Тайник Русского Севера (с иллюстрациями) - Страница 48
По Хомякову, мифологические рассказы при падении язычества теряли свой смысл и переходили либо в богатырскую сказку, либо в бытовые песни, либо в простые отрывочные выражения, которые сами по себе не представляют никакого смысла. Таково, например, знаменитое описание теремов, где отражается вся красота небесная, или описание красавицы, у которой во лбу солнце (звезда), а в косе месяц. Точно так же из ряда вон выходящая каннибалистская песня, резюмирует Хомяков:
«…есть, по-видимому, не что иное, как изломанная и изуродованная космогоническая повесть, в которой Богиня сидит на разбросанных членах убитого ею (также божественного) человекообразного принципа… Этим легко объясняется и широкое распространение самой песни, и ее нескладица, и это соединение тона глупо спокойного с предметом, по-видимому, ужасным и отвратительным».
Необычное превращение в русской «людоедской» песне образа-символа Вселенского великана — лишь одно из многих его расщеплений в мировой мифологии после выделения самостоятельных народов, языков и культур из единого в прошлом Праэтноса. Сходные космогонические мотивы обнаруживаются и в других индоевропейских мифологических картинах мира. Можно вспомнить, к примеру, Первопредка иранского народа — великана Йиму. Общеиндоевропейская корневая основа, закрепившаяся в его имени сохранилась также в современных русских словах «имя», «иметь». Пои иранским преданиям, первочеловек Йима — создатель мировой цивилизации, спасший человечество от потопа, обрушившегося на Землю после жесточайшей зимы. При Йиме в подвластных ему странах царил Золотой век, красочно описанный Фирдоуси в «Шахнаме». Но в конце жизненного пути Йиму, как и великана Имира, ждало расчленение: он был распилен пополам собственным братом-близнецом.
Мир — из Человека! В этой мифологеме, сохраненной в Голубиной книге, впервые прозвучал великий философский принцип Всеединства Макрокосма и Микрокосма. Но и в первом своем мифологическом и религиозном обличии он имеет не одну только индоевропейскую, но и общемировую значимость.
Жутковатый сюжет расчленения живого или мертвого тела как аналога Вселенной прослеживается и в китайской мифологии. Так, древнекитайский Первопредок-исполин Пань-гу, родившийся из Космического яйца, считается творцом Неба и Земли. 18 тысяч лет он, подобно эллинскому Атланту, продержал небо на своих плечах, вырастая ежедневно на 1 чжан, то есть около 3 метров (подсчитано, что за все время жизни он вырос до размера в 90 тысяч ли, то есть примерно 45 тысяч километров). Но главные космические превращения начались после смерти Пань-гу. В полном соответствии с древнейшими общемировыми представлениями, из частей его тела образовалось все богатство поднебесного и наднебесного мира. Последний вздох Вселенского исполина сделался ветром и облаками, голос — громом, левый глаз — Солнцем, правый — Луною, туловище с руками и ногами — четырьмя странами света с пятью знаменитыми горами, кровь — реками, жилы — дорогами, плоть — почвою, волосы на голове и усы — звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле — травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг — металлами, камнями и минералами, пот — дождем и росою.
Классической считается одна из версий мифа о смерти Осириса, когда тело его было разрублено коварным братом Сетом на 14 частей. Сестра-супруга Исида собрала и соединила все части изуродованного тела; не найденным остался только фаллос.
«Философией расчлененности» наполнена и египетская «Книга мертвых», где части тела усопшего в загробном мире совмещаются с конкретным Богом — носителем определенных свойств и функций. Вот небольшая характерная иллюстрация «распределения тела по Богам», взятая из 42-й главы Книги мертвых (в оригинале текст сопровождается виньетками с изображением Богов):
«…Лицо мое — это лицо Диска [Ра-Солнце. — В.Д.]. Глаза мои — это глаза Хатор [Небесная Корова]. Уши мои — это уши Ап-уата [бог с головой шакала — коррелят Осириса]. Нос мой — это нос Кхенти-кхаса [бог — покровитель и владыка города Летополиса]. Губы мои — это губы Анпу [Анубис с головой шакала — Владыка загробного царства]. Зубы мои — это зубы Серкет [Богиня-Скорпион]. Шея моя — это шея богини Исиды. Ладони мои — это ладони Ба-неб-Татту [Властитель Татту с головой барана — коррелят Осириса]. Руки мои — это руки Нейты, госпожи Саиса [богиня охоты и ткачества]. Мой позвоночник — это позвоночник Сути [бог-„чужестранец“ Сет — брат Осириса и его убийца]. Фаллос мой — это фаллос Осириса. Почки мои — это почки Повелителей Кхер-аха. Грудь моя — это грудь Могущественного бога Ужаса. Живот мой и спина — это живот и спина Секхет [богиня Сохмет — „Могучая“, покровительница фараонов и медицины — с головой львицы]. Ягодицы мои — это ягодицы Глаза Гора [Хор-Солнце]. Бедра мои — это бедра и ноги Нут [Небо — олицетворение Космоса]. Ступни мои — это ступни Птаха [бог земли и плодородия]. Пальцы мои и кости ног — это пальцы и кости ног Живых богов. Нет ни одной части моего тела, которая не была бы частью тела того или иного бога. Бог Тот [Гермес] защищает мое тело со всех сторон, и я есть Ра [Солнце] день за днем».
Сюжет о расчленении Первобога был распространен чуть ли не у всех древних народов. В устных талмудических сказаниях (неканонических ветхозаветных преданиях евреев) знакомое космическое клише перенесено на Первочеловека Адама; первоначально он имел вселенские размеры, заполняя собою весь Мир, и лишь после грехопадения Бог уменьшил размеры Праотца рода людского. Когда Адам лежал, голова его находилась на крайнем Востоке, а ноги — на Западе; когда же он встал, то все твари посчитали его, Вселенского исполина, Творцом, равным Богу. Ангелы констатировали: «В мире двоевластие», и тогда Бог Яхве уменьшил размеры тела Адама.
Подобные же мотивы обнаруживаются и в мусульманских легендах, изложенных, к примеру, в поэме великого суфийского мыслителя Джалаледдина Руми (1207–1273) «Масневи», написанной на основе ближневосточного фольклора. У Руми Бог творит Адама из праха, а Дьявол проникает через раскрытый рот внутрь Первочеловека и обнаруживает там «Малый мир», подобный «Большому миру». Голова Адама — небо о семи сферах, тело его — земля, волосы — деревья, кости и жилы — горы и реки. Как в природном мире — четыре времени, так и в Адаме — жар, холод, влага и сушь, заключенные в черной и желтой желчи, флегме и крови. А связанный со сменой времен года круговорот природы подобен кругообращению пищи в теле Адама. И т. д.
Впоследствии популярный сюжет общемирового фольклора (не без влияния, однако, и Голубиной книги) проник в русские «отреченные книги» — апокрифы — и стал известен под названием «Вопросы, от скольких частей создан был Адам». Здесь Первочеловек рисуется по аналогии с Голубиной книгой, но как бы с обратным знаком: тело — от земли, кости — от камней, очи — от моря, мысли — от ангельского полета, дыхание — от ветра, разум — от облака небесного (Небо — синоним Космоса), кровь — от солнечной росы. Впрочем, с точки зрения единства Макро- и Микрокосма — центральной идеи всего русского космизма — направленность вектора «Человек-Вселенная» не имеет принципиального значения. Важна преемственность идей в общенаучном процессе осмысления Мира и места в нем рода людского. В данном смысле весьма знаменательно, что именно на русский апокриф об Адаме (равно, как и на Голубиную книгу) опирались П. А. Флоренский и Л. П. Карсавин при углубленном обосновании оригинальной концепции русского космизма о первичности Микрокосма в его соотношении с Макрокосмом.
Открытие и познание «премудрости всей Вселенной» завершается в наиболее полных текстах Голубиной книги «сгустком» моральной направленности, представленном в аллегорической форме — в виде притчи о двух (космических) зайцах, олицетворяющих Правду и Кривду. В одной из записей, сделанных на Русском Севере, это представлено так: