Тайна спасения: Беседы о духовной жизни. Из воспоминаний - Страница 15

Аскетизм включает в себя покаяние, молитву, борьбу со страстями и контроль над пятью чувствами. Преподобный Симеон Новый Богослов писал: «Кто владеет пятью чувствами, тот владеет всем миром». Мы добавим: потому что он в жестокой борьбе покоряет их Тому, Кто создал мир – Творцу времени и вечности.

Мы находимся в состоянии какой-то обреченности, как будто мир приближается к катастрофе, которую невозможно предотвратить. У людей отнят главный жизненный стимул – надежда. Кажется, что тяжелая тьма опускается на землю и окутывает ее черным погребальным покровом. Это не политические потрясения и неожиданные житейские трудности, а какое-то ощущение метафизической трагедии, в которую будет включена вся земля.

Есть ли выход из этого состояния? Есть ли способ духовной реанимации? Можно ли, если не повернуть, то, по крайней мере, приостановить этот процесс эскалации зла?

Нам предлагали и предлагают различные рекомендации и утешения – больного убеждают, что он здоров, часто рисуют утопические картины, похожие на сказания о «блаженных островах», но это мало помогает. После допингов наступает еще больший упадок сил; после иллюзий, возбужденных гордыней, еще большее разочарование. Где же выход, и есть ли он? Ответ мы можем найти только в одном чистом источнике – Священном Писании, которое не лжет, не заблуждается и не вводит в заблуждение других.

В тяжелые времена истории пророки призывали народ к всеобщему покаянию. Они призывали каждого увидеть свои грехи и почувствовать свою ответственность за них. Они призывали народ оставить идолов и вернуться к Богу его отцов. Только через покаяние начинается возрождение, только через боль тяжелобольной возвращается к жизни. Человек, не чувствующий боли, мертв. Душа, не чувствующая своих грехов, превращается в труп. Другого пути нет: или покаяние – как единственный путь к Богу, или потеря Бога и обреченность. Только чаша покаянных слез может перевесить на суде Божием море человеческого греха.

Нельзя сказать, что в нашем обществе исчезло добро – это было бы неправдой. Еще есть, к счастью, много примеров доброты, сострадания, служения людям, но трагедия в том, что люди как будто забыли о покаянии. Кажется, что какая-то темная сила украла у нас этот великий Божественный дар, это воскресение души еще до смерти телесной. Благодать возвращается тем путем, которым она уходит. Благодать оставляет нас из-за наших грехов. А грехи становятся семенем тех терний и колючек, которыми зарастают наши прежде цветущие поля. Грехи становятся преддверием тех катастроф, приближение которых чувствуют души людей, даже далеких от веры.

Наша ошибка в том, что мы оправдываем себя, ищем причину своих несчастий вовне и потому евангельский призыв к покаянию не находит живого отклика в нашем сердце, а если мы и каемся, то ритуально и формально, как бы забывая о трагических последствиях греха.

Этот вопрос очень важен, это один из кардинальных вопросов христианской нравственности. Мирская мораль основана на гордости – личной и общественной, на том, что превратно называют человеческим достоинством. Иногда даже считается полезным искусственно развивать эту гордость, как бы в расчете на то, что человек захочет стать таким, каким его представляют, расхваливая. Но результаты почти всегда плачевны: человек, уверовавший в свои «добродетели», обычно успокаивается на этом, считает, что у него все в порядке, ему незачем исправляться, а остается только радоваться, что он такой хороший. Но жизнь не балует людей, и тот, кто приобрел комплекс своей правоты, оказывается в затяжном конфликте с теми, кто с ним не согласен и ему перечит. Такому человеку кажется, что он – воплощение добра и непогрешимости, а другие – носители зла. Неумение видеть свои ошибки, нежелание осудить себя приводят к тому, что охладевает дружба, распадаются семьи, люди отчуждаются друг от друга. Комплекс собственной праведности – это самое тяжелое иго, какое может нести человек.

Покаяние – это суд над собой прежде Божиего суда. А такому человеку кажется, что его несправедливо преследуют, унижают и оскорбляют. Он может выступать только в роли обвинителя. Эта позиция всегда проигрышна и бесперспективна. Не осознав глубоко своих грехов, своей вины, своего внутреннего растления, человек не может перемениться, не может покаяться и принять благодать Божию, не может вступить в новые отношения с людьми и Богом. Он похож на какого-то странного безумца, который по гордости сам себя замуровал в склеп. Между гордыми людьми могут иметь место солидарность и нечто вроде дружбы только в одном случае – когда они выступают вместе против мнимого или действительного противника; но когда этот «фактор единения» исчезает, то от былой солидарности не остается и следа.

Однажды Александрийский архиепископ спросил авву Нитрийской горы, какое делание, согласно многолетнему опыту его, есть высочайшее на подвижническом пути. И тот ответил: «Постоянное самоукорение. То есть всегда и во всем винить лишь себя одного». Архиепископ сказал: «Это не только высшее делание, но и единственный путь ко спасению». Здесь – истоки христианской и мирской морали, здесь – граница, разделяющая эти два русла.

Исповедь – это таинство и внешняя форма покаяния. Есть люди, которые каются горячо и искренно, но какова исповедь у большинства? Простые люди часто говорят заученные фразы, плохо понимая их смысл. Что касается значительной части представителей интеллигенции, то они говорят или пишут исповедь как психологический самоанализ, но в ней нет главного – отвращения к совершённому греху и желания бороться с грехом в будущем. Поэтому их исповедь похожа на литературный рассказ о своих интимных переживаниях, без чувства трагичности греха, греха – как смерти души.

Только с осуждения самого себя начинается духовное возрождение человека. Гордый не может любить, он не умеет быть благодарным. Только смиренный способен видеть добро и правоту другого. Смирение приобретается покаянием, и само покаяние растет и углубляется по мере смирения. Благодать скрывала от святых их добродетели и духовную высоту, поэтому они до самой смерти считали себя грешниками. Кто любуется своими добродетелями и рассказывает о них, тот свидетельствует этим, что лишен благодати и духовно наг. Только смирение дает людям способность искренно уважать друг друга. Требовать от себя больше, чем от ближних, быть благодарным за сделанное добро, за оказанное внимание, прощать чужие ошибки – вот фундамент, на котором может утверждаться христианская семья, а значит, и общество.

Человек, умеющий обвинять себя, не будет терять внутреннего мира, не станет проклинать людей и жизненные обстоятельства и бить кулаками воздух. Он будет думать о том, какие он совершил ошибки, как ему надо поступить, чтобы по возможности исправить их, и даже чашу самых тяжелых испытаний он примет как очистительное врачевство для своей души.

Мы говорили о покаянии и смирении как основе христианской нравственности и любви, как принципе человеческих взаимоотношений, как показателе возрождения общества. Но есть ещё другая – метафизическая сторона. Грех, не омытый покаянием, не исчезает: как капли дождя образуют потоки, так грехи людей, соединяясь вместе, образуют разрушительную силу, которая проявляется в физическом плане в виде войн, общественных потрясений, голода, эпидемий и природных катаклизмов. Эта сила, эта темная энергия наших грехов открывает демонам широкое поле деятельности на земле. Поэтому от покаяния зависят судьбы народов, стран и всего человечества. Некоторые скажут: право, какое значение для мира будет иметь мое покаяние или покаяние немногих людей? Вспомним: Господь искал в Содоме десять праведников, но не нашёл их, иначе город был бы пощажен.

В Содоме жил праведный Лот. Святитель Иоанн Златоуст пишет, что Лот был праведен потому, что он, живя в Содоме и мучаясь, видя грехи его жителей, не осуждал никого. Пусть каждый человек зажжет свою свечу покаяния, а это значит простить всех, молиться за всех и отвечать добром на зло. Пусть кается человек за себя и своих близких, его свеча не будет одинока – около неё зажгутся и другие свечи. Пусть бережет он этот огонь в своем сердце: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго».