Таинственное исчезновение - Страница 1

Изменить размер шрифта:

Ирина Глебова

Таинственное исчезновение

1

Раскладывая бумаги по папкам, просматривая и запирая один за другим ящики стола, Викентий Павлович думал, что завтрашняя поездка не совсем ко времени. Он представил, как Люся глянет обиженной девочкой, укоризненно качнет головкой… Да она и есть девочка, даром что их сынишке уже скоро два года. У него, у Алексашки, режутся зубки, он капризничает, и, конечно, Люсе легче, когда муж рядом. Не потому, что он может чем-то помочь. Просто молодую женщину успокаивают его голос, взгляд, одно его присутствие. Викентий знал об этом, ценил. Но работа есть работа. Тут он над собой не властен – и долг, и любовь к службе повелевают им.

Он уже вставал из-за стола, когда в кабинет заглянул Никонов. Был он лет на пять моложе Викентия, недавно перешел из стажеров в помощники следователя. Но отношения у них сложились дружеские и, если дело происходило не на глазах у начальства, коллеги называли друг друга по имени.

– Я слышал, ты отправляешься в Белопольский уезд? – спросил вошедший.

– Да, Сережа, завтра с утра еду. А что?

– Я тоже в те края собираюсь, и как раз завтра.

Викентий Павлович набросил летнее пальто – в июне, после установившегося, казалось, надолго тепла, вдруг повеяло прохладой. Заперев дверь на ключ, оба пошли по длинному коридору полицейской управы к выходу.

– И куда же именно? – поинтересовался Викентий у Никонова.

– В деревню Яковлевку. Дело-то пустячное: зарегистрировать самоубийство, сличить труп с фотографией Ивана Гонтаря, бежавшего из тюрьмы, оформить опознание и, коль то в самом деле он, снять дело о его розыске.

– Да, да, точно, слыхал я об этом… И что, думаешь, дело и впрямь простое?

Никонов делано засмеялся, воскликнул:

– Великий сыщик Петрусенко видит сложности там, где не видит никто!.. Брось, Викентий! Тут никаких тайн нет. Отъявленный мерзавец был приговорен к повешению, бежал из тюрьмы, добрался до дома и повесился. Но не в тюрьме, а на свободе, не руками палача, а сам. Оставил записку, все так и разъяснил. Отчаянный мужик, сильный характер! Веришь – уважаю его! Какие тут тайны? Так же, как и в том деле, за которое ты взялся. Тебе ли, восходящему светилу сыска, сбежавших мужей искать?

Они ехали на извозчике и уже сворачивали на улицу, где жил Петрусенко. Потому Викентий Павлович ответил коротко:

– Мне стало жаль молодую женщину. К тому же я не уверен, что тут все так просто.

Он спрыгнул с подножки затормозившей коляски, махнул Никонову рукой, крикнул:

– Заезжай завтра в семь утра. Поедем вместе, веселее будет.

Викентию Петрусенко было двадцать девять лет. Старший следователь губернского управления сыскной полиции, он блестяще провел несколько трудных дел и пользовался известностью не только в своем городе, но и в столице. Вот почему младший коллега, хоть и несколько иронизируя, назвал его «восходящим светилом сыска».

На станции маленького городка Белополье следователей встречали местный околоточный надзиратель и коляска из имения Захарьевки. Околоточный с Никоновым должны были ехать до Яковлевки, но узнав, что господина Петрусенко повезут к Захарьевым, усатый Степан Матвеич воскликнул:

– Та це ж зовсим блызенько, по дорози! Поидэмо разом.

Коляска оказалась вместительной, они втроем удобно расположились в ней и легко тронулись накатанным шляхом. По пути околоточный рассказал, что раньше Яковлевка была одной из многих деревень, принадлежащих богатым помещикам Захарьевым. И сейчас местные крестьяне живут и работают в основном на еще не выкупленных у Захарьевых землях. Яковлевка и Захарьевка – самые близкие к имению деревни, многие тамошние крестьяне – в услужении при усадьбе. Само поместье богатое, хотя, после смерти старого барина, дела идут не так уж споро. Молодой хозяин такой хватки да такого интереса, как отец, не имеет. Холостяком почти и не жил дома, а женился – с женою молодою по курортам да столицам разъезжал. А тут и вообще, ходят разговоры, исчез куда-то…

Исчез. Именно это занимало мысли Петрусенко. Василий Артемьевич Захарьев в четверг минувшей недели уехал верхом к мировому посреднику, жившему своим домом в Белополье. Сталось это утром, после завтрака. А вскоре конь вернулся при полной сбруе, но без седока. Ксения Владимировна, супруга Захарьева, обеспокоившись, велела заложить коляску и помчалась в городок. До последнего держала себя в руках, все надеялась, что Василий найдется и, увидев ее, расхохочется, обнимет, назовет кисейной барышней… И не смогла удержать рыданий, услышав от удивленного посредника, что он ее мужа и в глаза не видел.

Она прождала три мучительных дня, уговаривая себя, что у мужа могли возникнуть какие-то непредвиденные и неведомые ей дела, возможно, понадобилось срочно ехать в губернский город и не было времени подать ей весточку и даже с кем-то прислать коня… Но от этих мыслей она переходила к другим: ни разу за полтора года их супружества он так не поступал, не уходил даже на час, не предупредив, дела его были ей известны, а любимого своего Воронка он уж никак не мог бросить, поручил бы любому из крестьян или горожан отвести его в имение, заодно уж и с известием для нее… В понедельник утром она поехала в город, пришла в полицейскую управу.

2

Ксения Владимировна встречала следователя у парадного входа в дом. Он приехал уже один – спутники сошли версты за две ранее. Худенькая, в простом на вид, но очень элегантном бело-голубом платье, она держала в руках шляпку и нервно теребила ленты. Серые глубокие глаза под темными бровями, густые светлые волосы, подобранные опять-таки просто, но очень изящно… Как и позавчера, в кабинете управы, так и сейчас Викентия Павловича тронуло и взволновало выражение ее лица. Глаза смотрят с мольбою и надеждой, но кончик нижней губы прикушен, словно она пытается подавить свои чувства. И голос молодой женщины как будто спокоен, но какая в нем слышится затаенная тревога!

Поздний завтрак уже был накрыт на уютной, обвитой плющом веранде второго этажа. Но ел он один, хозяйка к еде не притронулась, а когда подали чай, она налила и себе. Викентий Павлович понял, что она готова к разговору.

– Я здесь для того, чтобы помочь вам, – начал он мягко. – Не знаю еще, что увижу и что отыщу, но хочу сам все осмотреть. А для начала расскажите о своем муже, и, если возможно, я взглянул бы на его фото.

Хозяйка вышла, и Петрусенко увидел в открытую дверь, как она скрылась в глубине дома. Вернувшись, она положила перед ним на стол две фотографии: поясной портрет мужа и их, видимо, свадебный снимок.

Василий Захарьев оказался ровесником Викентия Павловича. Красивое открытое лицо, высокий лоб, разбросанные в поэтическом беспорядке волнистые пряди волос. Черты не крупные, но мужественные, четкие, подбородок с ямочкой. Твердый взгляд. Однако в чуть насупленных бровях и пролегшей между ними морщинке Петрусенко почудилось нечто особенное: тревога ли, неуверенность, затаенная мысль… На второй фотографии, где около сидящей на изящной парковой скамье Ксении Василий Артемьевич был заснят в полный рост, было видно, что он высок и строен.

А Ксения Владимировна, присев вновь на свой стул, уже рассказывала:

– Мы с Василием Артемьевичем знаем друг друга с детства. Я ведь урожденная Сташевская, наше имение неподалеку. Отцы дружили, ездили друг к другу в гости, иногда брали и нас, детей, подшучивали над нами, называя женихом и невестой. Но сами и всерьез сговорились, что со временем, коль мы будем не против, они нас обвенчают.

– Вася старше меня на шесть лет. Помню, когда мне было года три-четыре, он постоянно со мной возился, водил за руку по саду, катал на своей лошадке, змея воздушного для меня запускал. А повзрослев, вдруг потерял ко мне всякий интерес. Да и видеться мы стали редко: он жил в городе, учился в гимназии, а меня увезли в пансион в Киев. Только летом, на каникулах, я жила дома, в усадьбе. Его же часто и летом не бывало: он уезжал к своей бабушке в Вологодскую губернию. По-настоящему мы встретились пять лет назад, когда я окончила пансион, а Василий, отслужив в уланах, вышел в отставку поручиком.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com