Тайна выеденного яйца, или Смерть Шалтая - Страница 1

Отдел сказочных преступлений, Редингское полицейское управление и полицейское управление Оксфорда и Беркшира — вымышленные учреждения. Любое сходство с соответствующими полицейскими процедурами, протоколами или судебными методами случайно.

Все книги о Джеке Шпротте созданы в качестве курортов в рамках Программы по обмену персонажами. Права всех персонажей защищены директивой Совета жанров GBSD/211950.

Роман «Тайна выеденного яйца» снабжен специальными приложениями, включающими документальный фильм «Создание романа», вырезанные сцены из всех четырех книг и многое другое. Чтобы получить все три бонусных приложения, зайдите на сайт www.nurserycrime.co.uk/special/jsl.html и введите пароль, как указано.

В Рединге тянулась послерождественская неделя, и уже никто не помнил, когда в последний раз видел солнце. Ветер, холодный и пронизывающий, словно острый нож, гнал по небу серые облака. Унылая зимняя погода, вязкая, как густой смог, не желала ослаблять свою хватку. Даже ранние цветы отказывались появляться. Лишь отважные крокусы украшали городской парк, а желтые нарциссы, обычно смотревшиеся веселым ярким пятном на зимней серости, только вдохнули разок зимнего сырого воздуха и отложили цветение на следующий год.

Привлекательная и хорошо одетая женщина лет тридцати со смешанными чувствами взирала на мрачный городской пейзаж с седьмого этажа Редингского центрального полицейского управления. Дисциплинированная и трудолюбивая, рядом с незнакомыми людьми она чувствовала себя неловко. Звали ее Мэри. Мэри Мэри. Она была родом из Бейзингстока, в чем нет ничего постыдного.[2]

— Мэри! — окликнул ее полицейский, тащивший оккупированную большим растением кадку с таким видом, словно вне служебных обязанностей только тем и занимался. — Вас хочет видеть суперинтендант Бриггс. Как часто надо поливать эту штуку?

— Эту? — безразлично отозвалась Мэри. — Да никогда. Она пластиковая.

Я полицейский, а не садовник, — обиженно ответил он и потопал прочь, недовольно ворча себе под нос.

Женщина отвернулась от окна, подошла к закрытой двери в кабинет Бриггса и остановилась. Собралась с мыслями, глубоко вздохнула, выпрямилась. Не всякий выбрал бы перевод в Рединг, но для Мэри Рединг обладал одним качеством, которое отсутствовало у других городов: здесь работал старший инспектор Фридленд Звонн, истинный светоч всех сыщиков. Карьера старшего инспектора представляла собой череду вдохновенных полицейских расследований — его несравненный сыскной талант питал газетные передовицы уже более двух десятилетий. Именно благодаря Звонну Мэри выбрала карьеру полицейского. С тех пор как отец подписал ее на «Криминальное чтиво» — ей тогда едва исполнилось девять лет, — она пропала с концами. Ее завораживала «Тайна чужого носа», охватывала дрожь при чтении «Отравленной туфли» и воодушевлял «Знак трех с половиной». Она успела вырасти, а Фридленд и поныне оставался серьезным международным игроком в мире состязательного сыска, и Мэри не пропускала ни одного издания серии. На данный момент Звонн числился вторым в ежегодном рейтинге «Криминального чтива», сразу после неувядаемого оксфордского инспектора Моржа.[3]

— Хмм, — промычал суперинтендант Бриггс, внимательно изучая ее заявление о приеме на работу.

Мэри Мэри, чувствуя себя не в своей тарелке, сидела на краешке пластикового стула. В кабинете, кроме стола, двух кресел, двух полицейских да лежащего на потрепанной кушетке тромбона, ничего не было.

— Резюме у вас просто замечательное, Мэри. Вижу, вы работали с инспектором Хебденом Фулвом.[4] И как оно вам?

Честно говоря, хуже некуда, но она не думала, что об этом стоит рассказывать.

— У нас был хороший уровень раскрываемости, сэр.

— В этом я и не сомневался. Важнее другое: публикации есть?

Это был тот самый вопрос, который все чаще задавали ей на заседаниях аттестационной комиссии и на собеседованиях по переводу, а также требовали на него ответа в служебных характеристиках. Недостаточно быть добросовестным и бесценным помощником определенного инспектора — ты должен уметь написать читабельный отчет для полюбившегося публике журнала. Предпочтительнее всего «Криминальное чтиво», а если туда не получится, так хоть для «Иллюстрированного сыскаря».

— Только один рассказик, сэр. Но я была самым молодым полицейским в Бейзингстоке, которого повысили до сержанта, и еще у меня две благодарности за храб…

— Видите ли, — перебил ее Бриггс, — полицейское управление Оксфорда и Беркшира гордится тем, что из его рядов вышли самые читаемые детективы в стране. — Он подошел к окну и посмотрел на бегущие по стеклу струйки дождя. — Современная полицейская работа состоит не только из ловли преступников, Мэри. Это еще и хорошая рукопись, и возможность представить дело в виде лучших документальных фильмов на телевидении. Одобрение публики в наши дни важнее всего, а приливы и отливы бюджетного финансирования полиции зависят от тиража и показателей зрительского рейтинга.

— Да, сэр.

— Описание приключений Фридленда Звонна сержантом Хламмом — вот эталон, на который вы должны ориентироваться, Мэри. Продажа прав на экранизацию «Фридленд Звонн и запах страха» стала моментом славы Редингского управления, и по праву! Вы говорите, только одна опубликованная работа? С Фулвом?

— Да, сэр. Рассказ в двух частях в «Криминальном чтиве», январь — февраль девяносто девятого. Его адаптировали для телевидения.

Бриггс одобрительно кивнул.

— Впечатляет. Показывали в лучшее эфирное время?

— Нет, сэр. Документальный фильм на кабельном канале «Крот — шестьдесят два».

Он помрачнел. Откровенно помрачнел. В Рединге ожидали большего. Бриггс сел и снова посмотрел на ее заявление.

— Здесь говорится, что у вас имелось одно взыскание: вы ударили инспектора Фулва ониксовой пепельницей. Почему?

— Настольная лампа была слишком тяжелой, — честно ответила она, — а если стулом, то могла бы и убить.

— А это, разумеется, противозаконно, — заметил Бриггс, радуясь возможности продемонстрировать юридическую подкованность. — Что случилось? Личные разногласия?