Таинство, Слово и Образ. Православное богослужение - Страница 10

Благодарственная молитва – самая прекрасная и чистая. Она не ищет своего, не просит, а переполнена радостным сознанием милосердия Божия, излитого на человека. За все: за глаза, которые видят солнце и красоту мира; за уши, которые слышат гармонию звуков и Слово Божие; за разум, постигающий тайны; за сердце, способное любить, – за все это благодарит человек. Мы слишком часто сосредоточены на темных сторонах жизни и забываем о том добром, что дано нам в этом мире; и слова библейских антифонов напоминают нам о благодарности Отцу.

Третьему антифону предшествует гимн «Единородный Сыне», сложенный в VI веке, в эпоху последних Вселенских Соборов, утвердивших тайну двуединой природы Христа как Богочеловека. Сам же антифон состоит из «обетований блаженств» (Мф 5,3-12), которые обещают вход в Царство Божие всем, кто презрел гордыню мира, его вражду, неправду, нечистоту. Этими обетованиями начинается Нагорная проповедь Спасителя, обращенная к нищим духом, алчущим правды, чистым сердцем, миротворцам, гонимым за истину… Христос называет их «блаженными», то есть обретшими высшую радость, высшее счастье.

При пении третьего антифона открываются царские врата. В древности этому моменту соответствовало внесение Евангелия в алтарь, но поскольку в последние века оно уже постоянно находится на престоле, то «вход с Евангелием» совершается иначе. Его выносят через северные двери; на амвоне священник (или диакон), стоя лицом к востоку, возглашает: «Премудрость, про́сти!», то есть призывает сидящих подняться и приготовиться слушать чтение[41]. Когда Евангелие полагается на престоле, хор поет тропари храма и праздника.

Чтение Слова Божия – один из древнейших элементов христианского богослужения. Оно было обязательным еще на молитвенных собраниях в эпоху Ветхого Завета. В I веке «Писанием» для Церкви были только ветхозаветные книги. Но с начала II века к ним стали добавлять выдержки из «апостольских писаний». В настоящее время за Литургией читают только новозаветные тексты.

Сначала звучит отрывок из «Апостола», той части Библии, которая состоит из Деяний и Посланий. С V века в Византии чтение было принято предварять гимном: «Святый Боже…»

В воскресные и праздничные дни Евангелие читают на амвоне, а в будни – на престоле[42]. Речитативное (псалмодическое) чтение – обычай, как мы говорили, очень древний. Так читалось, или почти пелось, Писание еще в дохристианские времена. Вероятно, и само Евангелие возникло как книга, предназначенная для такого богослужебного чтения. В старину, по примеру ветхозаветных толкователей, священник говорил проповедь непосредственно вслед за чтением Евангелия, но в современной Русской Церкви проповедь, как правило, произносится в конце Литургии.

Надкладезная часовня у источника прп. Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре

После чтения Нового Завета следует ектения, содержащая призыв к молитве за Церковь, за предстоятеля, за живых и умерших. Обычно записки, прочитанные на проскомидии, читаются еще раз вслух.

Непривычному человеку это порой утомительное перечисление имен может показаться чем-то бессмысленным. Но надо помнить, что обилие записок связано с недостаточным количеством храмов. И кроме того, проскомидия совершается при закрытом алтаре, а люди хотят слышать чтение поданных ими записок.

Вместе с тем в этом множестве имен есть своя значительность. Молитва как бы включает в себя всю Церковь в ее духовном единстве и индивидуальном многообразии. Тот, кто стоит в храме, может в этот момент вспомнить своих близких и тех людей, за которых некому молиться.

Затем при закрытых вратах начинается молитва об оглашенных. В некоторых Восточных церквах (например, в Греческой) ее опускают ввиду того, что большинство населения крещено с детства. Но у нас положение иное. Своего рода «оглашенные» (близкие к крещению или готовящиеся к нему) в нашей стране далеко не редкость. Патриарх Пимен в свое время справедливо заметил: «Если мы не можем их оглашать, то хотя бы молиться за них должны»[43]. В это время уместно молиться за тех, в ком еще только начался поворот к вере.

После ектении об «оглашенных» раздается возглас, призывающий их покинуть храм[44]. Экзотерическая, открытая для всех часть Литургии заканчивается.

В библейском откровении о Боге парадоксальным образом сочетаются две истины. С одной стороны – Сущий неисповедим и несоизмерим с человеком. Он «пребывает во свете неприступном», Его мысль непохожа на мысль смертного, природа Его – «опаляющий огонь». С другой стороны – Он близок к людям, которых возлюбил, и сопровождает верных в их скитаниях по земле. При Моисее символом этой близости был священный ковчег, украшенный фигурами крылатых существ – херувимов[45]. О ней же напоминали огромные изваяния херувимов в Иерусалимском Храме. В видении пророка Иезекииля небесный ковчег, несомый херувимами, служил утешением «остатку» праведных, живших в изгнании. Бог не покинул их. Его колесница следует за ними в чужую языческую страну. После гибели Храма Он Сам становится «святилищем» для верных[46].

Эти библейские прообразы оживают в новозаветной Литургии. Как некогда херувимы влекли колесницу Божию, так и ныне Церковь, вознося на престол хлеб и вино Евхаристии, исповедует присутствие Христа на путях ее исторического странствия.

Открываются царские врата. Хор поет «Херувимскую песнь». В русском переводе она звучит так:

Под это пение служащие переносят потир и дискос с Предложением на престол, поминая предстоятеля Церкви, епископа, молящихся и всех христиан. Песнь оканчивается словами:

Это торжественное начало «Литургии верных» (Великий вход) некоторые принимают за самый важный момент службы. Ошибка объясняется тем, что само таинство Евхаристии происходит при затворенных царских вратах, хотя и с открытой завесой[48].

После Херувимской царские врата закрываются и произносится ектения («Исполним[49] молитву нашу Господеви…»), и в знак того, что присутствуют только люди, принявшие крещение, все читают (или обычно поют) Символ веры. Перед тем в древности храм запирался, чтобы ничто не могло нарушить ход священнодействия (об этом напоминает возглас: «Двери, двери!»).