, первые розыгрыши Кубка СССР по футболу тоже не миновали «аппаратные игры», сопутствующие довоенным чемпионатам СССР. Футболисты «Локомотива» почувствовали их на себе буквально… в первые минуты после финала 28 августа 1936 года, в котором победили динамовцев из Тбилиси.

Неожиданно для зрителей и самих футболистов на стадионе вдруг объявили по радиотрансляции, что теперь «Локомотиву»… предстоит встретиться в финальном матче с московским «Динамо». Следующие несколько дней все продолжали оставаться в неведении: состоится ли еще один финал или нет?

Всесоюзный комитет по делам физической культуры и спорта при СНК СССР между тем лихорадочно решал, как быть. На спортивный комитет «давило» ведомство, которое возглавлял тогда Генрих Ягода.

Предыстория тут была такова. Московскому «Динамо», первому чемпиону СССР, после завершения весеннего первенства было разрешено выехать в Чехословакию, чтобы провести встречи с несколькими рабочими командами. Команда отбыла за границу в самом начале розыгрыша Кубка. Ну а потом неожиданно всплыла версия, будто бы со спортивным комитетом заранее было оговорено, что после возвращения первому чемпиону все же разрешат принять участие в кубковом турнире. Самым достойным вариантом, по мнению ведомства Ягоды, была бы игра команды «Динамо» Москва в финале Кубка СССР.

Но спортивные принципы в тот раз все же победили. Против нового финала выступили очень многие люди, в том числе даже такой человек, как прокурор СССР Андрей Вышинский, которому совсем уже скоро предстояло стать государственным обвинителем на показательных политических процессах, устроенных НКВД. Знаменитый летчик Валерий Чкалов, лишь месяцем раньше ставший Героем Советского Союза и присутствовавший на финальном матче «Локомотива» и тбилисского «Динамо», демонстративно прислал железнодорожной команде телеграмму: «Привет победителю в Кубке СССР — команде «Локомотива». В. Чкалов».

Против нового неспортивного финала выступил и ЦК ВЛКСМ. Его центральная газета «Комсомольская правда» в те дни писала: «Как могло состояться такое решение? Московская команда «Динамо», очевидно, и не претендует на кубок, ибо в розыгрыше первенства на этот кубок она участия не принимала. К чему же понадобилось нарушать ранее установленные правила розыгрыша Кубка Союза ССР? Встреча с московскими динамовцами может быть только товарищеской. Не так ли, товарищи динамовцы?»

Все это возымело успех, в конце концов, история была замята, московский «Локомотив» остался первым владельцем Кубка СССР.

Однако всесильный Наркомат внутренних дел пробовал вмешиваться в футбольные дела и в дальнейшей, иной раз куда успешнее.

После первого розыгрыша Кубка СССР прошло около трех лет, за это время наркома Генриха Ягоду сменил нарком Николай Ежов, а в ноябре 1938-го НКВД возглавил Лаврентий Берия. В следующем году при его непосредственном участии произошел беспрецедентный в истории мирового футбола случай. Уже после того как московский «Спартак» в финальном кубковом матче одержал победу над ленинградским «Сталинцем» (будущим «Зенитом») со счетом 3:1, ему пришлось… переигрывать полуфинальный матч с «Динамо» из Тбилиси.

В финал «Спартак» вышел, обыграв тбилисцев со счетом 1:0. Единственный мяч был забит во втором тайме: нападающий москвичей Андрей Протасов нанес такой удар, отразить который вратарь «Динамо» уже не мог. Но прежде, чем мяч опустился на землю за линией ворот, грузинский защитник сумел дотянуться до него в немыслимом подкате и выбить в поле.

Судья показал на центр поля, засчитав гол. Тбилисцы протестовали со всей южной горячностью, но тщетно — судья остался неумолимым. Этот матч так и закончился со счетом 1:0 в пользу «Спартака».

После игры руководство грузинской команды подало протест, но он был отклонен. Победив в финальном матче ленинградский «Сталинец», московский «Спартак» завоевал Кубок СССР во второй раз подряд: в прошлом, 1938 году в финальном матче москвичи обыграли со счетом 3:2 другую ленинградскую команду — «Электрик».

О том, что происходило дальше, потом рассказывал в одной из своих книг Николай Старостин:

«Проходит месяц. Футбольная жизнь течет своим чередом. И вдруг ко мне в кабинет вбегает администратор «Спартака» Семен Кабаков и с порога произносит:

— Николай Петрович, я только что был на «Динамо», неожиданно встретил там тбилисцев. Они говорят, что приехали переигрывать с нами полуфинал.

Я спрашиваю:

— Ты в своем уме? Как это переигрывать полуфинал, когда уже финал разыгран? Вот кубок стоит, полюбуйся.

Он опять за свое:

— Их поселили в домике у входа, где обычно живет сборная. Я говорил с Пайчадзе, он врать не будет.

Ничего не понимая, совершенно ошарашенный, заглядываю в календарь первенства. Действительно, странно — что бы им тут делать, в Москве, если игр у тбилисцев на этой неделе по расписанию нет. На всякий случай звоню в Комитет физкультуры. Мне отвечают:

— Есть решение переиграть матч».

Хождение руководителя «Спартака» Николая Старостина по самым высоким кабинетам ничего не изменило: решение о переигровке принималось, разумеется, на еще более высоком уровне. Берия поддерживал тбилисских динамовцев, во-первых, потому что это было «Динамо», во-вторых, потому что сам был грузином. Полуфинальный матч пришлось переигрывать уже после того, как была одержана победа в финальном матче.

Историческая переигровка сложилась еще более нервно, чем первая игра. В правительственной ложе стадиона «Динамо» сидел Лаврентий Павлович. Это было, впрочем, делом обычным — матчей с участием динамовских команд нарком внутренних дел не пропускал. С московским «Динамо» он обращался совершенно по-хозяйски. Вся Москва знала, каким страшным нагоняем подвергались динамовцы, если проигрывали, а тем более, если проигрывали своему извечному сопернику «Спартаку». А уже в послевоенные годы этим ненавистным для Берии соперником стала армейская команда, вышедшая тогда на первые роли в советском футболе.