Таинственный герцог - Страница 48

— Это не ваш суд, черт побери!

Белла затаила дыхание. Ссора между судьями могла погубить задуманный план! Торн, очевидно, тоже это понял, потому что заговорил миролюбиво:

— Господа, я не собираюсь вмешиваться в процесс суда, но уверен, что любой христианин может проявить милосердие. Я чувствую, что этот молодой человек получил свой урок. — Он вытащил кошелек, достал из него несколько золотых монет и со словами: — Впредь будьте умнее, — отдал их юноше, разинувшему от изумления рот, а потом поклонился судьям и вернулся на свое место рядом с Беллой.

Огастус провожал его сердитым взглядом, поэтому Белла не поднимала головы, чтобы поля шляпы скрывали ее лицо.

— Нам лучше уйти, пока в вас не проснулось милосердие и к следующему обвиняемому, — прошептала Белла.

— Вы правы, но этот приговор мне чрезвычайно не понравился.

Когда началось рассмотрение нового дела, они встали и вышли.

— Давайте прогуляемся по городу, чтобы спасти вас от искушения, — предложила Белла.

— Отлично, — почти сердито согласился Торн. — Но праздность, тупость и злость — великолепная троица.

— Перестаньте сердиться. — Белла взяла его под руку. — Люди смотрят на вас с опаской.

— А разве вы никогда не боитесь меня? — улыбнулся он ей, немного расслабившись.

— А должна?

— Не знаю. Когда они повернули обратно к гостинице, Белла снова стала нервничать от неуверенности и ожидания.

— Тревожитесь? — спросил Торн.

— Только из-за того, что может ничего не получиться.

— Если не получится, попробуем еще раз.

Торн проводил Беллу в номер, а потом ушел под предлогом того, что ему нужно проверить, все ли в порядке. Но, по правде говоря, ему нужно было остаться одному, чтобы попытаться вернуть себе разум.

Этим вечером Белла добьется торжества справедливости, а на следующий день он должен вернуться в свой мир. Накапливались текущие дела и обязанности, что-нибудь могло случиться за последние несколько дней, а никто не знал, где его искать. Он проявил такой эгоизм, которого никогда раньше себе не позволял.

Найдя убежище в пивном зале, Торн сидел в углу наедине с самим собой.

Он взялся за это дело, чтобы помочь молодой красавице и наказать человека, который того заслуживал, а потом соблазнился новизной задачи завоевать женщину, не знавшую, что он герцог. Но он не задумывался о последствиях.

Его словно охватило безумие.

А прошлой ночью он едва не довел до конца их любовные игры. Не из желания, нет, и не из физической потребности, а потому, что глубоко в его мозгу искушение громко кричало: «Тогда она будет твоей, будет, непременно».

Белла влюблялась в него. Влюблялась в капитана Роуза, не ожидая ни богатства, ни положения в обществе, ни роскоши.

Влюблялась в обманщика.

Церковный колокол пробил шесть, и через несколько секунд Торн через дверь пивного зала увидел, что из комнаты напротив стал выходить народ. Суд завершился, начинается непристойное празднество.

Когда Торн вернулся, Белла продолжала шить, но сразу поняла: что-то не так.

Ее репутация? Он внезапно вспомнил об этом?

— Суд закончился, — отрывисто сказал Торн. — Судьи скоро начнут ужин, и Фортескью будет здесь через полчаса.

Их план продвинулся вперед.

— Превосходно, — отозвалась Белла. — Но ждать так тяжело. Даже Табита не находит себе места.

Словно в подтверждение кошка снова откинула крышку корзинки и осторожно пошла по комнате, словно высматривала добычу. Соболь стал карабкаться вслед за ней, а когда она обернулась и зашипела, плюхнулся обратно в корзину так быстро, что запутался в своих лапах.

— Табита очень чувствительна к настроению. — Торн подошел и приласкал котенка. — Пожалуй, нам всем нужно успокоиться. Хотите, я вам почитаю?

— А какие книги у вас с собой?

— К сожалению, никаких романов. — Он порылся в своем саквояже. — «Очерки о нравственности и политике» Хьюма будут изрядно скучны; «Воспоминания о кофейном доме Бедфорда» — весьма легкомысленны, а «Революции в Персии» довольно страшны.

— Странная коллекция для морского капитана, — заметила Белла.

— Морские путешествия требуют развлечений, которые нельзя предугадать. Я могу, например, отправиться в Персию.

— Тогда предпочту быть напуганной. Почитайте мне о Персии.

Достав книгу, Торн сел напротив Беллы и поставил свечу так, чтобы она давала больше света.

— Как большинство приключений, это в основном скука, — предупредил он, открыл книгу на закладке, перевернул несколько страниц и начал читать.

Их потревожил стук в дверь, и Торн, отметив место, на котором остановился, отложил книгу.

— Это Фортескью. Я распорядился, чтобы его проводили наверх.

Началось. Белла встала, быстро поцеловала Торна и скрылась в спальне, но он вошел вслед за ней, держа в руках корзинку с кошками.

— Табиту лучше держать подальше.

— У-ау-уа.

Покинув корзину, Табита легко вспрыгнула на подоконник и посмотрела на улицу.

Белла начала ходить по комнате, но остановилась, поняв, что стук ее каблуков может быть слышен за дверью или даже внизу, где находились судьи. Она могла совершенно ясно слышать их голоса и интонации. Сквайр Тороугуд что-то громко сказал, и в ответ раздался радостный писклявый смех. Огастус.

Он всегда в возбужденном состоянии так смеялся. Осознав, что стоит так, словно готова немедленно броситься в бой, Белла села, сжала руки и принялась ждать.

Мужские голоса стали громче и наполнились весельем и возбуждением, но женских голосов Белла пока что не слышала. Белла снова встала, сделала несколько шагов и снова остановилась, а потом, поняв, что туфли вовсе не обязательны, сняла их, и теперь могла ходить тихо. Табита оставалась на подоконнике, словно на страже, и слегка подергивала хвостом, а котята, возможно, чувствуя опасность, только выглядывали из корзины.

У двери в гостиную Белла прислушалась. Там шел спокойный разговор — значит, Фортескью все еще был убежден, что разговаривает с герцогом Айторном.

Стук в дверь, выходившую в коридор, испугал Беллу, но это оказался ее ужин и тарелка с едой для Табиты. Белла не думала, что захочется есть, но неожиданно поняла, что голодна. Съев половину своего пирога с мясом, она услышала, что внизу появились женщины, и представила себе, как они перебираются через низкий подоконник.

Их тонкие голоса присоединились к мужским, потом раздался писклявый голос Огастуса, почти такой же высокий, как женский.

Но затем внизу стало тише, слышались только отдельные шумы, вероятно, сопровождавшие успех или разочарование. Уже началась игра в кости?

Белла выпила немного вина и попыталась представить, что именно там происходит.

Сколько времени понадобиться игрокам, чтобы дойти до кондиции? Как долго будет оставаться Фортескью?

Женские голоса иногда становились визгливыми, но звучали весело.

Возможно, на этот раз все будет по-другому.

Возможно, план не удастся осуществить.

В таком случае ей и Торну придется остаться и попробовать еще раз…

Нет, нельзя быть эгоисткой. Белла знала характер Огастуса и видела, как он употреблял власть судьи. Его необходимо остановить сейчас, в этот вечер.

И вот Белла услышала громкий крик — совсем не веселый. Не тот крик, который мог бы послужить сигналом, но он оказался вполне способным вызвать у Беллы желание броситься на помощь. Вспомнив о пистолете, она сделала шаг к саквояжу, но заставила себя остановиться.

Смех мужчин, особенно писклявое ржание Огастуса, вызывал отвращение.

А потом она услышала несомненный звук удара кнута, затем второй, третий, а вслед за ними совсем другой крик — умоляющий.

Разве это не сигнал? Почему Торн ничего не делает? Затем снова удар кнута и леденящий кровь крик.

Это он!

— Заткнись, ты, дура! — заорал сквайр Тороугуд, и Белла услышала, как в соседней комнате Торн что-то воскликнул и побежал вниз по лестнице.