Тайна Летающей Женщины или Исповедь Старейшины Чая - Страница 11

Меня заинтересовала громадная настенная фреска, находящаяся прямо у меня перед глазами. В центре ее располагался стол, на ближних углах которого стояли черепахи с голубыми чашечками для благовоний на спине. Справа от этого стола была изображена посвященная монахиня (о чем свидетельствовал красно-яшмовый нимб над ее головой), которая в приподнятых руках протягивала облако желто-оранжевой энергии по направлению к центру стола. Правее монахини восседала на троне в позе лотоса Небесная Царица с золотым нимбом над головой и цветком лотоса на груди. Небесную Царицу обнимала юная дева, передающая через свою левую руку, лежащую на Дань-Тяне Небесной Царицы, ближе к нефритовым вратам, свою энергию инь, которую юная дева брала правой рукой из области своих нефритовых ворот.

По другую сторону стола, слева, стоял посвященный монах, посылающий свою янскую энергию в виде такого же золотисто-оранжевого облака, которая сливалась с облаком монахини и, переплетаясь, возносилась к небесам. Слева от монаха восседал Небесный Царь, руки которого были сложены для молитвы, еще левее сидел юный слуга, согнутые колени которого касались правого колена Небесного Царя.

Ниже уровня основания стола, примерно на половину человеческого тела вниз, был изображен женский оркестр из семи девушек, играющих на священных инструментах. Та, которая была в центре, играла на черной лютне и танцевала. Лютня находилась как раз у нее за головой. Волосы, как корона, украшал цветок лотоса, прозрачный шелк почти не закрывал ее грудь и живот идеальной формы. Белая перевязь, стянутая на лобке в тугой узел, давала начало зеленой тяжелой шелковой полуюбке, покрывающей красные с черными переливами шаровары, едва доходящие до колена. Изящная оголенная ножка танцовщицы, которую она поставила на кончики пальцев, была обхвачена двумя нефритовыми браслетами, украшенными маленькими шелковыми зелеными веерами. На передней части голени, которая как раз находилась в центре нижней части фрески, были две, величиной с голубиное яйцо, мандалы-татуировки, несущие священный сакральный смысл. Этих знаков я не знала, поэтому вся картина приводила меня в священный трепет. Безусловно, это было зашифрованное тайное послание ушедших к ВУ-ЧИ.

Две святые бессмертные девы находились в нижних углах картины, а в правом нижнем углу, за левым плечом бессмертной девы, была, вероятнее всего, та, восьмая священная бессмертная, так как нимб над ее головой состоял из восьми золотых потоков, напоминающих восьмиконечную звезду, а не был сплошным, как у Небесного Царя. Руки ее также были сложены для молитвы.

В целом эта фреска была гимном любовному экстазу, питающемуся эманациями благовоний, нежными звуками музыки, светлыми образами прекрасных дев, играющих на священных инструментах, чистой энергией монахов и монахинь, дающих тончайшую инь и ян для рождения Небесного дитя, и земной плотной энергией юных слуг, насыщающих своей свежестью нефритовые ворота Небесной Царицы и нефритовый стержень Небесного Царя. Это было целым руководством, как зачать духовное и сильное, счастливое дитя.

В обычное время эта священная фреска скрывалась под плотной красной, в тон всего зала, занавесью, и в целом зал был выполнен в строгой официальной манере. Даже все надписи были прорисованы в классическом каллиграфическом стиле без каких-либо излишеств. Среди этого красного официоза было только одно ясно-голубое пятно роскошной диадемы, которую преподнес Ши своей юной жене. Диадема была выполнена в виде букета с голубыми цветами и листьями. Огромные, всевозможных тонов рубины и сапфиры были обрамлены жемчужной вязью. Это был знак, что Бао стала женой первого ранга и ее дети могут быть наследниками рода Нань Сун.

Ну, вот и все — официальные лица покинули зал. Остались только «попечители тела» и я. Оставалась еще одна маленькая часть церемонии: священное омовение и смена одежд, как смена состояния бытия. «Попечители тела» должны были смыть все прошлые связи и мысли, чужие взгляды — очистить тела для новой, совместной жизни — и умастить кожу тончайшими эфирными маслами — базилика, розы, персика, жасмина. В смесь, приготовленную для Ши, были также добавлены коричное, сандаловое и мускатное масла.

Нежнейшими полотенцами были удалены остатки масел. Затем строго по ритуалу молодых облачили в одежды для первой священной ночи.

Еле живую от всех этих ритуалов, благовоний и чужих касаний Бао перенесли на брачное ложе. Туда же перенесли и Ши, сидящего по- турецки на брачных носилках. Тяжелая занавесь альковной ниши опустилась, освобожденная от золотой перевязи.

Мое тело осталось за занавесом, но я была несомненно, там. Я должна была контролировать все происходящее. Где-то около получаса Ши и Бао сидели и смотрели в глаза друг другу, как будто не зная, что же делать дальше. Оставленные наконец одни, они постепенно осознавали, что теперь они уже не пассивные участники всех этих суетных событий, а их виновники и действующие лица. Легкая улыбка коснулась губ Бао, губы Ши также повторили это едва уловимое движение. Легкий румянец появился на бледных персиковых щечках — и мне стало спокойнее, все идет хорошо.

Я должна была быть с ними всю их брачную ночь. Я волновалась, как на экзамене, получится ли все у моей милой Бао. К счастью, я заметила, что Ши не был искушен в искусстве наслаждений, видимо, этот предмет в его подготовке отсутствовал. Это облегчало мои задачи. Я шептала про себя: «Смелей, моя девочка!»

Она медленно протянула правую руку к Ши и коснулась его сердца. Он повторил то же самое.

«Браво, девочка, ты повела!» — мысленно похвалила я свою ученицу.

Она медленно сняла с плеч Ши плотную алую, с золотым шитьем накидку, затем приложила руки к своему животу и опустила голову. Он сделал то же самое. Бао придвинулась к нему ближе. Медленно подняв глаза, она ждала, когда он посмотрит на нее. Наконец и он поднял свой взгляд, тогда Бао медленно оголила его плечи и опять опустила голову, положив руки на свой живот. Он тоже придвинулся ближе, оголил ее плечи и положил руки на свой живот, вовлекаясь в ее игру.

И еще ближе, совсем немного, их колени соприкоснулись. Девяносто восемь предметов ритуального одеяния первой брачной ночи уже были сняты и бесшумно соскользнули с шелкового покрывала или же лежали вокруг в священном беспорядке. Тогда Бао раскрыла черный с желтыми и красными лентами халат Ши, выпустив на волю его нефритовый стержень, и замерла, учтиво преклонив голову и оставив руки на коленях мужа. Ши так же медленно раскрыл тончайший алый халат Бао и положил правую руку на свод нефритовых ворот, а левую на сердце, между нежных персиков своей жены.

В зале стало свежее, тяжелые благовония медленно уползали вместе с заходом солнца и перепадом температур. Я зажгла нежнейшие персиковые благовония.

Сердце Бао наполнялось кровью и радостью.

«Она должна справиться», — думала я с уверенностью.

В это время Бао положила правую руку на нефритовый стержень, а левую руку — на сердце Ши. Так они находились без движения некоторое время, пока их дыхание не стало единым целым. Тогда Бао села на колени Ши и обхватила его ногами, касаясь вратами своей нефритовой палаты его нефритового стержня. Бао чувствовала, как нефритовый стержень набухал, становился твердым, затем горячим, так же набухали и становились горячими ее внешние нефритовые ворота.

Ши приоткрыл рот и старался контролировать себя. Он тихо застонал, и Бао, сцепив руки в замок на шее Ши и приподнявшись, стала медленно опускаться на нефритовый стержень. Но вдруг Ши сильно сжал в своих объятиях ее хрупкое тело, сделал глубокий толчок нефритовым стержнем и издал громкий крик вместе с Бао. На мгновение они застыли, не понимая, что произошло.

Ши медленно ослабил кольцо объятий, он понимал, что не выдержал ритуал до конца. Бао улыбалась, радуясь, что она теперь такая же, как и ее сестры, виртуозно владеющие камешками: «Теперь я могу тренироваться так же, как и они, я буду хорошей женой». Они медленно выпустили друг друга из объятий и молча легли друг около друга, держась за руки. Вскоре они заснули, измученные тяжелой церемонией. Но теперь наступило мое время.