Таинства Египта. Обряды, традиции, ритуалы - Страница 1

Уже почти сорок лет моя жизнь посвящена поиску того потаенного, что спрятано в таинствах царей Египта, познанию и воссозданию их секретов. Но только недавно я смог изложить все мои мысли по этому поводу в более или менее логичной форме. Дело не только в том, что сам предмет исследований смутен и непонятен, как мало какой другой. Здесь исследователь решился нарушить священное молчание одного из наиболее закрытых братств во всей истории философии.

Освещать нам трудный путь будут два ярких маяка – вдохновение и аналогия. Той школе археологии, которая, будучи начисто лишена вдохновения, отрицает и презирает его, я могу лишь сказать, что оценить значение вдохновения смогут лишь те археологи, которые с подлинным восхищением смотрят на все это. Действительно, разве не при помощи «метрической» школы, самой эмпирической из всех и бессознательно строящей свои выводы на основании давно дискредитировавшей себя философии чисел, Пифагор исказил земную мудрость, из которой понимал лишь малую толику? Если в абсолютных стандартах есть какая-то добродетель, то она тем более есть и в археологии, которая работает при помощи установленных правил и теодолита. Однако абсолютные стандарты и ритуал всегда являются основой основ магии всех низших культов!

Если на последующих страницах вдруг появятся какие-то шероховатости, я могу оправдать их только тем, что это первая книга, написанная на английском языке на эту тему, запутанную, как сам хаос. Предпринять путешествие в царство древней ночи и нарисовать его план – такая задача по сложности не уступает попыткам составить карту только что открытого континента. Везде мрак, и лишь то там, то здесь возникает слабый свет или всего лишь призрачное мигание. Но если мы изучим эти сложнейшие системы, о которых сейчас имеем лишь общее представление, и применим их к мистериям долины Нила, то разве мы так уж ошибемся, особенно если общепризнано, что источники, из которых мы черпаем, сами явились результатом вдохновения или даже были созданы жителями Египта?

Что касается глубинных загадок таинств Египта, то я, естественно, не могу словами изложить больше, чем мои предшественники, – по той простой причине, что, как в любой региональной аутентичной системе, эти тайны познаются и передаются ощущениями, а не словами, которые не способны помочь человеку изложить информацию, касающуюся абсолютного. Я ничего не говорю о праве на это, поскольку не обладаю соответствующей властью, которой, кстати, не обладает ни один человек на свете. Посвящение в тайны древних традиций и их осознание – это акты духа, отделенные самими Небесами от их звукового выражения. Но все же я верю, что воссоздал обряд египетских мистерий, по крайней мере в его общей форме, и проторил дорогу для тех, кто искренне желает приблизиться к тем древним школам, которые во все времена и во всех странах пытались вести душу человека к единственной цели – к воссоединению с божественным.

Я в большей степени, чем мои предшественники, использовал в своей работе антропологический метод доказательства. Мистики, которые склонны презрительно относиться как ко всему антропологическому (как и антропологи, которые презирали само слово «вдохновение»), зачастую пренебрегали этим методом. Но я полагаю, что все же не лишил предмет моего исследования очарования чуда (которое для мистика – то же самое, что для поэта – поиск прекрасного, а для моряка – любовь к морю) и не рассеял благородные тени, которые, как колонны, возвышаются перед великими тайнами души. Если бы нам было дано знать все, это означало бы стать старыми и пресыщенными. Однако Бог гарантирует нам вечный поиск, посвящение, изучение непознанного, а значит – вечное удовлетворение любопытства, присущего человеку.

Л. С.

Ни одна другая страна, кроме Египта, который является родоначальником магии, не может похвастаться такой богатой историей мистики и оккультизма. Сам страна-загадка, Египет стал родиной таинств (чем заложил основы тайной науки и философии будущего) и прообразом философии высшей мудрости, которая изумила последующие века.

Однако даже для самых глубоких исследователей Египта таинства этой страны оставались всего лишь некоей абстракцией – выдумкой или, возможно, сложной оболочкой, не имеющей реального наполнения, поскольку ни один человек не мог с уверенностью говорить о ритуалах и чудесах, происходивших в стенах египетских храмов, инициациях, испытаниях и обрядах посвящения египетских служителей культа.

Однако мало-помалу облака, окутывающие египетскую философию, начинают рассеиваться – подобно тому, как солнце своим золотым пальцем проникает в самые темные расщелины. Хотя всего мы так до конца и не узнаем, но при помощи ценнейшего оружия, аналогии, мы можем отыскать сходства и подобия и на этом будем основывать свои выводы.

Мы знаем, что греческие таинства, в частности элевсинские, дионисийские (вакхические) и кабирийские (кабиры – древнегреческие божества, видимо, фригийского происхождения. Считались божествами плодородия, их почитание было связано с культом Деметры, в дальнейшем – и покровители мореплавания. – Ред.) тайные обряды, являются всего лишь побегами основного древа – а именно египетских мистерий (родство есть, но сказать, что все возникл о от египетского «древа», нельзя. Скорее от некоего общего древнейшего «древа». – Ред.). Отталкиваясь от их деталей и сравнивая их с документальными свидетельствами (то есть образцами живописи и скульптуры), мы смогли в большой степени восстановить систему обрядов инициации в храмах Осириса и Исиды, драматических представлений, разыгрываемых в ходе совершения обрядов, и догадаться о сути их самых потаенных секретов. Таким образом, тончайшая ткань египетской тайны может быть восстановлена, по крайней мере в виде древнего храма и древних камней в захоронениях, извлеченных из земли и воссозданных.

Настоящей целью и смыслом египетских мистерий была подготовка к высшей жизни, гораздо более возвышенному духовному существованию, чем существование земное. Не подлежит сомнению, что в основе их обрядовости лежала гораздо менее возвышенная цель, а ее ранняя форма скорее была нужна для обеспечения материального благосостояния астрального тела на следующем уровне и защиты от злых сил, которая достигалась благодаря идентификации с тем или иным божеством, чем для достижения высшего духовного единения с богами. Древние египтяне, как и все остальные древнейшие народы, верили, что успех существования после жизни напрямую зависит, сколько еды и различных напитков получит душа (или Ка) умершего человека от семьи покойного. Если им вдруг не удавалось обеспечить Ка постоянными подношениями продуктов и напитков, то умерший (как они полагали) непременно должен был превратиться в страшное, пожирающее всех существо – возможно, что-то вроде вампира у некоторых балканских народов, охотящееся на своих собственных родственников, чтобы добыть пищу для поддержания своей «жизни» в загробном мире.

Позднее это абсолютно варварское представление несколько облагородилось, но сама идея о том, что мертвые должны получать для себя пищу от живых, сохранилась. Однако одновременно появились идеи продолжения жизни в каком-то особом раю, а также того, что попасть туда можно при помощи магии. Религия Египта была посвящена исключительно тому, как надлежащим образом миновать все опасности, поджидавшие души умерших на пути к раю, и достичь райских Сфер Аалу. Точно так же тайные обряды, судя по всему, возникли исключительно для того, чтобы дать высшие инструкции относительно того, как лучше всего достичь загробного мира и как подготовиться к жизни там.

Далее читатель познакомится с точным описанием того, каким образом душа умершего человека могла достичь Благословенных Полей, и со всеми подробностями этого долгого и трудного путешествия. В этом же предисловии необходимо прежде всего дать общую природу и значение таинств, а не детально знакомиться с каждым из них. Многие авторы выдвигали свои собственные объяснения причин, по которым эти таинства окружены такой завесой секретности. Возможно, наименее правдоподобной представляется версия, предложенная Джевонсом при описании греческих элевсинских таинств. Он высказал предположение, что любой, кто вольно или невольно принимал в них участие, неизбежно страдал «болезнью святости» – страхом перед тем, что любой контакт между святым и нечистым представляет собой опасность (и для того и для другого).