Тайна золотого остролиста - Страница 3

Мысленно хмыкнув, поняла, что его ничего, кроме табурета не сможет остановить или нам потребуется покинуть спальню в поисках тяжелого предмета. Но боюсь, сделать это будет сложно… прикусив губу изнутри, я в очередной раз вскинула руки, якобы поправить волосы, чтобы ненавистная ладонь Пеппина слетела с моей груди.

– Что за…, – наконец прохрипел гад, глаза закатились, и он рухнул всей своей массой на пол.

– Всё! Всё, – с облегчением бормотала, проверила пульс, убедившись, что Пеппин жив, я рванула в коридор.

Стараясь не особо греметь на кухне, я быстро скидала в мешок: мясо вместе с коробом для хранения, крупы, лук, морковь, яблоки, виноград, сыр, мёд, молоко, масло, несколько лепёшек. В тот момент я совершенно не думала, как дотяну его до сарая, я хотела просто быстрее покинуть эту деревню.

Волоком дотащив мешок к входу во двор, я осторожно приоткрыла дверь и осмотрелась. На улице было темно, лишь только тёмные очертания подсказали, что слева находится сарай. Бросать мешок с пропитанием я не решилась, так и шла с ним в обнимку до сарая, с трудом переступая ногами.

– Есть! – тихо воскликнула, заметив привязанную лошадь и телегу, но на этом моя радость закончилась.

Как прицепить телегу к лошади, я не знала и убила около часа, не прекращая прислушиваться к звукам, и каждый раз вздрагивала от испуга, когда жеребец всхрапывал.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – выругалась, стукнув кулаком по стене, от резкой боли в моей голове прояснилось, – на лошади поедем, прицеплю мешок и чемодан по бокам, Джереми посажу перед собой.

Спустя полчаса я выводила жеребца на улицу, тихо шепча и поглаживая, я успокаивала то ли себя, то ли коня. Идя по тёмной улице, мне казалось, что меня все видят и сейчас крикнут: «Держи вора»! Но до лачуги добрались благополучно, привязав коня к единственному столбу, что остался от забора, я побежала к сыну. За время моего отсутствия в голове появлялись картинки одна страшней другой.

– Мама?

– Да, сынок, как ты? – воскликнула, поцеловав лобик, отметила, что жара нет, слабость прошла, судя по бодрому подъёму Джереми с кровати.

– Пить хочу.

– Сейчас, – подала остатки отвара, – ты голодный?

– Да, я бы точно курицу жареную съел целиком, – ответил Джереми, а я почувствовала, как по моим щекам потекли слёзы, за три долгих недели сын впервые хочет есть.

– Держи, здесь сыр и лепёшка, – вручив по небольшому ломтику того и другого, я продолжила, – нам надо уезжать, сейчас. Ешь, а я пока прикреплю к лошади чемодан.

– Уезжать?

– Да, сынок, мы поедем в город.

– Сейчас? Ночью? Что-то случилось? – спросил Джереми, пытливо всматриваясь в моё лицо, за эти ужасные дни болезни, казалось, сын повзрослел и теперь на меня смотрит далеко не ребёнок семи лет.

– Случится, если мы не покинем деревню, – не стала обманывать сына.

– Это из-за проклятого острова? Из-за того, что ты вернулась?

– Да, люди решили, что меня одарили несметными сокровищами.

– Я помогу собраться, – уверенно проговорил сын, сползая с кровати

– Нет, я всё уже сложила, осталось прикрепить и отправляемся.

Разместиться на лошади было сложно, Джереми ещё был слаб, и мы только с третьей попытки смогли усадить его. Когда это наконец удалось, не оглядываясь на лачугу, мы отправились в наше первое путешествие.

Ночь благоволила нам, на улице было темно, облака скрыли звёзды и даже ветер, что часто завывает в это время года – стих. Проезжая мимо спящих дворов, стараясь держаться в центре улицы, мы достигли центральной площади, к сожалению, её нам не обойти. Выбирая путь, я решила не возвращаться в родной город, который спешно покинула более семи лет назад. Мы попытаем счастье в стране Аспея, там меня никто не узнает.

Возле дома Назэра, я вдруг вспомнила сегодняшний день, и что у старосты Мориса больна внучка, невольно притормаживая, я всё же повернула к знакомому домику.

– Подожди здесь. Я ненадолго, – прошептала спешиваясь.

Обнаружить себя не решилась, пихнув калитку, зажмурившись, ожидая скрип, я с облегчением выдохнула – он не раздался. Мелкими перебежками, добралась до крыльца и, укутав в несколько слоёв ткани светящийся золотом артефакт, оставила его на лавке. Надеюсь, этот камешек поможет внучке старосты… больше, к сожалению, я не могу оставить. После так же спешно вернулась к Джереми, который стоически держался в седле, и мы, спустя двадцать минут, продвигались по просёлочной дороге. Тучки, словно помогая нам, приоткрыли звёзды, луна тоже выбралась из мягкой перины, освещая нам путь.

– Мам, а чем тебя одарил проклятый остров? – тихо спросил сын, когда мы отъехали на приличное расстояние от деревни.

– Магией

– Тогда тебе придётся меня оставить?

– Нет, мы никому не скажем, это будет наша тайна, – прошептала я, чуть помолчав продолжила, – потерпи немного, нам нужно подальше уйти от деревни.

– Я справлюсь, я же мужчина, – уверенно заявил Джереми, а спустя час, откинувшись на меня, спал.

До самого рассвета мы ехали до границы, деревенька была расположенная аккурат у самой грани. Когда более семи лет назад нам пришлось спешно покидать родной город, выбора особо не было, нужно было скрыться подальше. И сейчас выбора у меня тоже не было…

– Джереми, проснись сынок, – прошептала я, прежде чем спешится

– Уже приехали?

– Нет, но вот она грань, нам нужно отпустить лошадь, пусть возвращается к хозяину.

Отвязав чемодан и мешки с едой и кухонной утварью, я с тоской взглянула на эту кучу. И косо поглядывала на пасущую рядом лошадь, тащить всё на себе или ожидать обвинения в воровстве?

– Бери вот это, – переложив часть посуды и продуктов в свой мешок, я отдала сыну, тот, что полегче. На свой же привязала верёвку и закинула его на спину, от веса мои ноги сразу же подогнулись, – идём.

Границу перешли спустя десять минут, она невидимой паутинкой облепила нас с ног до головы, чуть задержав, словно проверяя и не заметив в нас опасности – пропустила.

Ещё десять минут хода, и я устало сползла на траву, жухлую по-осеннему, от которой шёл терпкий прелый аромат леса и грибов.

– Нужен отдых и поесть, – ободряюще улыбнулась сыну, которого тоже шатало от усталости, я знаю, что после болезни ребёнку необходим постельный режим, хорошее питание и забота. Но нужно было спасать наши жизни, людская зависть и озлобленность очень опасные чувства.

– Давай помогу, – предложил сын, падая рядом со мной.

– Помоги, – кивнула, доставая плед из мешка, укрыла сына, пряча от утренней росы, – сейчас я разожгу костёр, но прежде соберу немного веток, а ты достань бутылку с водой и мясо, будем варить похлёбку.

Веток в лесу хватало, и я управилась с этим быстро, огненный камень второй раз тоже поддался мне с первого удара и уже через пять минут яркое тёплое пламя костра весело потрескивало, а в котелке шипела вода.

– Хорошо, – прошептала, глядя на пляшущие огоньки. Сынишка сидел, уткнувшись подбородком в колени и тоже не отрывал свой взгляд от пламени.

– По-моему, уже готово, – пробормотала, размешивая жиденькую кашу. Покромсав на мелкие кусочки мясо, дождались, глотая слюни, когда оно сварится, сыпанули гречки и немного приправы.

– Пахнет вкусно, – произнёс Джереми, принимая ложку. Заморачиваться не стали, поставив на траву котелок, мы принялись есть прямо оттуда.

– Угу, – промычала, прожёвывая, – очень.

Свежесть утра, разноголосое пение птиц, тёмно-зелёные кроны деревьев, соорудив непроницаемый свод над головами, скрыли нас от ярких лучей солнца. Полевые цветы и множество тончайших запахов и звуков, плывущих в воздухе, всё это умиротворяло, даря покой. От горячей, сытной пищи, бессонной ночи, и убаюкивающего шума листвы, мои глаза с трудом открывались, а на тело навалилась та самая усталость, которая приходит после пережитого потрясения. Осоловелым взглядом я смотрела на спящего Джереми, перебирая слипшиеся после болезни прядки волос, мысленно благодарила всевышнего за подарок… и незаметно, погрузилась в сон.