Тайна волжской Атлантиды (СИ) - Страница 11

— А ты разве плавал когда-нибудь с аквалангом? — удивилась Фантик.

— Нет, не плавал, — признался мой братец. — Но я читал, как это бывает. И в книжках видел. И потом, — добавил он, — тебя всегда можно на трос привязать. Ты дернешь за трос — и тебя сразу вытянут. Тебе только и останется, что ходить по дну и ни о чем не беспокоиться!..

— Ой, смотрите! — воскликнула Фантик, перебивая Ваньку. — Кажется, Сергей!

Мы поглядели туда, куда она указывала. Там, довольно близко к поверхности воды, скользила темная тень, по очертаниям похожая на аквалангиста.

— Да, очень похоже, что это Сергей! — сказал я. — Наверно, снимает какой-то интересный вид сверху…

Но тут мы услышали возгласы Алика и Павла. Пока мы следили за тенью уже исчезнувшей — сперва вынырнул Алик, выбрался на борт, потом вместе с Павлом они перегнулись через корму и стали вытягивать подплывшего Сергея.

— Погодите… — Фантик нахмурилась. — Выходит… Раз Сергей вынырнул у кормы — значит, эта тень была не Сергеем!

— Значит, так, — согласился я. — Но в воде мало ли что можно увидеть. Может, это была коряга, которую несло течением. Какой-нибудь топляк…

— Нет! — заспорила Фантик. — Это был человек, точно!

— Мне тоже показалось, что это был человек, — сказал мой братец. — Но сейчас я уже сомневаюсь. Под водой и вправду много чего может привидеться, там иногда такие тени играют…

Фантик выпрямилась и внимательно посмотрела вокруг.

— Ты чего? — спросил я.

— Проверяю, нет и поблизости другой яхты… Или, вообще, какого-нибудь корабля, с которого мог бы нырять аквалангист.

— Да ничего нету! — сказал я. — Игра света и тени это была, точно! Пойдем лучше послушаем, что Сергей рассказывает, а то как раз пропустим самое интересное!

И мы заспешили на корму. Когда мы подошли, Сергей как раз избавился от маски и ласт и принялся рассказывать взахлеб.

— Там и правда… И правда, есть, что снимать! От домов, конечно, немного осталось, но я умудрился даже в квартиру проникнуть, на первом этаже какого-то домика… Деревянные домики лучше сохранились. Ведь вода кирпич и камень истачивает, а дерево — дубит. И… и из-за того, что вода постоянно движется, там все время колышется чуть-чуть, то одно, то другое, и такое впечатление, что город — живой, что он своей жизнью живет! Но вы все это на пленке увидите, я много отснимал!.. Сколько мы под водой пробыли?

— Где-то с полчаса, — сообщил Павел.

— Надо же! Мне показалось, будто часы прошли… Значит, съемки у меня минут на двадцать.

— И можно сразу поглядеть? — влез Ванька.

— Конечно, можно. Нужно, я бы сказал. Пошли в кают-компанию!

«Кают-компанией» называлась самая большая каюта на яхте. То есть, и в ней было ну никак не больше шести метров, но она казалась попросторней, потому что все в ней было сделано очень к месту и довольно красиво. Была в ней та красота, которую мой братец называет «выпендрежем». Хотя и ему кают-компания нравилась. Длинные сидения вдоль стен, вроде лавок, были обиты кожей. Между ними размещался стол с закругленными углами — отличный буковый стол, отшлифованный так, чтобы узоры древесины «играли» как следует. Вся стена напротив сидений и стола была занята полками, застекленными и открытыми, на которых размещались и книги, и телевизор с видеомагнитофоном и всякие безделушки, вроде набора трубок и модели парусного корабля — безделушки, которые должны были создавать впечатление, что на этой яхте путешествует не кто-нибудь, а настоящие «морские волки». Вообще, у телевизионщиков была примесь пижонства, у всех трех — видно, профессия такими их сделала — но это их не портило, в отличие от многих. А модель парусника и правда была, что надо.

Трубки они не курили, но любили сидеть в кают-компании, засветив настенный светильник цветного стекла и смотря телевизор или свои рабочие материалы, попивая при этом кофе и тихо кайфуя. Мы, естественно, присоединялись к ним. А они, довольные, что нашлись слушатели, которые ещё не знают всяких телевизионных историй про смешные случаи на съемках и про накладки при выходе в эфир, рассказывали нам немало очень интересных былей и небылиц.

Итак, мы переместились в кают-компанию. Сергей уже поколдовал с видеокамерой и, когда мы расселись по местам, все у него было подключено, и он нажал кнопку.

Сперва мы увидели колыхание над головой — золотистый диск солнца, дрожащий и расплывающийся. Потом камера стала медленно поворачиваться, мы увидели дно, зеленую и скользкую брусчатку мостовой. Камера медленно направилась вперед, по этой брусчатке, иногда задерживаясь на водорослях или фиксируя проплывающую мимо рыбешку. И вот появился дверной проем, над крылечком в три ступени. Дверь лежала наискось: вода, задубившая дерево, источила дверные петли. Камера медленно, в ритм движениям Сергея, двинулась внутрь дома. На какой-то момент стало темно, но почти сразу Сергей включил мощный фонарь, укрепленный у него на голове, над маской, и мы увидели узенький коридор с несколькими дверями в комнаты. Сергей прошел направо, оказался на кухне со старинной печкой-плитой. Он какое-то время держал камеру на печке, потом вернулся в коридорчик и пошел в дверь налево. Комната налево оказалась большой, тоже с печкой, которая смутно отблескивала в свете фонаря. В кадре появилась рука Алика, Алик счищал с печки зеленый налет и глинистые осадки. Изображение сделалось смутным и расплывчатым, потом Сергей опять наладил фокус — и мы увидели, что печка покрыта чудесными, просто фантастическими, радужными изразцами!

— Это ж надо!.. — выдохнул Павел. — Такую красоту бросили… Видно, снять не смогли.

— Подожди, — сказал Сергей. — Это ещё не все.

Камера медленно блуждала по изразцам, запечатлевая каждый узор, каждую деталь. Мы видели диковинные цветы, красочных птиц и зверушек, витые узоры на углах. Потом камера неохотно рассталась с изразцами и двинулась дальше. После блужданий по пустым разоренным комнатам она вдруг уткнулась в застекленный буфет.

— Стекло сохранилось, видите? — Алик прищурился. — Фантастика!

— Это ещё не фантастика, — возразил Сергей. Он наслаждался впечатлением, которое производил его первый опыт подводной съемки.

Камера приблизилась к буфету, опять появилась рука Сергея, очищающая налет на стеклах — и мы увидели за стеклами две чашки и куклу! Судя по всему, дверцы были очень плотными, потому что внутрь буфета не проникли ни песок, ни мелкая зеленая взвесь, чашки казались только вчера вымытыми, а кукла хоть и пострадала от воды — почти вся краска с неё была смыта, она почти лишилась лица, превращенного в белую маску, лишь несколько красных пятен там, где должны были быть её губы, и, вроде бы, черные точки зрачков сохранились, и платье её превратилось в лохмотья — но все равно она выглядела совсем ничего!

— Вот это да!.. — ахнули мы все.

И в этот момент в комнате сделалось ещё темнее. Камера Сергея метнулась к окну — большому, так называемому «французскому». Стекол в окне не было, но проем был достаточно велик, чтобы какие-то крохи солнечного света и в комнату пробивались сквозь толщу воды. И камера успела запечатлеть крупную тень, закрывшую этот проем — точнее, промельк тени, потому что тень исчезла почти в тот же момент, когда камера уловила её движение.

— Та же самая тень! — завизжала Фантик.

— То есть? — повернулся к ней Сергей. — Что ты хочешь сказать?

— Мы видели в воде очень похожую тень, когда вас ждали! — вмешался в разговор Ванька. — Даже подумали сперва, что это вы…

— Но решили потом, что эта тень нам почудилась, — добавил я.

— Не почудилась, — сказал Алик. — Я тоже обратил на неё внимание.

— И я… — Сергей медленно покачивал головой. — Какая-то тень была, и, честно признаюсь, она меня немного напугала, так неожиданно она появилась. Алик это быть никак не мог — он с другой стороны находился. Сперва я решил, что здесь подвизаются ещё какие-то аквалангисты. Но откуда они могли взяться? Мы не видели поблизости ни одной яхты, ни одного катера — ни одного судна того типа, на котором ходят люди, увлекающиеся подводным плаванием. Правда, тут до берега недалеко, но…