Тайна Мэриэл - Страница 6

Чувства ее были слишком обнажены, и Мэриэл, ничего не сказав, повернулась и проскользнула в дверь, закрыв ее за собой.

Проклятье, подумала она, Николас Ли представляет собой серьезную угрозу ее душевному равновесию. К счастью, она здесь всего на четыре дня.

Когда она доставала ключ от своей комнаты, к ней подбежала Элси.

— Ты не видела Кэтлин? — спросила она.

Мэриэл резко вскинула голову. В голосе Элси слышалась неподдельная тревога.

— Нет, а что?

— О Господи! Я ее ищу, ищу, но ее нигде нет. Одна из горничных сказала, что видела ее на улице. Боюсь, она могла сбежать к отцу.

— Подожди, я только переобуюсь и пойду с тобой.

Но когда Мэриэл снова вышла из дома, то услышала, как Элси говорит, старательно сдерживая слезы:

— Да, моя хорошая, я знаю, что тебе не очень здесь нравится, но нам придется некоторое время пожить здесь.

В ответ послышался слабый голосок Кэтлин:

— Но мы можем поехать к папе! Он сам сказал, я слышала.

Мэриэл, поколебавшись и переживая за них обеих, вернулась к себе. Бедной Элси придется улаживать все самостоятельно.

На следующее утро, когда Мэриэл пришла в главный корпус, новозеландский переводчик уже уехал. Лиз Джерман поручила Мэриэл выполнять все просьбы гостей.

Припрятав компьютер в бизнес-центре, она быстро пересекла зал, выделенный делегации для завтрака. Николас Ли сразу представил ее членам делегации. Министр торговли Маккабе принял ее с профессиональной приветливостью, помощники и подчиненные обошлись без комментариев. Сьюзан Уотерхаус холодно кивнула. Питер Сандерсон не сводил с нее глаз, что действовало ей на нервы.

Николас протянул Мэриэл чашку кофе и сообщил, что утро пройдет на поле для гольфа и, поскольку японский переводчик работает над документами, ей сразу придется приступить к своим обязанностям.

Через несколько часов выяснилось, что Николас входил в команду по гольфу. Холодно признав, что играет он неплохо, Мэриэл отошла в сторону, стараясь не смотреть на его сильные плечи, торс и блестевшую на солнце гладкую кожу. У него явно были прекрасные отношения с японским министром торговли и его помощниками, один из которых поинтересовался у Мэриэл, играет ли она в гольф.

— К сожалению, нет, — ответила она, не желая демонстрировать свои посредственные способности в такой компании.

— Жаль, — улыбнулся мужчина.

Поскольку новозеландский министр не говорил по-японски, ей постоянно приходилось быть рядом. В целом первая половина дня прошла весьма интересно. Министры и их помощники обсуждали все что угодно, кроме вопросов свободной торговли, хотя собрались здесь именно ради этого.

Судя по всему, это была лишь предварительная часть встречи, чтобы стороны могли присмотреться друг к другу.

Зачем вообще она понадобилась, если Николас свободно говорит по-японски, а японский министр так же легко, хотя с заметным акцентом, изъясняется по-английски? Вероятно, все дело в протоколе и желании держать марку.

После обеда они провели несколько часов на стрельбище. Николас тоже был там, и показал себя неплохим стрелком. Мэриэл не сомневалась, что он все делает хорошо, и решительно прогнала прочь возникший было образ: его обнаженное стройное тело и любовные объятия…

Ее охватил сладостный жар, лишавший сил и здравого смысла.

— Нет, — пробормотала она, заработав удивленный взгляд маленького элегантно одетого японца. — Интересно, какими еще видами спорта они собираются заняться? — с улыбкой произнесла она.

Он поклонился и вежливо ответил:

— Кажется, предстоит прогулка на лошадях.

— Правда? — Она пожала плечами. — Я не езжу верхом.

— Я тоже.

И они обменялись улыбками.

Когда наконец, закончив стрельбу, члены обеих делегаций вернулись в отель, все разошлись по своим комнатам, но ей еще предстояло перевести и напечатать несколько документов. Радуясь передышке в общении с Николасом, она направилась в офис.

— У меня хотя бы нормальный рабочий день, — посочувствовала ей Элси, оторвавшись от работы, когда Мэриэл подошла к ней.

— Но мне за это хорошо платят. Как Кэтлин?

— В смятении. Честно говоря, не представляю, что мне с ней делать. — Женщина отложила бумаги и сжала пальцами лоб. — Она клянется, что убежит к отцу, говорит, что он приедет за ней.

Мэриэл осторожно поинтересовалась:

— Может быть, это он ее настраивает?

— Да вроде нет, — ответила Элси. Отвернувшись, она с горечью добавила: — Она так нервничала, когда он ей поначалу звонил. Тогда я сказала ему, что не позволю ей больше говорить с ним по телефону, потому что она становится неуправляемой — раздражается, кричит, а потом ревет. Думаю, она очень по нему скучает.

— Может, ей съездить к нему на каникулы?

Элси поджала губы.

— Джимми не в состоянии о ней заботиться. Он открыл новое дело, у него нет на нее времени. А иск о передаче ребенка ему на воспитание подал, только чтобы проучить меня за то, что я осмелилась от него уйти. Кэтлин просто никак не может смириться с мыслью, что отец оставил ее, и обвиняет во всем меня. Она злится, что я работаю, и ей нравится после школы оставаться у Сэран Бимиш в деревне. Она любит детей Сэран. Иногда я просто не знаю, что делать. — В глазах ее появились слезы.

— Когда брак распадается, дети всегда страдают, но это пройдет, — попыталась успокоить ее Мэриэл.

Сзади раздался мужской голос, глубокий, холодный и резкий:

— Мэриэл, вы закончили с документами?

— Нет, — ответила Мэриэл, быстро оборачиваясь и прикрывая Элси от излишне наблюдательного Николаса.

— Мы их ждем.

Она кивнула.

— Я принесу их мистеру Маккабе, как только они будут готовы.

— Спасибо.

Когда он вышел, Элси сказала:

— Боже, он великолепен! Но от его взгляда по коже бегают мурашки. Не хотела бы я с ним поссориться. Джимми только ранил мое сердце. А этот парень способен оставить шрам на всю жизнь.

— Уверена, он не кровожаден, — произнесла потрясенная Мэриэл.

Документы носили общий характер. Закончив перевод, Мэриэл отнесла их в апартаменты министра и прочла ему, Николасу и еще нескольким мужчинам. С тревожно сжавшимся сердцем она узнала самого старшего — дипломата высокого ранга на пенсии, считавшегося специалистом по Азии. Он мог знать ее родителей, но ничем не выдал, что узнал ее.

В этот вечер делегации ужинали по отдельности, так что в ее услугах нужды не было. Поужинав и поплавав в бассейне, Мэриэл пару часов провела у себя в комнате, пытаясь расслабиться, но призраки прошлого становились все навязчивее, отнимая всякую надежду на отдых, не говоря уже о сне.

В конце концов она сдалась и, подойдя к окну, выглянула на улицу. Полумесяц освещал территорию бледным, тусклым светом. Отель сверкал огнями, и, хотя дорожки все еще освещались фонарями, между деревьями никто не прогуливался.

Она выбрала светло-коричневые брюки, легкую кремовую майку, накинула на плечи мягкий бежевый свитер и вышла, не понимая, что за безудержная сила влечет ее в благоухающую ночь.

Следуя какому-то первобытному зову сердца, она направилась к пляжу, думая о других пляжах, на которых бывала, о далеких берегах и морях, плескавшихся о скалистые берега Норвегии, морях, омывавших сверкающие пески в лазурных лагунах у берегов Фиджи, о суровом западном побережье Новой Зеландии, где волны успевали пройти полмира, прежде чем со свирепым ревом разбиться о скалистый край земли.

Странно, что ей вспомнилась Новая Зеландия, ведь обычно она старалась о ней не думать.

Она чуть поежилась и тут увидела силуэт Николаса Ли, выделявшийся на темном фоне леса. У нее появилось странное чувство, словно это он вызвал ее сюда первобытной магической силой притяжения, в которой не было ничего земного.

Николас не произнес обычного приветствия. Словно давно поджидал ее, он лишь протянул руку, а она взяла ее, как будто это было в порядке вещей, и испытала потрясение, ощутив воздействие его прикосновения.