Таинственный герцог - Страница 60

— О, Беллона! Слава Богу, вы пришли!

Это была Бетси Аберкромби, одна из приспешниц сестер Драммонд, и ее розовый носик стал еще розовее, словно она недавно плакала.

— Что происходит? — войдя, спросила Белла, и из ближайших комнат высыпали женщины.

— О, Беллона!

Бетси снова расплакалась.

К ним присоединились Клара Ормонд и Эллен Спенсер, но Белла не увидела сестер Драммонд. Ее подмывало развернуться и уйти, но она прибегла к панацее от всех бед.

— Чай! — распорядилась Белла. — Давайте попьем чаю и поговорим о делах.

Она еще не успела сесть, как начался рассказ. Леди Фаулер была на пороге смерти, и ее посещала только Агнес Хувер. Некоторые леди заявили, что тоже хотели бы помочь, но духота и запах…

— Что говорит доктор? — спросила Белла.

— Доктор к ней теперь не приходит, — ответила Мэри. — Она кричит, если к ней прикасаются. Агнес дает ей настойку опия.

— Вероятно, это все, что можно сделать.

Белле было жаль несчастную, чья жизнь продлилась дольше, чем можно было ожидать.

— А где сестры Драммонд? — поинтересовалась Белла, когда все, взяв чашки, принялись за чай.

— Сбежали! — объявила Бетси.

— Удрали! — воскликнула Гортензия.

— Украли серебро!

— Бросили нас в беде!

— Почему? — удивилась Белла.

Ответом было молчание — и отведенные; взгляды.

— Мы думали, — наконец заговорила Мэри, — что они распространяют бюллетени с новостями.

— Но в них содержалось и другое, — добавила Гортензия.

— Что именно?

— Ирландские вопросы.

— Их главным интересом всегда была Ирландия. — Сделав большой глоток чаю, Белла порадовалась, что положила в него много сахара. — Кто-нибудь из вас видел, что они печатали?

Она в упор посмотрела на Бетси.

— Сначала мелочи, — ответила та, отводя взгляд. — Добавления к спискам жестокостей и несправедливостей в отношении людей.

Белла не сводила с нее глаз.

— Дальше — больше.

— Почему никто не помешал им распространять такой материал?

Белла обвела взглядом женщин.

— А как? — пролепетала Эллен Спенсер, у которой был такой вид, словно она ожидала появления палача.

Вопрос был справедливым. Главная причина, почему Белла покинула этот дом, заключалась в том, что она хотела избежать столкновения с сестрами Драммонд, а она больше, чем кто-либо иной, была способна противостоять им.

— Раз их нет, худшее позади, — подытожила она, но все снова отвели взгляды. — Рассказывайте, — вздохнула Белла.

— Мы получили это всего час назад.

Мэри достала сложенный лист бумаги.

Развернув его, Белла прочитала:

«Будьте осторожны. Ваша работа привлекла внимание властей. Бегите, пока еще есть время».

Подписи не было.

— Это, возможно, просто желание посеять панику или даже шутка. Может быть, самих сестер Драммонд.

— Такое возможно, — не совсем уверенно сказала Мэри.

Но остальных это, по-видимому, убедило, и они с удовольствием принялись за чай с пирожными, словно кризис миновал.

А Белла задумалась. С добавившимися Бетси и Эллен, а возможно, и Агнес Хувер, стая стала слишком большой для ее дома. Если бы только знать, что написано в завещании леди Фаулер.

— Леди, — обратилась к женщинам Белла, и все взгляды устремились к ней; некоторые были недовольны, что их прервали, некоторые снова встревожились. — Станок все еще в доме?

— Да, конечно, — ответила Мэри.

— Лучше избавиться от него. И желательно завтра же.

— Но он очень удобен для печатания копий информационных бюллетеней, — не согласилась Гортензия.

— Если леди Фаулер умрет, умрут и ее послания.

— Я собиралась продолжить ее дело. — Гортензия вздернула подбородок. — Настоящее дело — напоминать женщинам о подлости мужчин и предлагать улучшение законов.

В этом смысле намерения Гортензии были благими, но все, что бы она ни написала, было бы пустым разглагольствованием.

— Очень любезно с вашей стороны, Гортензия, но вам не кажется, что некрасиво пользоваться именем леди Фаулер?

— Леди Фаулер хотела бы, чтобы ее дело продолжало жить. Я уверена, она указала это в своем завещании.

— Выдумаете, мы сможем жить здесь?

Клара повеселела.

— А почему нет, — ответила Гортензия, которая, несомненно, видела себя и автором посланий, и предводителем стаи. — Если неуместно именовать их посланиями леди Фаулер, нам придется подобрать другое название.

Предложение вызвало оживленный разговор между несколькими леди, и Белле захотелось схватиться за голову и закричать. Неужели они забыли о записке с предупреждением? Она хотела только успокоить их тревогу, а не полностью лишить осторожности.

Разговор был прерван стуком в дверь.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Мэри, но встала, чтобы открыть.

Она вернулась через несколько секунд, мертвенно-бледная, в сопровождении мрачного джентльмена, позади которого виднелись другие мужчины.

— По-моему… — тонким, дрожащим голосом заговорила Мэри, — по-моему, мы арестованы.

Торн завтракал, когда лакей принес ему письмо.

— Сэр, джентльмен внизу настоятельно просит позволения поговорить с вами. Он попросил меня передать вам это письмо.

Удивившись, Торн взял письмо и увидел печать.

«Приношу свои извинения, Айторн, но, к сожалению, должен обратиться к вам, так как сегодня вынужден покинуть столицу по делам, которые не могут быть отложены. Посылаю своего секретаря Карратерса объяснить деликатную ситуацию, в которой надеюсь на вашу помощь.

Ротгар».

Ротгар ищет его помощи? Это признание победы или коварный заговор?

— Проводите сюда мистера Карратерса, — распорядился Торн.

Секретарю, который вошел и поклонился, было около пятидесяти лет, он был изыскано одет и, вероятно, свободно чувствовал себя при дворе. Торн распознал в нем еще одного Оверстоуна — блистательного, энергичного и знающего свое дело. Торн жестом пригласил посетителя сесть и предложил выпить, но тот отказался.

— Что ж, сэр, представьте свое дело, — сказал Торн.

— Это дело миссис Спенсер, сэр. — Карратерс слегка скривил губы. — Эллен Спенсер, на данный момент проживающей с леди Фаулер. Уверен, вы должны знать их обеих, сэр.

Торн постарался не показать своего удивления, но имя Эллен Спенсер испугало его. После скандала на Олимпийской пирушке между Кристианом и леди, которая, как оказалось, была его женой Каро, на жизнь Кристиана было совершено покушение.

Компаньонка Каро, ее бывшая гувернантка — упомянутая Эллен Спенсер, — решила освободить Каро от того, что она считала браком поневоле. Вероятно, не было ничего удивительного в том, что миссис Спенсер являлась пылкой почитательницей смехотворной леди Фаулер, но эта связь побудила ее попытаться отравить Кристиана запеченной в пирожное наперстянкой.

Попытка совершенно нелепая, но Торну хотелось бы видеть эту Спенсер в лечебнице для душевнобольных. Однако вместо этого сердобольная Каро устроила свою компаньонку к леди Фаулер.

— Я знаю о существовании обеих леди, — сказал Торн. — Что теперь совершила Спенсер?

— Она арестована за измену.

— Господи, как она дошла до этого?

— Сблизившись с леди Фаулер, сэр, которая обзавелась печатным прессом. Опасное приспособление, как продемонстрировал Уилкс.

— Послания Фаулер — просто скандальные рассказы, доставляющие удовольствие птицам высокого полета. Что они печатали? О каких-то королевских грешках?

— Увы, нет, сэр, — ответил Карратерс, как показалось Торну, с наслаждением. — Они печатали и распространяли воззвание к восстанию. Призывали женщин подняться и покончить с монархией, а затем создать новую республику.

Разыгрывая перед секретарем подходящую к случаю драматичную реакцию, Торн закрыл лицо руками и сквозь пальцы разглядывал Карратерса, не зная, засмеяться ему или выругаться. Последняя республика обезглавила монарха, поэтому от такого призыва к революции у Георга пойдет пена изо рта. При беспорядках в колониях любые волнения дома необходимо пресекать.