Тайна Зла. Откровенный разговор с Богом - Страница 27

Бог должен исправить мир, причем Он намерен сделать это в соответствии со своим изначальным замыслом о творении. Можно понять, что Бог, искупив в Иисусе себе народ и дав ему власть над миром, так сказать, снял с себя все подозрения. Зло было побеждено на кресте, так что теперь оно уже не может вечно шантажировать Бога. Впервые я наткнулся на эту тему, читая замечательную книгу К. С. Льюиса «Расторжение брака», где один из героев, Джордж Макдональд, объясняет, почему ни один человек, окончательно отвергший любовь и милость Бога, не сможет требовать выкупа от Божьего нового мира. В смысле нравственной неграмотности положение нашей культуры еще хуже, чем оно было во дни Льюиса, потому что теперь мы признаем моральную высоту исключительно за жертвой (или тем, кто претендует на роль жертвы), так что мы инстинктивно чувствуем вину перед любым человеком, который не пришел на праздник, или который еще не верит в то, что на его проблемы существует ответ, или который пока еще не свободен от гордости, чтобы принять дар прощения, который предлагает Евангелие. На этом основаны высокопарные утверждения универсализма: искупленные, говорят нам, не смогут наслаждаться на небесах, пока в аду осталась хоть одна душа. Разумеется, подобные обращения к чувству вины относительно того, кто остался в стороне от праздника, дает последнему необыкновенную власть, так что он даже может навсегда наложить вето на победу благодати.

Это — ситуация «собаки на сене», когда кто-то сам не радуется празднику, но одновременно намерен помешать радости всех остальных. Зло любого рода, прошлое и настоящее, пребывающее в коллективной памяти, обладало правом напоминать о том, что Бог не может создать совершенный новый мир, потому что он еще не уплатил нравственного долга, — это право зла упраздняет, с одной стороны, крест, победивший силы зла, с другой — создание нового Божьего мира, который станет исцелением, а не разрушением мира старого, при участии искупленных служителей творения. Божье прощение, последствие победы над злом на кресте, означает, что и сам Бог, мудрый Творец, получает оправдание. (Именно поэтому, между прочим, подлинное христианское богословие само по себе есть дело искупления — попытка понять и выразить словами правоту и славу Творца, который, во-первых, создал мир именно таким образом, а во-вторых, именно так его искупил, прямо связана с призванием человека как служителя творения, который вносит Божий порядок в умы и сердца других, а потому помогает им как поклоняться истинному Богу, так и участвовать в осуществлении Его замысла.)

Когда мы предлагаем кому-то подлинное прощение, мы освобождаемся от власти зла, совершенного им в прошлом, даже если этот человек отказывается принять прощение и остается в состоянии вражды к нам; подобным образом, когда Бог дарует подлинное прощение своим грешным созданиям, он уже не связан злом, которое они совершили в прошлом, даже если эти создания отказываются принять Божье прощение. В противном случае ворчун, брюзга или старший брат блудного сына продолжали бы стоять на моральном пьедестале вечно. Как я уже говорил, это не объясняет происхождения зла, но, думаю, это помогает нам понять, почему в новом Божьем мире тень совершенного в прошлом зла не будет омрачать всю картину. Ладно, скажете вы, допустим, Бог может простить зло, совершенное в прошлом. Но что можно сказать о зле, которое пережили евреи во время холокоста, об убитом человеке и его семье, о жертве изнасилования, о семье человека, которого сбил пьяный водитель, о родственниках тех, которых погубили террористы? Имеет ли Бог право говорить об упразднении такого зла, может ли Он сделать его небывшим? Не будет ли это тем же самым преуменьшением значения зла, как когда мы говорим, что на самом деле оно не так уж и страшно? И вправе ли Бог сказать, что Он прощает преступника, от рук которого пострадал не сам Бог, а Джон Смит?

Здесь я хочу сделать еще один шаг, опираясь именно на такое понимание прощения, о котором мы говорили во всей этой главе. В Божьем новом мире все люди избавятся от смерти, болезней, тления и тому подобного, их тела после воскресения не будут подвластны этим вещам, точно так же обновится их нравственное Я, их мышление и чувства. И после этого обновления они обретут способность прощать во всей полноте и бесповоротно все причиненное им зло, так что оно уже не будет их беспокоить или заражать. Конечно, чтобы это себе представить, нам следует совершить скачок в своем воображении, даже если мы будем думать о своей жизни, относительно свободной от мучений, причиненных другими, если же мы вспомним о нравственных, физических и эмоциональных страданиях некоторых людей последнего столетия, это может показаться просто невозможным. Но это следует из обетования воскресения, которое кажется невероятным, если мы знаем только лишь мир распада и смерти и забываем о Господе жизни, который жил среди нас, умер и снова восстал. Как физическое разложение и смерть потеряют власть над нашими воскрешенными телами, так и нравственная порча и разрушение, которыми нам угрожает устойчивое существование зла, — постоянные обиды, неутихающий зуд ревности или злобы, которые можно назвать нравственными и духовными эквивалентами физического распада и болезней, — потеряют власть над нашими чувствами и нравственной жизнью в грядущем мире. Фактически мы призваны прощать в нынешнем мире потому, что именно так будем жить в будущем. Скоро мы поговорим об этом подробнее. Но сейчас нам важно понять (и это самое важное в данной книге, это окончательный ответ по крайней мере на один определенный аспект зла), что в будущем мире не только Бог будет свободен от нравственного шантажа со стороны неразрешенного зла, но и мы сами. «Грех не будет над вами господствовать», — говорит Павел (Рим 6:14), и это можно считать обетованием, относящимся не только к нынешней нравственной жизни, но и к будущему полному блаженству. Вот как мы избавимся от лукавого, вот в чем будет состоять окончательный ответ на молитву Отче наш.

Мне кажется, что именно на это указывает один из величайших и трагических псалмов, псалом 72. В его начале псалмопевец сетует на нечестивых. Они все время совершают зло и выходят сухими из воды. Псалмопевец завидует им (стих 3); они насмехаются над Богом, но это сходит им с рук (стих 10–12); из-за них праведнику начинает казаться, что служение Богу просто лишено смысла (стих 13–14). Но вот псалмопевец идет в святилище Бога, в то место, где небо соприкасается с землей, и здесь начинает видеть все иными глазами. В итоге нечестивые ответят за свои поступки, потому что они стоят на скользких путях и готовы упасть (стихи 18–19), но это еще не все: когда ты проснешься, они станут для тебя чем-то вроде сновидения (стих 20). Они будут напоминанием о том, что уже никакая сила не сможет нас запугать или ожесточить, пробудить в нас зависть или злость. Так мы будем себя чувствовать (как об этом говорит псалмопевец в стихах 21 и 22), оглядываясь из будущей жизни на нынешнюю: здесь мы все еще являемся жертвами горечи и злости, зависти и вражды, и хотя мы, христиане, ведем с этими вещами непрерывную борьбу, мы знаем, что они всегда гонятся за нами по пятам. Но когда мы смотрим на это из Божьего храма, того места, где небо пересекается с землей, мы видим иную реальность: