Тайное послание библии. - Страница 35

Если АН?АРА:наносить письмена – букв. “Бог учит”, А?АРА: учиться; то АХУЦРА: думать – связано с АХЫ: голова и ЦЫРА: зерно, близкое по смыслу к АЖЪ: семя, слово; т.е. АХУЦРА: “слово в голове!” Кстати, не отсюда ли рус. “Без ЦАРЯ в голове”, т.е. глупый, не имеющий мыслей; такие искаженные заимствования могли возникать при интенсивных связях Руси с “обезами” (абхазами) в период Абхазского Царства VII-XII в.в. Глубокое, изначальное представление о том, что мысль исходит из центра, середины человеческого существа, из сердца, выражено в АГУ)АКЫ: мысль – букв. “то, что в сердце (ГУ)”, а также в СГУЫ И)ОУП: я думаю об этом – букв. “лежит в сердце”. Сравним это с библейскими выражениями: “от избытка сердца говорят уста”; “из сердца доброго выходят помышления добрые, а из сердца злого – помышления злые”; “сложила слова эти в сердце своем” и т.п.

13. Логос – единый корень религии и науки.

В связи с понятием Логоса и вопросом о происхождении науки, отметим замечательное открытие, принадлежащее Т.П. Шакрыл, которая установила, что в абхазском языке сохранилась особая грамматическая форма, применяемая исключительно для выражения универсальных закономерностей. В других современных языках такая форма отсутствует, но установлено ее наличие в древнегреческом. Когда мы констатируем единичный факт: “на востоке восходит Солнце” или утверждаем неизменный закон природы: “Солнце восходит на востоке”, то употребляем одну и ту же форму глагола: “восходит”. Коренное различие смыслов устанавливается с помощью контекста, интонации или вспомогательных слов. Можно сказать, что естественному, ненаучному языку идея объективной закономерности чужда или, точнее, незнакома. Между тем в абхазском языке имеется особая глагольная связка АУП, которая употребляется только для выражения закономерных событий; соответствующая ей отрицательная связка АКУМ. Таким образом, фундаментальная предпосылка научного и философского мышления заложена в грамматическом строе абхазского языка и, по нашему убеждению, восходит к языку адамитскому.

Мы имеем все основания утверждать, что идея объективной закономерности так же не могла возникнуть естественным путем, как не могла сама собой возникнуть идея небесного Бога-Творца: обе идеи могли быть сообщены древнему человеку только путем особого откровения. Первой наукой в древности была, безусловно, астрономия (точнее, астрология) и ее создателем традиционно считается грч. ГЕРМЕС = егип. ТОТ = библ. ЕНОХ. Именно он мог запечатлеть научный (или протонаучный) стиль мышления в грамматическом строе адамитского языка; этот особый языковой пласт доныне сохранился в абхазском. О древнейшем развитии астрономии на территории Абхазии свидетельствует культура кромлехов, неразрывно связанная с дольменной культурой. Установлено, что кромлехи (самый знаменитый из них – Стоунхендж в южной Англии) служили одновременно календарями, обсерваториями и жертвенниками, связанными с культом умерших. Однако исследование абхазских кромлехов находится лишь в самой начальной стадии; на этом пути исследователей, возможно, ожидают самые интересные и неожиданные открытия.

Здесь можно высказать мысль о двух аспектах адамитского откровения: персоналистическом и объективном. Семитские народы оказались наиболее восприимчивы к откровению Бога как Личности и, соответственно, к личностному восприятию человека и мира; индоевропейцы, особенно греки, стали преимущественными носителями второго аспекта – идеи Логоса, идеи Космоса, подчиненного строгим, неизменным, объективным законам, установленным Тем же Творцом. Но первоначально эти два аспекта откровения не отделялись друг от друга: известно во всяком случае, что шумерские и египетские жрецы еще совмещали религиозное и научное восприятие мира. В наши дни осознание единого корня религии и науки необходимо для преодоления их трагического антагонизма. Это осознание необходимо также для разрешения глубоких противоречий между индоевропейской (арийской) и семитической (еврейской и исламской) духовностью.

14. Выковать человека.

Вернемся к вопросу о Боге невидимом и Боге видимом. Для Адама именем Всевышнего невидимого Бога было Ан; как же называл Адам Того, Кто стоял перед ним, Божественного Человека, с Которым он беседовал в Эдеме? Абхазская мифология сохранила и это имя: ШЬАШЪЫ – Он живет на небе и служит непосредственным “представителем”, зримым явлением Всевышнего АНЦЪА. К ШЬАШЪЫ, от Которого “исходят золотые лучи”, абхазский народ обращается с молитвой: “Да не потеряем свет, исходящий от Тебя. Да простится нам наше незнание”. В народных представлениях Он стал прежде всего “кузнечным богом”: именно Его “долями”, или, точнее, долями “небесной кузни” являются железные части символической священной кузни, которая и сейчас стоит во многих абхазских дворах. Кузнечный мотив находит дальний отзвук и в новозаветной метафоре, в описании прославленного человека Иисуса, открывшегося Иоанну: “ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи” (Откр. 1:15); халколиван – название ливанской меди; печь – образ кузни. Идея творения в древнейшей религии была выражена в образе Бога как Небесного Кузнеца: Всевышний не только Своими руками делает человека, но и материал, небесное железо, из которого Он выковывает его оружие, а иногда и части его тела – сотворен Им же. Впоследствии этот образ воспроизводится в библейском рассказе о сотворении человека из “праха земного”, что в древности понималось буквально как “глина”. Именно факт своей сотворенности Богом дает человеку отнологическое право спорить со Своим Создателем: “Объяви мне, за что Ты со мною борешься?… Твои руки трудились надо мною, и образовали всего меня кругом, – и Ты губишь меня? Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня? Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотию одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?” (Иов.10:2-12).

Образ сотворения человека Небесным Кузнецом находит свое выражение в абхазском языке. АЖЬИ: кузнец; АЖЬИРА: кузня; АЖЬЫХ?Ъ: раскаленная железная палка и т.п. Но в то же время, абх. АЖЬЫ: плоть, мясо; так, моление о благополучных родах называется АЖЬАЩАРА, где второй корень АЩАРА: ткать. Таким образом выясняется, что в древности понятие железо-плоть-кузнец выражались одним словом. Отголосок древнего почитания ШЬАШЪЫ как Небесного Кузнеца содержится, возможно, в названиях первого месяца года. В абхазском он называется “месяц ШЬАШЪЫ”; если удастся доказать, что индоевропейское ЙАНУАР восходит к имени нартского кузнеца АЙНАР, то окажется, что культ ШЬАШЪЫ совпадает с культом кузнеца АЙНАР.

Идея сотворения человека в кузне находит прямое и мощное отображение в нартском эпосе, имеющем множество вариантов, в которых неизменно присутствует наделенный необыкновенной, чудесной силой кузнец, выковывающий главного героя эпоса Сасрыкву.

Приведем один из вариантов нартского сказания о сотворении Сасрыквы, записанный профессором Ж. Дюмезилем в Анатолии со слов убыха Тевфика Эсенча: “Льапш подошел к камню и ударив молотком, сбил верхнюю часть камня. Когда они посмотрели – новорожденный сидит в камне. Он испускал огонь со всех сторон. Льапш кузнечными щипцами взял новорожденного за бедра и окунул три раза в воду. Огонь, который он излучал, прекратился …. Нарты стоявшие сильно удивились. Льапш сказал: Я дал ему имя Саусырыкьуа” (А.М. Гадагатль, стр. 195).

В частом употреблении в нартском эпосе термина “железный”: абх. АИХАТЪЫ, Е.И. Крупнов видит “отражение самой сущности раннежелезного века”: железная скамья нартов, железная балка над очагом, железные ворота; у Сасрыквы железные ноги, он рос в железной колыбели, сидит на железном седле; у богатыря Нарчхоу железные усы (Е.И. Крупнов, стр. 373). В древнем абхазо-адыгском обществе кузнецы рассматриваются “как жрецы – представители особой касты” (И.А. Аджинджал). Связь железа с небом отражена, в частности, в абхазском нартском сказании о мече Сасрыквы. Когда малолетнего Сасрыкву не взяли в военный поход, он запряг зубров в огромный плуг нартов и начал пахать. Рассердившись на заупрямившегося зубра, он бросил в него “ком глины”, который неожиданно пронзил зубра насквозь. Оказалось, что это кусок железа, да такого прочного, что от него гнулось лезвие плуга. Сасрыква понял, что это не обычное железо, но АФЫРХЫ: пуля Афы – божества грозы. Из этого небесного железа кузнец Айнар выковал знаменитый меч Сасрыквы.