Тайна Летающей Женщины или Исповедь Старейшины Чая - Страница 24

Я опустилась на колени около Ши. Долгая разлука и постоянное беспокойство за Бао сгладили в моей памяти остроту первых встреч с моим прекрасным Воином. Но сейчас я не чувствовала разницы в возрасте, он стал старше на тысячу лет. События его жизни сделали с ним то, что время не может сделать с обычным человеком, прожившим долгую жизнь. Нет, он не состарился, он стал старше. Я обняла его всем своим телом, я пыталась согреть его и вернуть к жизни здесь и сейчас, вернуть ему осознание настоящего, которое решает будущее.

Во сне Ши видел себя, спящего дома рядом с большим котом, который вдруг превратился в Бао и стал целовать его губы своими губами вкуса спелых личжи. Их языки сплетались, как и их тела, огонь проник в его сердце и разлился волнами по его телу Прибежала белая Небесная лисица с золотистой шерстью и девятью хвостами, которая может проникать в тайны мироздания, покоящегося на чередовании мужского и женского начал...

Ярко раскрашенные и густо позолоченные узорные свечи горели в брачной комнате. В нише на брачном ложе сидела Бао с распущенными волосами в; платье из пурпурного шелка. Она гладила свой большой живот и просила маленького Ши подождать возвращения отца. Ши хотел подойти к ней и обнять ее, хотел пожать ее, но ноги не шли, а губы не шевелились... От отчаяния Ши проснулся в холодном поту. Сердце билось, как будто он только что бежал несколько часов кряду. Ясность, полная ясность мысли и осознания вернулась к нему.

Ши подошел к выходу из пещеры. Холодный фиолетовый свет дальних звезд встретил его — исцеляющий, возвращающий к жизни. Он четко увидел свою цель — спасти сына, спасти Бао от нападения Темурджина, если это возможно, увезти их подальше, может быть, в горы, чтобы никто не видел. Спасти им жизнь тобой ценой, даже ценой своей жизни, ведь зачем ему быть императором, если не будет империи, а будет пустыня, как та, из которой пришло это огромное войско! У него появилась цель, он ожил, наполнился энергией, проснулся и бросился домой, чтобы поскорее увидеть спою жену и присутствовать при родах. Как там его жена, может быть, ее обижают, может быть, его позор лег на ее плечи? Он должен вернуться быстрее. Он правитель, он защитник своей жены и своего сына. Скорее домой...

Ши пробирался по незнакомой местности, унося с собой вновь обретенную способность ясновидения, ориентируясь по звездам, но все еще помня холод страха, который держал ясной голову. Приближался рассвет. Ши выбрал пещеру и решил в ней провести световой день, все еще не решаясь открыто в одиночку возвращаться домой. Тем более что глаза после длительного нахождения в темноте не могли так быстро адаптироваться к солнечному свету. Однако как только Ши устроился на отдых, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел монаха, сидящего в позе лотоса за спиной. Монах вызвал в нем странное чувство любви и нежности, непонятностью своею насторожившее Ши.

Монах улыбнулся и жестом предложил Ши сесть напротив него. Ши сел. Конечно, это был не монах, это была я, которая пришла, чтобы помочь ему. Мой Воин обладал опасным для меня ясновидением, но я тоже была на высоте и старалась не выдавать себя. Я от лица монаха сказала, что он выбрал правильный путь, но что его вид не является безопасным, а лучше будет, если он переоденется в одежды монаха, чтобы никто не мог заподозрить, что он — действительный наследник империи. Ши согласился со мной и переоделся, больше радуясь тому, что эта хлопковая и шерстяная одежда ныла теплая, чистая и удобная.

Заварив круглый чай, именуемый также чаем «Дракона и Феникса», я попросила его рассказать, что он намеревается делать дальше. На что Ши ответил:

— Я хочу победить Темурджина.

Тогда я спросила, что значит для него победа. Он ответил, что победа — это возможность жить дома с семьей и не думать о том, что кто-то захочет прийти и убить его.

— Будь по-твоему, — ответила я и предложила совершить ритуал победы над Темурджином.

Ши согласился, и мы совершили этот ритуал, который мог быть только слиянием с его сущностью и с ним. Победить Темурджина пониманием и вхождением в его сущность — съесть его мясо, выпить его воду и его вино — чтобы проникнуть во власть его духов-помощников. Благо, все это оставалось до сих пор и тронутым в походной сумке Ши. Когда он стал доставать все это из своей сумки, на землю выпала маленькая сухая веточка ивы. Ши захотел её поднять, но она, как пепел, рассыпалась у нею между пальцев.

Ши серьезно отнесся к ритуалу, в точности выполнив все мои предписания. После ритуала, устав от похода в долину духов и чувствуя тошноту после мяса, из-за того что он практически ничего не ел несколько недель, он лежал в пещере на толстом монгольском одеяле из грубой верблюжьей шерсти, которое я принесла специально для него. Глоток вина, который ему необходимо было сделать согласно ритуалу, вызвал у него сонливость. Он тяжело возвращался в действительность. Я попросила его не беспокоиться, и сказала, что побуду с ним до тех пор, пока он не придет в себя. Он заснул беспокойным сном, но постепенно тревоги и воспоминания стали покидать его, и на лице появилась улыбка. Я знала, что во сне он видит свой дом и то, как они с Бао палочками пытаются отобрать друг у друга кусочки фруктов.

Когда Ши проснулся, в пещере на золотом блюде возвышались мелко нарезанные фрукты, а рядом лежала пара золотых палочек. Он приподнялся, сел по-турецки и, продолжая улыбаться, медленно стал выбирать по одному кусочку и класть в рот, смакуя и наслаждаясь каждым вкусом. Я была рада его улыбке — первой за эти несколько недель. Холод страха покинул его почки, и нежность, теплая и улыбчивая, заполнила эти маленькие голубые ушки.

В это время я приготовила отвар трав, чтобы довершить то последнее, что должно было сделать Ши похожим на простого монаха, — сбрить его роскошные косы. Он принял это как необходимость и не выразил никаких эмоций по этому поводу. Но мое сердце билось, как беличье, когда я касалась его кожи и когда мягкие косы упали к моим ногам. Казалось, я растворялась в нем при каждом прикосновении. Когда я закончила, он обернулся ко мне, сияя лучезарной улыбкой, как будто пелена спала с его глаз, как будто он проснулся от долгого сна. К нему вернулось настоящее и будущее. Теперь в его мозгу стучала только одна мысль — скорее домой.

«Доблесть не в том, чтобы победить Темурджина, это невозможно (великий Дух Воина явился на землю, чтобы быть многократно усиленным, Дух, а не душа, нашел свое чистое воплощение), а в том, чтобы остаться в живых после встречи с ним», — эта мысль билась в его мозгу, как маленький зверек, посаженный в клетку. Именно осознание этого и дало ему шанс провести впоследствии переговоры с Темурджином и откупиться от него на время (почти на 69 лет), пока один из наследников Темурджина по имени Хубилай в 1253 г. не занял южные города.

Как только солнце коснулось вершины горы и в долину опустились сумерки, Ши вышел из пещеры. Ему предстояло под видом простого монаха пробираться более тысячи ли[13] через непонятно чьи территории домой в Ханчжоу — Линъянъ.

Я смотрела на маленькую фигурку удаляющегося монаха в желтой сутане оттенка, говорящего о принадлежности монаха к храму Линъюнь, который был известен тем, что в 713 г. монах Хайтун из этого храма собрал множество мастеров по всей округе и начал вырубать Большого Будду высотою в 22,(2) чжана[14]. Число 2, многократно повторенное, должно было гармонизировать, по замыслу монаха, нрав трех бурных рек — Миньцзян, Дадухэ и Цинъицзян, — которые ныне покорно сливаются перед этим исполином, восседающим в горе Линъюнь- шань. Однако раньше эти три реки были бурными потоками и приносили всем много бедствий. Сохранение точной высоты статуи Большого Будды было очень важным, так как она материализовала магическое число — двадцать два и два в периоде, поэтому над ним построили тринадцатиярусный деревянный терем «Дасянге», чтобы защитить статую от дождя и снега.