Тайна замка Амрок - Страница 16

Из ледника веяло стужей, дверь, обитая железными полосами, вся была покрыта инеем, мягким, как плесень. Ледник не запирался на замок — только на массивный засов. Тью отметил, что засов опущен. Потом он подумал, что вряд ли кто-либо смог долго прятаться в таком холодном помещении, и побрёл по подвалу, между штабелей пустых ящиков, поломанных бочек и всякого другого хлама.

Однажды Тью довелось прятаться на чердаке постоялого двора от докучных и агрессивных кредиторов. Ему удалось переправить на чердак два бурдюка с вином, четыре окорока, шесть колбас и два огромных каравая хлеба. Он забаррикадировался так, что рассерженный лавочник, которому Тью был должен шесть серебряных монет, изорвал на себе чулки, ободрал щеку о доску с гвоздём и вынужден был отступить. Три дня провёл Тью на чердаке. Большую часть этого времени он проспал, а всё остальное время пил, ел и создавал вокруг себя некоторое подобие уюта, необходимое всякому человеку.

Теперь он искал следы этого подобия здесь, в подвале, среди гниющей рухляди. Свеча в его руке чуть подрагивала, и горячий воск обжигал пальцы, капая из переполненной плошки подсвечника. Внезапно Тью вскрикнул от радости — он обнаружил огороженное ящиками пространство, ни дать ни взять — маленькую комнатку. В центре её, накрытый старой салфеткой, бочонок играл роль круглого стола, на котором в гнутой медной миске лежало крупное яблоко, надкушенное с одного бока. Продолговатый ящик изображал скамью, а в углу лежал тяжёлый и сырой тюфяк.

Тью взял в руку яблоко, подбросил его на ладони и с неожиданной злостью швырнул в темноту. Яблоко лежало тут совсем недолго, в противном случае до него добрались бы крысы, которые во множестве шныряли по подвалу. Проклятье! Подлый убийца был настороже и успел скрыться, уйти прямо из-под носа! А может, его предупредили? Джокс не вызывает большого доверия. Слишком уж рьяно он корчит из себя образцового мажордома… Он в сговоре с Грателло!

— Молодой господин! Подойдите пожалуйста сюда! — послышался голос Джокса.

Тью, стараясь ничем не выдать охватившего его подозрения, напустил на себя безразличный вид и вышел из укромного убежища.

Бочка с кузеном Фаэрти, уже закрытая, стояла у входа в ледник. Рядом топтался конюх. Его туповатое, недоумевающее лицо в свете масляного фонаря выглядело зловеще. Джокс, с неподвижной, как у статуи, вежливой улыбкой стоял навытяжку.

— Не угодно ли молодому господину посмотреть на то, что мы нашли в кладовой? — спросил он и вытянул руку в приглашающем жесте.

«Ага! — подумал Тью. — Я зайду внутрь, и ты закроешь дверь, поймаешь меня, как в крысоловку. Ну уж дудки!»

Однако тут же ему сделалось стыдно при мысли, что мажордом поймёт его испуг. Нужно было выкручиваться.

— Мне надоело держать это! — с напускным раздражением он сунул свечу конюху. — А ты посвети мне. Что вы там откопали?

— Грателло, молодой господин, — отвечал Джокс и слегка наклонил голову.

— Что ты болтаешь? — изумился Тью. — А ну, вперёд!

Грателло точно был там. Он висел на железном крюке между говяжьими тушами, такой же холодный и твёрдый, как они. В голове его торчал мясницкий секач.

— Мы не продвинулись вперёд ни на пядь! — сказал Фаррел. — Напротив, дело только запутывается.

— Он так злится, потому что кто-то покусился на его полномочия, — заметил Баркатрас. — Обычно запутыванием дел всегда занимаются судейские.

Они снова, как вчера, сидели за обеденным столом, правда, теперь в другом порядке. Почётное место занимал стряпчий, Тью демонстративно уселся спиной к фальшивой надписи, слева от Альвенель находился Конан, а справа — Ченси. Тьянь-по и шут расположились друг против друга. Кхитаец с улыбкой наблюдал, как Баркатрас вылепляет из хлебного мякиша разнообразных чудовищ, а потом сражается с ними При помощи вилки и ножа.

— Может, это и неважно, — произнёс Ченси, — но всё-таки любопытно: кем был оживший мертвец и как он оказался в замке?

Джокс, стоявший у двери, выразительно кашлянул.

— Пусть господа простят меня, но сдаётся мне, что это никто иной, как господин Шарлез, путешественник. Несколько месяцев назад он напросился в замок с целью, как он уверял, осмотреть его и зарисовать настенные барельефы в центральной башне. Я впустил его, и с тех пор от него не было никаких известий. Он исчез. Но мне показалось, что господин Шарлез просто покинул замок, никого не беспокоя. Теперь, кажется, его судьба прояснилась. Он из любопытства пробрался в лабораторию его милости и, должно быть, нечаянно заразился маленькими существами, о которых говорил господин Тьянь-по.

— Поучительно, — вставил шут. — Я бы посыпал этими тварями всех любителей шататься и глазеть на чужие замки!

— Удалось ли вам, господин учёный, постичь тайны сопредельного мира? — с некоторой насмешкой осведомился Фаррел у Тьянь-по.

Кхитаец прищурил свои и без того узкие глаза и произнёс:

— За такой короткий срок вряд ли можно что-нибудь постичь. Но кое-что я узнал.

— Что именно? — спросил стряпчий, впиваясь взором в лицо учёного.

— Например, вот такую вещь. Для человека, умеющего попадать в сопредельный мир, в нашем мире не существует замков, стен, крепостных рвов и оград. Перепрыгивая из одного пространства в другое, такой человек может обойти любое препятствие. В свете этого, заявление госпожи Альвенель о том, что она якобы разгадала тайну надписи, приобретает невыгодный для неё характер…

— Ах ты ведьма! — вскочил Тью. — Это ты убила Фаэрти и всех остальных тоже! Хватайте её, пока она не просочилась сквозь стену!

Он замахал руками и подался через стол, чтобы схватить Альвенель за плечо. Конан перехватил его руку и слегка сдавил, отчего юноша вскрикнул и сразу обмяк.

— К порядку! — рявкнул стряпчий. — Почему в обществе благородных людей я должен напоминать о приличиях? Если женщина — подозреваемая, она не перестаёт быть женщиной!

— Благодарю вас, — спокойно улыбнулась Альвенель.

— Но она — убийца! — прошипел Тью, потирая кисть правой руки.

— И что с того? — Фаррел надулся и заговорил торжественно: — Даже если и так, что с того? Хвала богам, мы в Бритунии, в стране, где даже на мучительную казнь женщину ведут с уважением и вежливостью.

— Об этом говорить ещё рано, — напомнил Конан.

Ченси взял со стола бокал, пригубил вина, немного поморщился и произнёс:

— Кому-то выгодно сеять среди нас подозрительность и страх. Возможно даже, что сейчас он сидит за этим столом и насмехается над нами. Проклятье! Ему удалась его шутка. Он не дурак, и я первый признаю это. Но убийца совершил одну ошибку, и мне удалось разглядеть его промах. Дело в том, что… — Ченси внезапно закашлялся, расплескав вино на одежду. Он кашлял всё сильнее и сильнее, его глаза выкатились из орбит и остекленели. Приподнявшись, Ченси судорожно мотнул головой и вдруг упал. Мёртвый.

— Ничего нельзя сделать, — грустно произнёс кхитаец, попытавшись нащупать у него пульс. — Это яд. Очень сильный.

— Как ты это объяснишь, Джокс? — строго спросил Фаррел.

Мажордом посмотрел на него оторопело.

— Я здесь ни при чём, господин Фаррел, — сказал он. — Это вино я взял из погреба…

— Я ни слова не сказал о вине, Джокс! Ты сам выдал себя! Интересно, почему ты решил, что яд был в вине?

— Но это же очевидно! — Голос Джокса зазвучал уверенно и твёрдо. — Несчастный молодой господин выпил вино и умер. Я сам видел, как он его пил….

— Яда в вине нет, — изрёк варвар. — Иначе и мне бы не поздоровилось. Я пил из того же кувшина.

— Отравленным был сам бокал, — сказал Тьянь-по. — Посмотрите…

Он осторожно взял бокал и приблизил его к свету.

— У него острые, будто заточенные края. Ченси оцарапал губу, когда пил, и яд попал в кровь.

— Но как убийца узнал, что Ченси хочет его разоблачить? — спросил стряпчий.

На этот вопрос ответила Альвенель.

— Убийца об этом даже не догадывался. Отрава предназначалась мне. Бедный Ченси схватил по ошибке мой бокал. По счастью, я из него не пила.