Тайны морских катастроф - Страница 63

Стояла полярная ночь. Путь теплохода на юг пролегал вдоль суровых обрывистых берегов Фредериксхоба. Пройдя через забитый льдами пролив Дэвиса, судно вышло на просторы Северной Атлантики. Океан не предвещал ничего хорошего — барометр склонялся к буре. Ветер усиливался. Плыли среди обломков ледяных полей, некоторые из них достигали сотен квадратных метров. Из воды торчали покрытые снегом верхушки айсбергов. Капитан приказал снизить обороты двигателя. Скорость упала до 12 узлов. Шторм усиливался, дул ураганный ветер.

Около 2 часов ночи примерно в 120 милях восточнее мыса Фарвель теплоход столкнулся с айсбергом.

В этот момент корабль Береговой охраны США «Кэмбелл», несший патрульную службу, принял радиограмму с борта «Ханса Хедтофта»: «Столкнулись с айсбергом. Положение: 59°06′ северной широты 43°77′ западной долготы». С «Кэмбелла» это сообщение передали в координационный центр Береговой охраны США в Нью-Йорк. Оттуда последовал приказ «Кэмбеллу» идти на помощь аварийному судну, находящемуся от него в 300 милях. Погода и ледовые условия не позволяли надеяться, что «Кэмбеллу» удастся прийти к месту катастрофы ранее чем через сутки.

Драма на «Хансе Хедтофте» развивалась гораздо быстрее.

В 2 часа 22 минуты с борта теплохода радировали: «Машинное отделение наполняется водой».

В 3 часа 22 минуты радист передал: «Приняли много воды в машинное отделение».

А еще через два часа поступило последнее сообщение: «Тонем, нуждаемся в немедленной помощи…» После этого в эфире наступила тишина.

Береговая охрана США, получив первое сообщение об аварии, установила связь с немецким траулером «Иоганнес Крейес», который ближе всех находился к месту аварии. Это судно тотчас направилось к терпящему бедствие теплоходу. Траулер пятнадцать раз связывался с ним по радио, но ни в одном сообщении с тонущего корабля не говорилось о том, что его капитан готовится спустить шлюпки и покинуть его.

Примерно в 5 часов 30 минут с траулера радировали, что судно прибыло на место катастрофы и начат поиск.

Однако к вечеру погода еще больше испортилась, и сам траулер подвергся опасности. Его капитан сообщил: «Ничего не найдено и не видно — ни огней, ни шлюпок, ни судна. Много льда, движущегося с северо-запада. Это опасно для траулера, и мы не можем здесь больше находиться». Из дальнейших радиограмм следовало, что траулер подвергся обледенению.

В субботу туман в районе предполагаемой гибели «Ханса Хедтофта» рассеялся. Ветер стих, море успокоилось. В розыски пропавшего теплохода включились самолеты США. Возобновил поиски и «Иоганнес Крейес». А в полдень в район катастрофы пришел и «Кэмбелл». Начались совместные поиски. Но никаких следов судна обнаружить не удалось. Корабли покинули опасный район, и на этом поиски прекратились.

Правда, летчики сообщили, что видели какой-то «слабый мерцающий свет на воде». Район снова обследовали с воздуха. И снова ничего не обнаружили.

Возник вопрос: почему не удалось никого спасти? Почему не обнаружили никаких следов катастрофы? Ведь если учесть время, прошедшее с момента первого сигнала бедствия до последней радиограммы, то судно должно было оставаться на плаву более четырех часов. Казалось, времени достаточно, чтобы спустить с аварийного теплохода спасательные шлюпки или воспользоваться другими средствами. Вероятно, это не было сделано. Остается лишь предположить, что капитан Рассмусен был уверен в непотопляемости теплохода и считал, что ему удастся продержаться на плаву до подхода спасателей. Поэтому-то он и медлил с подачей команды о спуске на воду шлюпок и плотов. Но море не стало ждать. Судно накрыла огромная волна и перевернула его. Воспользоваться спасательными средствами никому не пришлось. Да, видимо, капитан Рассмусен переоценил запасы плавучести своего судна. Как переоценил надежность «Титаника» и его капитан Смит. Но об этом уже рассказывалось.

Обычно его воображение разыгрывалось по вечерам в кровати. В эти минуты, «объятый тьмой и тишиной», он оказывался в мире прочитанных книг. Ему виделся зеленый остров посреди морской синевы и его одинокий обитатель; чудился топот скакуна, уносившего таинственного всадника; пиратская шхуна в бухте; скользящий по волнам «корабль-призрак», над которым в воздухе, словно крест проклятия, распростерся белый альбатрос. Впервые Р.Л. Стивенсон, в будущем знаменитый писатель, услышал об этой птице от своей тетки Джейн. И ничто никогда так не поражало в детстве его воображение, по словам самого Льюиса, как рассказ об альбатросе. Впечатление было тем более сильное, что тетка не только показала своему любимцу Бог весть как оказавшееся в ее доме огромное крыло могучей птицы, способной спать на лету над океаном, но и, сняв с полки томик Колриджа, прочитала строки из «Сказания о Старом Мореходе».

…Снеговой туман, глыбы изумрудного льда — «и вдруг, чертят над нами круг, пронесся альбатрос». Уже первые строки захватили его, увлекли в синие просторы, на корабль, который в сопровождении парящего альбатроса — путеводной птицы — пробивался сквозь шторм. Недаром альбатроса считали птицей добрых предзнаменований.

В этот момент, нарушая закон гостеприимства, Старый Мореход убивает посланца добрых духов — птицу, которая, согласно поверью, приносит счастье:

Разгневанные духи проклинают Морехода за совершенное кощунство. Они мстят ему страшной местью, обрекая, как и легендарного капитана «Летучего голландца», на скитания на корабле с командой из матросов-мертвецов.

Картина убийства альбатроса и то, как был наказан за это старый моряк, словно живые возникали в сознании. С тех пор мистический рассказ о судьбе Старого Морехода станет любимым чтением юного Стивенсона, а Колридж одним из почитаемых им поэтов, так же, впрочем, как и Вордсворт. Тот самый Вордсворт, друг Колриджа, который однажды во время прогулки, когда они обсуждали план будущей поэмы Колриджа, предложил описать в ней, как моряк убил альбатроса и как духи решили отомстить ему. При этом Вордсворт сослался на недавно прочитанную книгу, где говорилось о том, что моряки, огибая мыс Горн, часто встречают в тех широтах огромных альбатросов.

Колридж, которого привлекала мрачная фантастика и различные суеверия, в том числе и связанные с морем, внял совету друга. Он поверил на слово, что такое поверье будто бы бытует среди моряков, как, скажем, исстари они верят в то, что встреча с «кораблем-призраком» — судном без экипажа, кочующим по воле волн — к несчастью; не менее дурной знак оказаться в «мертвой воде» — проделке дьявола, когда корабль, несмотря на поднятые паруса, словно замирает посреди волн и может простоять в такой западне без движения дни, а то и недели. Но стоит заметить кувыркающихся морских черепах, и моряки ликуют: плену скоро конец, жди ветра и волн, ибо веселые черепахи-акробаты — предвестники непогоды. А вот голубоватые «огни св. Эльма», вспыхивающие на верхушках мачт, на стеньгах и реях, — добрый знак, возвещающий окончание шторма. Об этом знали еще спутники Колумба и Магеллана, которым не раз приходилось наблюдать волшебное свечение во время ураганов и бурь. Одним словом, таких суеверий за века накопилось немало. Но странное дело, легенда об альбатросе не встречалась среди предрассудков, бытующих с давних времен. Наоборот, в истории мореплавания можно найти как раз обратные примеры, когда моряки питались мясом убитых альбатросов.

О чем свидетельствовал, например, известный мореплаватель XVIII века Джеймс Кук. Случалось, что матросы, заплывая в воды Южного полушария, часто «ради праздной забавы», как писал Шарль Бодлер в своем знаменитом стихотворении «Альбатрос», «ловят птиц океана» при помощи крючка и куска мяса: