Тайник в ковре: Империя в страхе - Страница 3

Когда подошел к коню, чтобы развязать его, подбежал мальчик со странным головным убором, на котором висел колокольчик.

– Хозяин просит подождать его, Сардар.

– Кто твой хозяин? – спросил я.

– Не могу сказать, просто подожди его.

Я улыбнулся мальчику. Но на душе скребли кошки. Голова начала работать молниеносно, воскрешая в памяти детали – что и где я видел, входя в город, с кем говорил и кого их этих людей я встретил, дойдя до базара? Голова работала все быстрее, а рука цепко держала клинок под плащом.

Сардар был толстоватым мужчиной лет пятидесяти. Рядом с ним были еще два помощника. Он так горячо меня поприветствовал, что я устыдился своих подозрений. Агаи Ваис сразу пригласил меня к себе домой. Как я и полагал, это было двухэтажное здание, один из тех немногих приличных домов, где еще имелся и маленький бассейн.

Меня привели в просторную, светлую комнату, всю обвешанную дорогими коврами. Прислуга уже накрывала на стол, подавая легкие закуски. Их было порядка десяти – баклажановая мосамма, салат королей, как мы его называли, a еще холодный айран с нане, зелень и свежие овощи. Рядом был вкусный бараний сыр с высокогорных лугов Тебриза.

Пока я поглощал эти блюда, мы говорили о торговле и неизвестных народах по ту сторону Аму-Дарьи.

Агаи Ваис называл все народы по ту сторону реки не иначе, как дикими. У них нет Бога и ценностей, говорил он. Все что могут эти люди, так выращивать рис и поклоняться деревянным куклам. Да, все представлялось интересным. Но мои мысли были заняты запахами, идущими из сада. Там, в глубокой яме обжаривали баранину. Это был мой любимый лявянги – когда в распоротый желудок молодого барашка наполняли измельченные грецкие орехи, репчатый лук, густой соус из дикой алычи, кишмиш, другие сухофрукты и, конечно же, шафран. Все это быстро зашивали и жарили в тандыре¹³. Самое интересное, что все содержимое желудка, смешивалось с натуральным соком, выделявшимся из молодого барашка, что придавало блюду тот неповторимый вкус, который гурман хочет получить, подсаливая еду.

То, что подавали на стол, невозможно было описать словами. Сначала в твою тарелку положили ребра животного. Они были такими нежными, что соскальзывали с костей и прилипали к пальцам. Все это дело мы запивали красивым молодым вином Шираза. Тем меньше барашка оставалось на столе, тем веселее и расслабленнее становились мы. Съев еще две порции, я почувствовал приятное успокоение. Все мое тело билось в тонких, едва заметных ощущениях удовольствия, а в желудке царила полная идиллия. Я давно заметил, что бы ты ни ел, и, самое главное, сколько – при хорошей еде, кроме приятного ощущения в желудке, ничего не почувствуешь. И это было именно то ощущение, которое охватывало меня сейчас.

Под конец трапезы мы решили выйти на воздух. Там было достаточно холодно. На нас накинули одеяло. У меня приятно кружилась голова.

– Сардар, я гарантирую, вы никогда не пробовали наш опиум. Это однозначно самый качественный дурман во всей Империи, – сказал Агаи Ваис.

– Не люблю опиум, он слишком тяжелый для меня, – ответил я.

– Поверьте мне, это что-то другое, – уточнил хозяин, делая круги пальцами вокруг головы.

Но я так и не понял, что он хотел сказать. Первая затяжка показалась легкой. Я почувствовал обычное облегчение, знакомый поток холодного воздуха, тихо прошел по горлу в желудок. Он немножко щипал мое горло. И это было нормально. Вторая и третья затяжки уже начали меня заводить. Через 10 минут гости стали расплываться перед глазами. Казалось, что их разговор и смех доносились со дна того самого тандыра, где жарился барашек.

Вскоре я перестал затягиваться и прислонился к стенке. Взгляд начал тупеть, а сердце сильно колотилось. Сейчас я понял, что страстно желаю Мунизу, мою наложницу с кыпчакских степей, ее упругое и соленое тело, которое я так любил облизывать. Мунизу, которая угадывала все мои грешные мысли, знала мои любимые позы и знала, как я люблю ее грушевидные, упругие груди.

Какие-то люди взяли меня под руки и принесли в темную комнату. Я видел небо, полное звезд, но они рассыпались и падали на землю как в день Гиямата¹⁴. Мне помогли лечь на что-то мягкое и теплое. Кулаки сжимали все, что попадало под руки, так я хотел женщину. В одиночестве я лежал не долго. Дверь чуть приоткрылась. Что-то маленькое и холодное юркнуло в мою постель. Я замер. Маленькие руки двинулись к моей груди, потом начали спускаться вниз и я чувствовал, как наложница тонкой струей дышит мне в спину. Руки понеслись ласкать это тело. Я начал с бедер. Но, даже не повернувшись лицом к таинственной гостье, почувствовал грубость ее конечностей. Еще секунда и все мое тело напряглось. Как будто кто-то грубой, тонкой палкой начал бить по пяткам, как это делали те суки муллы в медресе.

Инстинкт не подвел меня. Когда я отбросил покрывало с красавицы, моей наложницей оказался тот самый мальчик с колокольчиком, который встретил меня у дешевой закусочной. Его лицо и тело было намазано неизвестной мне мазью, чувствовался легкий запах персика, а на талии у него висел только тонкий кожаный пояс с маленькими монетками вокруг, которые так любили носить танцовщицы.

– Позови Ваиса! – крикнул я.

И это был я. Один в комнате, опьяненный непонятным дурманом, без кинжала. Хорошо, что мой яд сулеймания¹⁵ был зашит в рукаве. Он должен был спасти меня на случай провала. А что, если это простая подстава и что, если Агаи Ваис вообще не он, а кто-то другой? Первый день в городе, и уже провал. Еще этот мальчик. Я не был презренным аль-фаильем¹⁶, и в роду у нас таких тоже не было.

– Ты, наверно, считаешь меня аль-фаильем, не так ли, Ваис? – уже кричал я на сонного хозяина дома.

Ваис смиренно опустил голову, не смея поднять на меня глаз. Его помощники тоже хотели зайти в комнату, но я их быстро прогнал.

– Что это за опиум ты подсунул мне? Где мои вещи? Где мой конь, где все, презренный гяур?

– Сардар, у меня только благие намерения. Это девственный опиум. Вы знаете, он только для самых дорогих гостей.

– Я буду твоим дорогим гостем, когда разрушу твой дом, все отниму у тебя, а твоих жен продам на рынке для черни. Каждый мелкий торгаш будет вдоволь развлекаться с твоими женами, Ваис.

– Аллах проклянет меня, если я изменю Шахиншаху и его верным сардарам, я просто хотел все самое лучшее для тебя. Ваши вещи прямо у дверей. Они в порядке, а конь накормлен и в хлеве.

Меня качало. Действие опиума еще не пошло. Я внимательно, тяжелым, как у степного верблюда, взглядом посмотрел на Ваиса. Вся беда была в том, что он стоял с опущенной на грудь головой. Я твердо попросил его выйти. За дверью послышался тихий шорох уходящих шагов. Вскоре все стихло. Я присел у стены и начал понимать, что за дурман мне дали покурить. Девственный опиум подавали только членам шахской семьи и близкого окружения. Видимо, Ваис хотел поразить меня по полной программе. Но я, глупец, реально потерял контроль над собой. Аллах пожалел меня. Если бы это были другие люди, с конкретной целью и определенными задачами, меня бы долго пытали, чтобы узнать с какой целью я приехал в этот конец Империи, а потом я лежал бы где-то с поломанными руками, выколотыми глазами и перерезанным горлом. Был только один положительный момент во всей этой неприятной истории – я попробовал девственный опиум, про который так много слышал.

Разукрасил свой стяг небосвод бирюзовый, но тут

С ним решил состязаться прекрасный земли изумруд.