Тайна олимпионика - Страница 2

Внимание капитана привлек пронзительный стрекот какого-то существа, размерами близкого к эльдарянину. Сделав несколько ловких прицельных прыжков, капитан поймал его.

Это была цикада.

Убедившись, что существо не обладает признаками разума, эльдарянин отпустил его.

Затем капитан заглянул за выступ горы. Глубоко внизу, на наклонном плато, он увидел пылающую неровно точку. Это был костер, вокруг которого грелись пастухи.

Короткой телепатемой капитан подозвал к себе остальных. Эльдаряне, обладающие отличным зрением, долго наблюдали сверху за неуклюжими и беспечными, огромными двуногими созданиями, которые пили попеременно из бесформенного сосуда какую-то жидкость и веселились.

– Они лишены разума, – сказал кто-то.

– Нет, они умеют поддерживать огонь, – возразил капитан. По его сигналу пришельцы, пользуясь густой травой, приблизились к костру. Какое-то время они прислушивались к непонятным звукам разной высоты, которыми обменивались пастухи. Затем капитан просигналил:

– Возвращаемся на место высадки. Замаскируем и корабль и все отдыхаем. Завтра приступим к делу.

Эльдаряне быстро освоились на новой планете. Прыгая как кузнечики и все врмя поддерживая между собой связь, они расселились по всей территории Южной Греции. Корабль, спрятанный в ущелье, служил им базой.

Прошло несколько земных лет. Эльдаряне накопили достаточно информации о планете и подумывали о том, чтобы двинуться в обратный путь.

Однажды капитан возвращался с морского побережья в горы. Вечерело, и по земле протянулись долгие тени.

Он двигался не по проселочной дороге, а параллельно ей, чтобы не попасть невзначай под копыто осло или сандалию крестьянина. В траве без умолку стрекотали цикады, к которым давно уже эльдаряне успели привыкнуть. «На Эльдаре нам будет не доставать этих существ, столь похожих на нас», – подумал капитан, делая очередной прыжок – тот самый свой знаменитый прыжок с грузом. В момент приземления ему почудилось, что почва под ногами вздрогнула. Издали, со стороны гор, донесся низкий гул. Капитан удивился: его родная планета не знала землетрясений.

Двуногие, чем-то обеспокоенные, засуетились. «Насколько было бы эффективнее, если бы они перемещались прыжками», – подумал эльдарянин.

Он продолжал двигаться в горы. Вот и знакомое ущелье. Капитан сделал еще прыжок и замер: перед ним лежал корабль, разбитый и сплющенный каменной лавиной. Вскоре он к своему ужасу убедился, что починить аппарат нет никакой возможности. Они обречены жить и умереть на этой планете.

От неожиданного стресса и тоски по дому эльдаряне помирали один за другим. Спустя несколько лет настало время, когда капитан остался один. Ослабевший, вялый, он еле перемещался, и прыжки его становились все короче. Неужели тайна сверхдальнего прыжка умрет с ним, – думал капитан. – неужели неуклюжие двуногие, населяющие эту планету, до скончания века обречены перемещаться, переставляя конечности?

Правда, один раз капитан наблюдал, как молодой пастух по имени Пелоп, думая, что его никто не видит, тренировался в прыжках на поляне. Но как безграмотно, как неумело он это делал!

Мысль, поначалу неясная, созрела в уме капитана. Теперь он знал, что нужно делать. Оставалось только дождаться вечера.

…Пастухи, как обычно, собрались на вечернюю трапезу у костра. Разговор зашел о недавнем землетрясении: хорошо, что оно случилось в горах.

– Смотрите, цикада к костру подошла! – воскликнул старый пастух, посмотрев в сторону.

– Огня не боится.

– Замерзла!

Кто-то потянулся, чтобы раздавить странного кузнечика.

– Не трогай! – толкнул его старый пастух. – Не ты дал цикаде жизнь, не ты ее и отнимешь.

Пелоп, полулежа у жарко пылавшего костра, смотрел, как и все, на необычно большую цикаду, безбоязненно подошедшую к огню. Внезапно он почувствовал, что мысли его начали мешаться. Словно некто посторонний, бесконечно чужой, проник ему в голову и пытается что-то внушить. В мозгу вспыхивали странные картины никогда не виданного многокрасочного мира.

Это было так удивительно, что Пелоп не заметил, как кузнечик исчез.

…Осуществляя свой последний замысел, отважный эльдарянин подошел как можно ближе к костру, вокруг которого расположились двуногие. Он чувствовал, что силы его на исходе, и хотел, чтобы телепатемы, адресованные Пелопу, не рассеялись в пространстве, достигли адресата. В эти мгновения капитан не думал, что рискует собственной жизнью. Когда жар костра стал нестерпимым, эльдарянин спрятался за валун, расположенный рядом с костром, и продолжал настойчиво воздействовать на мозг молодого пастуха.

– Что с тобой, Пелоп? – спросил старый пастух. – Голова болит?

– Ничего, – ответил Пелоп, с трудом ворочая непослушными губами.

– Может, на солнце перегрелся? Ты бледен, как смерть.

– Устал немного, – поморщился Пелоп. В эту минуту он хотел только одного: чтобы никто не мешал ему.

…Горы, горы, горы… Уступ за уступом, и снова уступы тяжелые… Пелоп один, а вокруг вершины, перемежаемые пропастями. Ходить тут немыслимо, летать он не умеет. Остается одно – прыгать с вершины на вершину. Именно это и заставляет его делать чья-то посторонняя воля.

Неожиданно под ногами разверзлась пропасть. Пелоп оказался на небольшой площадке, окруженной пустотой. Чтобы спастись, нужно перепрыгнуть пропасть.

Странное состояние Пелопа продолжалось. Он вроде сидел у косьтра в окружении пастухов и в то же время находился за тридевять земель от них, в непонятном царстыве пропастей и скал.

Очутившись на маленькой площадке, со всех сторон окруженной пустотой, Пелп в первое мгновенье растерялся. Выбраться отсюда невозможно. Прыгать? Но он в лучшем случае долетит до середины и рухнет вниз, на острые пики, поблескивающие внизу сквозь туман.

Эльдарянин напрягся из последних сил, стараясь, чтобы телепатемы получалось как можно четче.

Юный Пелоп застонал, словно в мозг его впилась раскаленная игла. Мысль, невозможная, вдруг вспыхнувшая в уме, мучила его.

– Выпей фалернского, – сказал кто-то, протягивая Пелопу бурдюк.

– Лучше молока выпей, – добавил старый пастух.

Холодное молоко на миг возвратило Пелопа на землю. Он услышал оживленные разговоры о давешнем землетрясении, о предстоящей Олимпиаде, о видах на осенний урожай.

Но тут же оживленные лица пастухов как бы потускнели, подернулись пеленой, костер исчез, и он снова очутился на каменистой площадке.

Прыгать?! Прыгать, взяв в обе руки груз?! Но ведь он будет тяжелее?… Однако внутренний голос убеждал его, что другого выхода нет.

Пелоп сделал несколько шагов, оглянулся, подобрал с земли два каменных обломка. Нет, эти слишком тяжелы. Эти? Слишком легки. А вот эти, пожалуй, в самый раз.

Зажав что есть силы камни в руках, Пелоп попятился от пропасти, чтобы выиграть пространство для разгона. Разбежался и прыгнул, выбросив руки с грузом вперед. Он летел, делая волнообразные движения, а в середине траектории, в самой высокой ее точке, отбросил прочь камни и в тот же миг высоко вознесся над пропастью… перелетел ее и очутился на другой площадке.

Стоял ничем не замутненный солнечный день, обычный для Спарты, когда во двор их дома вошел незнакомый человек. Тилон в это время, наскоро перекусив куском козьего сыра с лепешкой, резвился в углу двора, в тени невысокой обветшавшей ограды.

Мальчик был занят обычным для себя делом: очертив прутом дорожку для разбега, он старался, разогнавшись, прыгнуть как можно дальше, как это делают настоящие атлеты.

Молодой незнакомец, скользнув по нему неласковым взглядом, принялся неспешно подниматься на крыльцо. Сердце мальчика внезапно сжалось от дурного предчувствия.

Из дверей выбежала мать, заметившая гостя в окно.

– Заходи, ирен! Жаркий день сегодня, а в комнатах прохладно… – начала она, жестом приглашая пришельца в комнаты.