Тайное послание библии. - Страница 32
Незавершенность учения о Святом Духе сказалась в многовековой полемике между православными и католическими богословами по этому вопросу. Первые настаивают на сохранении формулы: (верую) “в Духа Святого, Господа, от Отца исходящего”, тогда как римская Церковь приняла добавление: “от Отца и от Сына исходящего” – знаменитое ФИЛИОКВЕ, filioque: и от Сына); сейчас предлагается также компромиссная формулировка: “от Отца через Сына исходящего”. Решение этого вопроса принадлежит будущему. Вопреки мнению некоторых крайних консерваторов, Божественное Откровение не закончено, и не может быть закончено никогда; тайна Троицы, неисчерпаемые глубины тринитарного догмата, будут вечно открываться человеку – и в этой жизни и в будущей. И нас не должно удивлять, что откровение о Всевышнем с таким трудом постигается тварным человеком. Между этапами откровения проходят долгие века, но если откровение истинно, то последующий этап никогда не отменяет и не разрушает предыдущие, но лишь все глубже раскрывает то, что было дано изначально.
6. Эпохи откровения.
К сожалению, нельзя согласиться с мнением , высказанным св. Григорием Богословом (IV в.) и подхваченным Иоахимом Флорским (XII в.) о трех этапах постижения Бога: якобы эпох преимущественного откровения Отца, затем Сына, затем Св. Духа. Никакое отдельное откровение или познание Лиц Св. Троицы невозможно; в соответствии с этим Католическая Церковь на 4 Латеранском соборе справедливо осудила учение Иоахима о раздельном действии Трех Ипостасей.
В этом осуждении выразилось характерно для западного богословия настороженное отношение к опасности уклона в троебожие /тритеизм/ в учении о Св.Троице. Недаром уже бл.Августин рассматривал единичного человека как образ Троицы: при этом образами Трех Лиц оказывались безличные начала - бытие, познание, воля. Сами Лица при этом переживались как модусы единой природы. Фома Аквинат, рассматривая учение о личности, отталкивается от латинского термина “персона”, первоначально означавшего театральную маску -символ обращенности во вне / per sona: букв.”через звук” - т.е. общение посредством голоса/. Восходя к божественным Лицам, Аквинат отчеканивает формулу: “Лицо есть отношение”, которая не могла бы вызывать возражений, если бы внутри Св.Троицы акт отношения постигался как тождественный акту бытия. Но у Фомы носителем бытия служит единая природа, тогда как Лица мыслятся как отношения внутри этой природы.
В противоположность латинскому богословие, восточнохристианская мысль шла от переживания Трех Лиц к постижению единой природы: сама природа мыслится как содержание Лица. Отсюда в конечном счете и проистекает возможность /и необходимость/ символического изображения Св.Троицы в виде трех человек - на той исторической вершине богопознания, которая достигнута великим Сергиевым братством и запечатлена в иконе Рублева.
Но латинские опасения были не напрасны - и склонность к тритеизму в восточнохристианском мышлении дает о себе знать. А уже отмечали, что эта тенденция проявилась у Вл.Лосского, разделявшего действия Второго и Третьего Лиц. Однако, наиболее четкую формулировку этой тенденции мы находим у Виктора Аксючица, продолжающего в наше время традицию нового русского богословия:
“Каждая ипостась Святой Троицы существует сама по себе, и в этом смысле содержит в себе определенный принцип личностного бытия”. Таким образом согласно В.Аксючику, каждая крепость прежде всего есть, и лишь затем /в онтологической последовательности/ вступает в отношения с другими: “В то же время каждая из. них несет в себе и отражает ипостасность другого. Каждая ипостась есть Сама в Себе и одновременно отражается в другой”. Каждая ипостась не только является носителем собственного, как бы отдельного бытия /”существует сама по себе”/, но и носителем определенных ипостасных качеств: “Каждая ипостась есть прежде всего Сама в Себе как единое Я, как определенное качественное тождество” /В. Аксючиц, стр.109/.
Утверждения В. Аксючица можно считать вполне справедливыми лишь для тварной ипостаси /личности/, которая, действительно, сначала есть, а затем вступает в отношения, или, более точно: вступает в онтологические отношении по мере того как обретает самостоятельное бытие. Однако переносить эту последовательность на божественные Лица недопустимо. Мы видим только одну возможность пройти между двумя крайностями, тритеизмом и растворением Лиц в природе, - признать, что в Св.Троице бытие Ипостасей тождественно отношений между Ними. В каждом из Лиц нет ничего, кроме отношения к Другим Лицам: т.е. внутритройческие отношения - это есть и содержание каждого Лица и полнота Его качественной определенности. Эти отношения и только они служат источником всей полноты и многосложности Божественных Энергий. Всякое бытие, всякое качество и всякое содержание в тварном мире имеют своим высшим Первообразом отношения между лицами Св. Троицы. Эти отношения не могут быть объяснены через что-то другое, поскольку они сами являются первоисточником или первообразом этого другого, включая любую идею или понятие. Высшее призвание мышления заключается не в том, чтобы “объяснять” Бога через тварные реальности, но, напротив, в том, чтобы объяснять тварные реальности /включая само мышление/ через внутреннее содержание Божественного бытия, сообщаемое нам в Самооткровении Бога.
Возвращаясь после этого необходимого отступления к вопросу о качественном различении этапов Богопознания, мы должны еще раз подчеркнуть, что идея о последовательном, т.е. в какой-то мере раздельном постижении Лиц Святой Троицы противоречит самой сути высшего человеческого знания о Боге, выраженного в тринитарном догмате.
Мы полагаем, что если священная история и может быть разделена на эпохи, то это, скорее, этапы христологического откровения. Первый этап, от Адама до Евангелия – откровение Творца как невидимого Бога и как Божественного Человека; второй, нынешний этап, откровение Иисуса Христа как тварного человека; третий этап, откровение Иисуса в единстве Его двух природ – грядущая эпоха Христова царства на земле и подготовительный к ней период апокалиптических времен. Иисус как Божественный Человек открывался Адаму, который есть тварный образ Первого Лица Св. Троицы; через библейских пророков готовил мир к встрече с князем Михаилом, который будет человеческим образом Третьего Лица; в самом себе как тварном человеке явил образ Второй Ипостаси.
Св. Троица открывается в Божественном Человеке в единстве Своей природы как Троица-Единица, но Троица может открываться в Нем под аспектом любого из Трех Лиц. Он служит первообразом одновременно Адама, Иисуса и Михаила; но если в Адаме и Михаиле Он напечатлевает Свой образ, то в человеке Иисусе Он не только напечатлевает Свой образ, но Он Сам становится этим человеком.
7. Иисус как человек предстоит Самому Себе как Богу.
Сказав это, мы переносим проблему Божественного Человека из сферы тринитарного догмата в сферу христологического догмата: о соединении в Иисусе Христе Божественной и человеческой природ – оставаясь Богом, Он стал также и человеком. Прообразовательное видение Его как тварного человека содержится в откровениях Даниила и Иоанна. После описания образа Ветхого днями, Даниил продолжает: “Вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого днями, и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и Царство Его не разрушится” (Дан. 7:9-14).
В Апокалипсисе Иоанна продолжается раскрытие образа “Сына Человеческого” (обычный синоним Мессии у евреев); некоторые атрибуты, которыми у Даниила обладает Ветхий днями, сидящий на престоле, теперь становятся атрибутами Иисуса Христа, явившегося в Славе: “Я был в духе в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний… Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и, обратившись, увидел семь золотых светильников и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченному в подир и по персям опоясанного золотым поясом. Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его – как шум вод многих. Он держал в деснице своей семь звезд; и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лицо Его, как солнце, сияющее в силе своей. И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И положил на меня десницу Свою, и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний и живой; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь. И имею ключи ада и смерти. Итак, напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего” (Откр. 1:10-19). То, что здесь речь идет о человеке, становится несомненным из слов: “был мертв, и се, жив” – такие слова по отношению к Богу немыслимы.