Тайны русского народа - Страница 100

Болото, на котором находятся два пирамидальных знака, пользуется дурной славой. Лопари боятся туда ходить и пугают приезжих. Запреты соблюдаются слабо. Мое первое впечатление совпадает с выводом Ферсмана: пресловутая болотная пирамида естественного происхождения. Но потом все-таки засверлила крамольная мысль: за десятки тысяч лет любой искусственно обработанный камень мог подвергнуться такой деформации и выветриванию, что все следы человеческих рук стерлись начисто.

Итак, Гиперборея (точнее — один из ее центров) найдена! Я ни на минуту не сомневался, что так оно и будет! Но вряд ли бы это произошло, если бы нас не взяло под свое покровительство само Провидение. Интуиция и трезвый научный расчет подсказали мне, где и что нужно искать. Вопреки другим предложениям настоял, куда именно нужно ехать, где остановиться и что делать дальше. И не ошибся. Сразу же попал в самую «десятку». Судьбе было угодно дать мне спутников, которые помогли успешно довести до конца задуманное в тиши кабинета дело. Да, видно, так было угодно Богу и благосклонному Хозяину Земли, что не одно тысячелетие ревностно хранил тайны Гипербореи.

Необыкновенное пестроцветие и непохожесть живых и мертвых языков, казалось бы, полностью исключает саму постановку вопроса об их прошлом единстве и общности происхождения. Абсолютное отсутствие археологических данных или письменных источников, похоже, делают всякие рассуждения на эту тему призрачно-зыбкими и лишенными каких-либо научных оснований. На самом же деле все обстоит по-другому: имеются совершенно неопровержимые факты, в истинности которых легко убедиться каждому, каким бы языком он ни владел. И факты эти неумолимо свидетельствуют: все языки мира — и современные, и канувшие в Лету — имеют общий достаточно хорошо просматриваемый фундамент.

Суть дела заключается в следующем. Одними из самых древних консервативных лексических пластов в любом языке выступают пространственно-указательные слова, которые в подавляющем большинстве случаев очень слабо менялись с момента своего возникновения и вхождения в речевой обиход. От указательных слов типа русских «тот», «этот», «оный», «там», «здесь» и т. п. произошли личные местоимения — общеизвестный лингвистический факт, хорошо прослеживаемый в любом языке. Прямая взаимозависимость между личными, а также определительными (типа «сам») и возвратными (типа «себя») местоимениями, с одной стороны, и указательными словами, с другой, объясняется скорее всего тем, что название 1-го, 2-го и 3-го лиц одновременно сопровождалось указанием на данное лицо (в том числе и с помощью жестов).

Отсюда совершенно естественно предположить, что некоторые общие элементы, лежащие в основе личных и указательных местоимений, а также местоименных наречий всех известных языков, и являются теми первичными (архаичными) формами праязыка, которые благополучно дожили до наших дней. Сравнительный анализ более 200 языков практически всех языковых семей (недоступными оказались данные лишь по языкам группы мунда, андаманским и ряда языковых семей индейцев Южной Америки) позволяет выделить четыре таких первоэлемента: [М], [Н], [С], [Т]. Их происхождение вполне уместно возвести к общему праязыку, где смысловое значение названных элементов, быть может, соответствовало различной пространственной направленности, принадлежности или удаленности. Не существует в мире ни одного языка, личные местоимения и указательные слова которого в той или иной степени не основывались бы на четырех перечисленных элементах.

Под праязыком следует понимать лишь самый начальный этап формирования языков, относящийся к столь раннему периоду человеческой предыстории, когда человек еще не был человеком в собственном смысле данного понятия. Первичные пространственно-указательные слова и произошедшие от них личные местоимения с течением времени, естественно, изменяли свой первозданный вид. Тысячелетия не могли не оставить отпечаток на первоначальном фонетическом оформлении пространственно-указательных элементов. Из простого сопоставления видна эквивалентность элементов [Т] и [Д]. (Ср., напр., в индоевропейских языках местоимение «ты» = tu испанск., румынск., ирландск., армянск., литовск., латышск.) = du немецк., датск., норвежск.); или местоимение «мы» в черкесской подгруппе кавказских языков: te (адыгейск.) = de (кабардинск.). Точно так же следует принять эквивалентность элемента [С] и элементов [З], [Ж], [Ш], [Ч], [Ц]. Правомочность такого утверждения вполне видна из сравнения указательных местоимений со значением «этот» в индоевропейских языках: сей (русск.) = sa (готск.) = this (английск.) = is (латышск.) = ce (французск.) = co (ирландск.) = зэ (бретонск.) = sдm (тохарск.) = so (авестийск.) = ацы (ж.р.) (осетинск.); и далее — в других языковых семьях: за (арабск.) = ez (венгерск.) = see (эстонск.) = эс (грузинск.) = со (японск.) = cai (вьетнамск.) = чжэ, цы (китайск.) = чо (корейск.) = ,su (турецк.) = шу (узбекск.).

Хотя в сравнительном анализе можно было бы ограничиться одними указательными словами современных языков, — именно сопоставление их с личными местоимениями дает возможность с уверенностью говорить о многенезе языков мира. Во-первых, в составе личных местоимений сохранились в большинстве случаев те первичные элементы и те формы этих элементов, которые по тем или иным причинам были утрачены в указательных местоимениях и местоименных наречиях. Во-вторых, личные местоимения — это, пожалуй, единственная в своем роде категория слов, в которой запечатлена в доступной для анализа форме история развития языка от самых истоков до настоящего времени: если образование 1 лица (дифференциация понятия «я» из древних пространственно-указательных понятий) относится, видимо, ко времени единого праязыка, то выделение 3 лица из указательных местоимений и местоименных наречий во многих современных языках не завершено до сих пор. Наконец, в-третьих, — и это главное — 1 лицо личных местоимений большинства современных языков можно привести к общей схеме.

Причина, по которой не всегда удается установить прямую зависимость между указательными словами и личными местоимениями в некоторых отдельно взятых языках, в принципе понятна. С одной стороны, несомненно, что в процессе эволюции первичные элементы праязыка могли развиться (в уже обособившихся семьях) в широкую систему конкретных указательных понятий, включившую в себя и новые основы. Примеры большого числа пространственно-указательных форм в различных языках вполне подтверждают эту мысль. (Так, в эскимосском языке насчитывается 20 указательных местоимений, до десяти указательных форм имеется во многих индейских языках, больше десяти — в мальгашском языке и т. д.) С другой стороны, на определенных этапах развития языков отдельные слова и формы, напротив, отмирали. (Например, в русском языке сравнительно недавно перешли в пассивный запас слов разноосновные указательные местоимения «сей» и «оный».) Генетическая связь между указательными словами и личными местоимениями становится сразу же очевидной, если сопоставление в плане «указательное слово — личное местоимение» производить не в отдельно взятом языке, а в языковой семье или группе в целом. Впрочем, в каждой языковой семье почти всегда находятся языки, в которых взаимосвязь между указательными словами и личными местоимениями выступает непосредственно в данном языке. Для примера можно сравнить указательные слова и местоимение «я» некоторых языков:

индоевропейские языки:

индийская группа — ma — mama (сингальск.);

иранская гр. — ан — ман (белуджск.);

балтийская гр. — is — а (литовск.), is — es (латышск.);

кельтская гр. — ma — me (бретонск.);

кавказские языки: вейнахская гр. — ис — со (чеченск.);