Тайна неудачного выстрела - Страница 11
Торт оказался роскошным. Высокий, с несколькими разноцветными слоями крема, с розочками и фигуркой наверху. Розочки и фигурку, как мы поняли, делала Фантик, и эта фигурка из цветного теста должна была изображать животное, год которого наступал. Но фигурка получилась похожей на всех животных разом (мне бы не хотелось говорить, «не очень получилась»), поэтому сказать, кто это — кролик, кот, лошадь или тигр, было довольно сложно. Можно было сказать только, что это животное рыжеватое и все изогнувшееся. При желании в нём можно было разглядеть даже дракона огненного цвета или рыжего бычка.
Но в любом случае, с этой фигуркой торт смотрелся только красивее. И вкусным он был обалденно! Я даже пожалел, что не знал о торте заранее. Тогда бы я не так налегал на все другое и оставил побольше места в животе.
Когда мы отвалились от торта, Ванька вернулся к прежней теме:
— А теперь пошли запускать фейерверки! Какой же Новый Год без них?
— Может, завтра? — с улыбкой предложил отец. — Посмотри, у Фантика уже глаза слипаются. Не забывай, день у неё был тяжёлый, она ведь несколько часов провела в машине…
Ванька поглядел было с ненавистью на Фантика, которая и тут подгадила своё усталостью, но Фантик живо откликнулась:
— Нет-нет, что вы! Без фейерверков нельзя! И нисколечки я не устала!.. — добавила она, с трудом разлепляя закрывающиеся глаза.
— Ну, смотрите, — сказал отец. — Не засните только прямо в снегу!
Но какое там спать! Мы чувствовали себя вполне бодрыми и готовыми ещё хоть всю ночь веселиться! Словом, мы быстро оделись и вышли на улицу, взяв с собой пакет с пиротехникой, которую прислал Степанов.
Ракеты и хлопушки оказались самыми разными. Одни просто взрывались с громким шумом и яркой вспышкой, когда их поджигали, другие начинали свистеть и носиться, подскакивая и петляя в воздухе, третьи выпускали высоко в небо от трёх до десяти разноцветных огней, вспыхивавших не сразу, а когда они улетали выше макушек деревьев. Вот летит и летит маленький золотой огонёк, от скорости кажущийся золотой ниточкой, летит, потрескивая — и вдруг в нём что-то срабатывает и он с громким «бабахом» превращается в зелёный, синий, красный или лиловый искрящийся шар, и этот шар с медленным шипением начинает по широкой дуге опускаться на землю…
Мы пускали фейерверки и кричали «ура!» Все, кроме Топы — который отчаянно лаял и возмущался этим безобразием. Он вообще не любил излишнего сверкания и грохота, и словно говорил нам: «Вы, что, спятили? Добро бы на охоте из ружей палили — это дело полезное, а обстреливать небеса — на такое только люди способны, с их закидонами!» Ну, а мы веселились вовсю. Я говорю, мы готовы были всю ночь «бабахать» ими, но в пакете оставалась почти половина от того, что было, когда отец сказал:
— А теперь хватит, всем спать! По-моему, Фантик сейчас просто упадёт, да и вы еле на ногах держитесь. Остальное пустим завтра или на Рождество!
— Я не… — начала Фантик, но её мама её перебила.
— Не пыжься! У нас впереди ещё несколько дней, все успеете. Пошли, я тебя уложу.
— Но нам-то можно погулять ещё немного? — взмолился я. — Честное слово, у нас сна ни в одном глазу!
— Ещё немного можно, — согласился отец. — Но учтите, все самое интересное уже кончилось. Я сейчас пойду в домик министра, чтобы начать его протапливать, сделаю там все — и сам отправлюсь на боковую. Мне завтра рано вставать — надо ехать вытаскивать из снега милицейскую машину. Думаю, Алексей Николаевич, да и наш новый молодой начальник тоже, будут не позже девяти-десяти утра.
— Так это здорово! — заявили мы с Ванькой. Растапливать и отогревать пустующие домики перед приездом гостей всегда очень интересно. — Мы с тобой!
— Пожалуйста. Но после этого я все равно загоню вас в кровать.
Тётя Катя увела Фантика, которая из последних сил пожелала нам спокойной ночи и счастливого Нового года, а мы вместе с отцом и дядей Серёжей отправились к дальнему домику, возле которого стоял деревянный сруб русской бани.
— Вот такие срубы ты хочешь ставить? — спросил отец, кивая на баньку. Он достал ключи и начал отпирать дверь.
— Именно такие, — сказал дядя Серёжа. — Может, побольше, может, поменьше. В зависимости от кошелька заказчика. Я хочу, чтобы были разные варианты… Да, новый молодой начальник, — задумчиво добавил он, возвращаясь мыслями к одному из последних замечаний отца. — Горячий и неопытный, как водится, так? И, похоже, абсолютно несведущий в «правилах местного этикета»… Сразу дать понять крупнейшему местному бандюге, что не примет от него никакой помощи и не пойдёт ни на какие переговоры — это, знаешь… Абсолютно не считаться с реалиями российской провинции. Как бы он себе шею не сломал, на своём максимализме.
— Как говорится, «вы будете-таки очень смеяться», но я считаю, что он прав! — возразил отец, отперев дверь и распахивая её перед нами. — Надо уметь с самого начала себя поставить. Нельзя соваться в воду, не зная броду, и нельзя связывать себя даже самыми косвенными обязательствами перед людьми, расплата с которыми может потребовать от тебя поступиться слишком многим…
— Все это так, но не наломал бы дров! — заметил дядя Серёжа. — Сам знаешь, эти молодые идеалисты, которые слишком ревностно стараются исполнять свой долг, но при этом ещё не очень разбираются в людях…
— Он разбирается! — усмехнулся отец. — По нему видно. А что до того, что где-то может ошибиться… От ошибок никто не застрахован, но ошибки ошибкам рознь. Нет-нет, хоть я и отношусь ко Степанову с определённой симпатией… которую даже этот ковёр не смог уничтожить, — с усмешкой добавил он, — но я считаю, что Михаил Дмитриевич прав. Ему нельзя допускать даже намёка на междусобойчик со Степановым и подобными…
Мы уже были в доме. Отец нашарил выключатель и включил свет. Как всегда бывает в помещении, где долго никто не жил, свет показался каким-то холодным, хотя светильник в прихожей был точно таким же, как у нас, и вся прихожая была точно такой же — но у нас она казалась по вечерам на удивление золотистой и тёплой, а здесь почему-то все представало синевато-серым. Не знаю, почему на обычную электрическую лампочку так влияет, живут в доме люди или нет…
Отец держал все пустующие домики на «экономном» отопительном режиме, чтобы они совсем не промёрзли и чтобы в любой момент можно было накачать воду в бак и как следует раскочегарить паровой котёл, не боясь, что где-то что-то рванёт. С тех пор, как у нас появился новый телевизор с режимом «стэнд-бай», мы и этот режим минимального отопления пустующих домиков стали называть режимом «стэнд-бай».
Отец на всякий случай включил насос и подкачал немного воды в бак — чтобы не было неприятностей, когда он растопит паровой котёл на полную мощь. Потом он подкинул дров в еле тлеющее пламя топки котла, а когда дрова разгорелись, добавил два совка угля. Закрыв дверцу топки, он прошёлся по комнатам, всюду включая свет и проверяя, все ли в порядке. Мы следовали за ним.
— После твоего дома здесь кажется зябко и сыро, — сказал дядя Серёжа.
— Эти дома хорошо построены, — ответил отец. — Через несколько часов дом прогреется и сырость уйдёт, — он приложил руку к чугунной батарее. — Тепло уже пошло, правда, еле заметно, — заглянув на кухню, он включил холодильник. — Утром надо будет загрузить его всем необходимым, — прокомментировал он.
Мы с Ванькой тем временем сновали по комнатам, осматривая всю их обстановку и содержимое. В гостевых домах все внутри было несколько иначе, чем в нашем. У нас всё было просто и удобно, без больших изысков. А в гостевых домах и ванные были отделаны очень красивым кафелем, и английские камины были сложены в гостиных, с красивыми мраморными полками и с витыми каминными решётками, и дерево в прихожих было проморено особым образом, чтобы получался переливчатый тёмно-золотистый оттенок «под старину», и многое другое было сделано так, чтобы отдыхать было приятно. Бывало, мы сами сиживали у этих каминов — обогреть ими дом было нельзя, но так здорово было глядеть на живое пламя!