Тайное братство - Страница 5

— Хорошо видно?

Уилл оторвался от стены и оглянулся на друга, стоявшего у двери рядом с мешком зерна.

— Хорошо. Хочешь посмотреть?

— Нет, — пробормотал мальчик. — Просто ноги затекли. Я хочу уйти.

Уилл укоризненно покачал головой:

— Неужели тебе не хочется посмотреть, Саймон? Ведь даже… — он задумался, пытаясь вспомнить подходящий пример, — ведь даже самому папе не позволено присутствовать на посвящении в рыцари. Такая возможность узнать самую заветную тайну ордена, а ты…

— Да, тайна. — Саймон вскинул голову. — Значит, есть причина хранить это в тайне. Значит, никто не должен видеть церемонию. Позволено только рыцарям и братьям-капелланам, а тебе нет. — Он переступил с ноги на ногу. — И вообще я устал.

Уилл хмыкнул.

— Ну так иди, увидимся позже.

— Может быть, через прутья решетки тюремной камеры. Хоть бы раз послушал старших.

— Кто это старше? — усмехнулся Уилл. — Ты? На один год.

— По возрасту, может, и на один, а по разуму, — Саймон постучал пальцем по голове, — так на все двадцать. — Он со вздохом скрестил руки на груди. — Нет, я останусь. Где ты еще найдешь глупца, который бы столько времени стоял для друга на стреме.

Уилл повернулся к щели. Брат-капеллан с мечом в руке сошел с помоста. Сержант, не поднимая головы, встал на ноги. Уилл уже, наверное, тысячу раз представлял, как брат-капеллан спускается к нему, видел себя вкладывающим меч в ножны на боку. Но ярче всего Уилл ощущал твердую руку отца на своем плече после посвящения в рыцари ордена. На Уилле белая мантия, символ очищения от всех прошлых грехов.

— Я слышал, в некоторых домах во время церемонии посвящения ставят на крыше лучников, — проговорил Саймон. — Если нас застукают, то наверняка убьют.

Уилл не ответил.

Саймон не унимался:

— Или прогонят. А могут отправить в Мерлан.

От этой мысли старшего мальчика передернуло. Когда он год назад прибыл в дом, один из сержантов постарше рассказал ему о Мерлане, страшной тюрьме ордена тамплиеров где-то во Франции. Этот рассказ произвел на Саймона глубокое впечатление.

— Мерлан, — пробормотал Уилл, не открывая глаз от брата-капеллана, — предназначен для предателей и убийц.

— И шпионов.

Дверь кухни с шумом отворилась. В кладовой стало светлее, потому что день сегодня был солнечный. Уилл пригнулся, прижавшись спиной к стене. Саймон протиснулся между мешками и примостился рядом. Стук тяжелых шагов становился громче. Затем что-то лязгнуло, вошедший негромко выругался. Шаги затихли. Не обращая внимания на Саймона, который отчаянно мотал головой, Уилл подкрался к двери и заглянул в щель.

Посреди просторной кухни прицептория стояли два ряда длинных столов, где готовили пищу. На одном конце — огромный, похожий на пещеру очаг, в котором всегда шипел и плевался огонь; вдоль стен — полки, забитые мисками, горшками, банками; на полу — бочки с элем и корзины с овощами. Со стропил на крюках свисали связки кроличьих тушек, соленые свиные окорока, сушеная рыба. У одного из столов стоял кряжистый человек в коричневой тунике слуги. Уилл безмолвно выругался. Питер, один из поваров, поставил на стол корзину с овощами и взял нож. Уилл оглянулся на Саймона, сидевшего на полу, — над мешками была видна лишь копна нечесаных каштановых волос.

— Кто это? — прошептал Саймон.

— Питер, — прошептал в ответ Уилл. — Похоже, зашел ненадолго. — Он кивнул на дверь. — Пошли.

— Куда?

— Но мы не можем торчать здесь весь день. Мне нужно почистить доспехи сэра Овейна.

— Но ведь там он.

Не давая Саймону возможности возразить, Уилл открыл дверь. Питер испуганно вскочил, зажав нож в руке.

— Боже правый!

Он быстро оправился и, прищурив глаза, посмотрел на Уилла. Затем положил нож, вытер руки о тунику.

— Что вы там делали?

— Да вот, — спокойно ответил Уилл, — услышали какой-то шум. Пошли посмотреть.

Питер быстро распахнул дверь кладовой.

— Опять воровали? — Повар окинул внимательным взглядом кладовую, но беспорядка не обнаружил. Посмотрел на Уилла. — На чем ты попался в прошлый раз? На хлебе?

— На лепешках, — поправил Уилл.

— Но я не воровал, я…

— А ты? — Питер повернулся к Саймону. — Что понадобилось на кухне конюху?

Саймон молча переминался с ноги на ногу, засунув большие пальцы за пояс.

— На конюшне сломалась метла, — сказал Уилл. — Мы пришли сюда за ней.

— Двое за одной метлой? Молодцы.

Уилл молчал.

Питер служил в доме тридцать лет, и его очень раздражали эти наглые подростки. Жаль только, не было над ними власти. Повар поджал губы и зло проворчал:

— Берите метлу и убирайтесь. — Затем повернулся к столу и схватил нож. — Но если увижу вас снова на кухне, доложу командору.

Уилл поспешил на выход, по дороге успев схватить стоявшую у очага метлу. Во дворе заморгал от яркого солнца и с улыбкой повернулся к Саймону:

— Вот.

— Спасибо за доброту, — проворчал Саймон, принимая метлу. — Надеюсь, ты утолил свое любопытство. А если бы нас застукал рыцарь?.. — Он с шумом втянул воздух. — В следующий раз я крепко подумаю, прежде чем поддамся на твои уговоры. — Он посмотрел на Уилла и не выдержал, широко улыбнулся, обнажив сломанный передний зуб — результат давнего конфликта со строптивой лошадью. — Зайдешь до девятого часа?

Уилл помрачнел, вспомнив, сколько работы нужно сделать после полудня. Он даже не начинал, а утро уже почти закончилось. Как ни старайся, а дня для всех дел никогда не хватает. Ну еда, само собой. Потом каждый день занятия с мечом на турнирном поле, а еще обычные обязанности слуги наставника да еще семь служб надо отдать Богу. Так что для чего-то другого времени оставалось очень мало. Как у всех сержантов, день Уилла начинался до рассвета, с заутрени. В часовне летом и зимой было одинаково холодно и сумрачно. Затем полагалось заняться конем наставника и получить задание на день. Примерно в шесть пора спешить на вторую заутреню (похвалы), и только после нее Уилл с братьями-сержантами мог разговеться под чтение Священного Писания. Вскоре снова в часовню, на службы третьего и шестого часа (примерно в девять утра и в полдень). Во второй половине дня обед, разные работы и занятия, а также служба девятого часа (примерно в три дня). На заходе солнца — вечерня (веспера), за ней ужин, и день заканчивался последней службой, комплиториумом. Некоторые тамплиеры гордились своим монашеством, но Уиллу не нравилось проводить в часовне больше времени, чем в постели. Он собирался в очередной раз пожаловаться на это Саймону, привыкшему к возмущениям друга, когда его кто-то окликнул.

Распугивая по двору кур, к нему бежал невысокий рыжий мальчик.

— Уилл, меня послал сэр Овейн. Он хочет тебя видеть в своем соларе немедленно.

— Сказал зачем?

— Нет, — ответил мальчик. — Но выглядел не очень довольным.

— Неужели он узнал, чем мы занимались? — пробормотал Саймон.

— Откуда? — Уилл улыбнулся. — Сэр Овейн еще не научился видеть сквозь стены.

Подросток развернулся и припустил через двор. Солнце приятно грело спину. Нырнул в проход, ведущий мимо вкусно пахнущей кухни к главному двору прицептория, окруженного каменными серыми зданиями с высившейся за ними часовней. Высокое изящное сооружение с круглым нефом, похожее на храм Гроба Господня в Иерусалиме. Рыцарские покои находились в дальнем конце двора, рядом с часовней. Уилл побежал туда, лавируя между группами сержантов, оруженосцев, ведущих коней, и слуг, двигающихся по своим делам. Нью-Темпл, главный английский прицепторий, был самым большим в королевстве. Наряду с обширными жилыми и служебными помещениями на его территории располагались турнирное поле, арсенал, конюшни и даже собственная пристань на Темзе. Здесь обычно проживали сто с лишним рыцарей, а также несколько сотен сержантов и разных работников.

Уилл вошел в окруженное крытой аркадой двухэтажное здание и, гулко топая, побежал по сводчатому коридору. Перевел дух у массивной дубовой двери и негромко постучал по дереву костяшками пальцев. Бросив взгляд на свою черную тунику и увидев, что она вся в муке — видно, запачкался в кладовой, — поспешно отряхнулся. Как раз вовремя. Дверь отворилась, и на пороге возникла внушительная фигура Овейна ап Гуина.