Таинственный герцог - Страница 50

Никто из этих судей больше не сможет ходить по окрестностям с поднятой головой, и Белла почувствовала каплю жалости — во всяком случае, к сэру Ньюли. Увидев достаточно, чтобы залечить свои раны, она уже направилась прочь от двери, когда новоприбывший вежливо попросил остальных дать ему дорогу.

А-а, значит, еще не все закончилось, и Белла осталась, чтобы увидеть появление мистера Лэнгема — коренастого мужчины с квадратным подбородком, одевавшегося у великолепного портного.

Остановившись на пороге, он окинул взглядом комнату и после долгого молчания сказал:

— Мне дали понять, что здесь находится мой будущий зять. Но я вижу, что это не так, и очень рад.

— Если вы ищете сэра Огастуса Барстоу, — сказал полным печали голосом преподобный Джервингем, — то загляните под стол, сэр.

Судя по звукам, Огастус старался забраться поглубже, но Торн, должно быть, ногой вытолкнул его вперед, потому что неожиданно из-под скатерти показалось полнощекое лицо с вытаращенными глазами.

— Сэр… Я могу объяснить…

Огастус плакал, из носа у него текло.

Бедный Огастус. Он всегда умел выпутаться из любой неприятной ситуации, и еще не осознал, что сейчас не может этого сделать.

— Очень сомневаюсь в этом, сэр. — Мистер Лэнгем в упор смотрел на него. — Так как вы не джентльмен, я скажу прямо: если вы когда-нибудь посмеете приблизиться к моей дочери, то получите такую порку, по сравнению с которой все, что произошло с вами здесь, покажется ерундой.

Он повернулся и вышел, ни на кого не обращая внимания.

Теперь все закончено, решила Белла. Все выполнено.

Ей даже стало чуточку жаль Огастуса, так как она поняла, что он полностью уничтожен, но вспомнила, что он вполне заслужил это, и не стала ему сочувствовать.

Добравшись до спальни, она без сил опустилась на стул. Но вместо того чтобы радоваться, Белла чувствовала себя удрученной.

Возможно, те, другие судьи, не заслуживали позора и осмеяния, как Огастус. Белла питала отвращение к Тороугуду, но он, несомненно, был не больше развратником, чем, многие другие мужчины. Сэра Ньюли она совсем не знала; возможно, он был просто слабохарактерным.

Не в состоянии ясно мыслить, Белла опустила голову и закрыла лицо руками, а в мозгу у нее завертелись противоречивые мысли.

Что, если…

Если бы только…

А что теперь?

Ах.

— Белла? В чем дело? — услышала она обеспокоенный голос Торна. — Все это слишком тяжело для вас? — Подойдя, он опустился на колени у ее стула и, не получив ответа, спросил: — Это не то, чего вы хотели?

Его забота тронула Беллу до глубины души. Она никогда не думала, что увидит капитана Роуза таким встревоженным и неуверенным, и, выпрямившись, взяла его за руки.

— Нет, именно то. Спасибо вам. Это было великолепно.

Несколько секунд он пристально всматривался в нее, а потом поднял Беллу со стула, сам сел на него и усадил ее к себе на колени. Белла на мгновение напряглась, но от нежности его объятия расслабилась.

— А теперь расскажите мне, о чем вы думаете на самом деле, — попросил он.

Что все закончилось. Ее цель достигнута, и ее время с ним истекло.

— Мне кажется, сэр Ньюли в общем-то неплохой человек, — ответила она вместо этого.

— Участие в грехе по слабохарактерности так же отвратительно, как и намеренное злодеяние.

— Вот как?

— Для жертвы последствия одинаковы.

— Пожалуй, верно. Как женщины?

— Торжествуют. А вы ожидали чего-то другого? Но у них тоже нет особой враждебности к сэру Ньюли. Зверски вели себя Тороугуд и ваш брат.

— Что теперь будет с ними? Как с судьями?

— Им придется отказаться от своих мест в суде.

— И это все?

— Это существенно. Тороугуд еще как-то сможет продолжать жизнь, но ваш брат, если вы правильно его оцениваете, конченый человек.

— Интересно, что он будет делать?

— Будет изворачиваться, перекладывать вину на всех, кроме самого себя.

— О, несчастная Люсинда.

— Сестра, которая живет в вашем старом доме? Если она умная, то уедет куда-нибудь.

— Афина предложит ей жилье. — Белла совсем успокоилась. — Однако часть этой грязи прилипнет к ним ко всем.

И к ней тоже, поняла она. Теперь она была не только Беллой Барстоу, но и сестрой опозоренного, омерзительного Огастуса Барстоу. Не означает ли это, что она попалась в собственную ловушку?

Во рту появился горький привкус, но Белла все равно ни о чем не жалела. Она остановила Огастуса и положила конец его безнравственным поступкам.

От этой мысли Белла почему-то заплакала, а начав, уже не могла остановиться, хотя и старалась.

— Простите. Это, должно быть, от переживаний.

— Когда вы плакали последний раз?

— Очень давно, — призналась она. — Отец считал слезы признаком раскаяния, а оно подразумевало вину, поэтому я перестала плакать.

— Тогда я рад, что слезы вернулись.

Торн обнял ее крепче.

Белла позволила его голосу утешать ее, пока не услышала:

—…той гарпии леди Фаулер.

— Что? — вскрикнула Белла, с трудом удержавшись, чтобы не вскочить.

— Вы слышали о ней? — Торн крепче обнял Беллу. — Эта выжившая из ума женщина считает своим долгом разоблачать пороки знатных мужчин, и, если до нее дойдет эта история, она широко распространит ее и окажется хоть чем-то полезна.

— О да, — согласилась Белла, и ее сердце забилось немного спокойнее.

Она могла сказать, что в окружении леди Фаулер мало интересуются такими грешками, но, разумеется, не стала этого делать.

— Интересно, как она раздобывает свои скандальные факты? — задал вопрос Торн.

Белла почувствовала, что может нечаянно раскрыть свои секреты, и осторожно встала с его колен.

— Мне нужно умыться.

Зайдя за ширму, она умылась холодной водой и увидела в зеркале покрасневшие нос и глаза. Она приложила к глазам холодную ткань, а потом привела в порядок волосы и, отрепетировав безмятежную улыбку, снова вышла.

— Спасибо вам, — сказала Белла, решив облегчить Торну задачу. Она заняла место напротив него. — Наша задача выполнена, верно?

— Увы, я сомневаюсь, что у вашего брата найдется мужество застрелиться, но жить с тем, что весь мир знает о нем правду, будет для него сущим адом. Что вы намерены делать теперь? — спросил Торн.

— Продолжу, как и прежде, жить тихой жизнью, — пожала плечами Белла, словно это само собой разумелось.

— Печальная участь. Вы никогда не искали чего-нибудь необыкновенного?

За этим вопросом что-то скрывалось — прелюдия к предложению стать его любовницей? Это было лучшее, на что она могла надеяться, но Белла знала, что не согласится.

— Думаю, в моей жизни было достаточно необыкновенного. А вам, должно быть, необходимо вернуться на свою шхуну? Вы были чрезвычайно добры, что потратили на меня так много времени.

— Нет, — сказал он.

— Что — нет?

Он встал и повернулся к ней спиной.

— Черт побери, вы правы. Это закончилось.

Хотя Белла и сама так считала, его слова были для нее как нож в сердце.

— Конечно, — проглотив комок, согласилась она.

Торн повернулся и, подойдя, снова опустился на колени рядом с ней.

— Белла… Белла, я должен… Мне необходимо вернуться к своей жизни.

— По-моему, я так и сказала.

— Она взяла его за руки, на этот раз сама выступая в роли утешителя. Он сжал ее руки с такой силой, что они, казалось, слиплись.

— Я получил такое удовольствие от времени, проведенного вместе с вами, какого не мог и представить. Не помню, чтобы я когда-нибудь прежде был так счастлив.

Крохотный бутончик надежды начал распускаться. Быть может, Торну нужно какое-то поощрение?

— Я… я не возражала бы побыть с вами еще какое-то время…

Возможно, она все-таки примет предложение стать его любовницей.

Да, конечно, примет.

Но то, как он плотно сжал губы, заставило Беллу замолчать, прежде чем он поднялся и отступил назад.

— Нет, возражали бы. Не спорьте. Я не могу объяснить. Пожалуйста, поверьте мне, Белла: это невозможно. Это просто не может продолжаться.