Тайна костяного гребня - Страница 1

История эта получилась с продолжением — причем с таким, которого никто предполагать не мог.

А началось все в августе, когда летние каникулы стремительно катились к концу, и просто нехорошо становилось при мысли, до чего быстро они пролетели. Впрочем, мы с Ванькой — моим младшим братом — провели их очень здорово. И приключений у нас было навалом, и с интересными людьми мы познакомились, и даже успели сходить на яхте одних наших новых знакомых — телевизионщиков — в Рыбинское море. Там они снимали фильм о судьбе городов, затопленных при создании этого крупнейшего в мире искусственного водоема. Вместе с телевизионщиками мы поплавали в аквалангах по улицам и домам одной из волжских Атлантид. Там делали подводные съемки. Зрелище, скажу я вам!.. Впрочем, я об этом в других книгах рассказывал. Поэтому чего сейчас на этом задерживаться? Главное — каникулы подходили к концу, до первого сентября оставалось недели две, и наша подружка Фантик (Фаина — по-настоящему) Егорова, гостившая у нас вместе с родителями, уже уехала к себе.

Наш огромный старинный дом на острове Соленый Скит сразу стал казаться тихим и пустым. Правда, теперь можно было закончить кое-какие работы, которыми не с руки было заниматься, пока гости были в доме. Наш остров одной стороной глядит на Город, другой — на южный край крупнейшего заповедника на северо-западе России, которым заведует наш отец, Болдин Леонид Семенович.

Отец и Гришка-вор решили заново отделать все лестницы на второй этаж, восстановить резные перила там, где они сильно пострадали от времени, заменить проседающие ступеньки… Вы только не пугайтесь, когда я говорю Гришка-вор. Это раньше он был вором, самым знаменитым, самым ловким и хитрым на всю округу, а потом, отсидев несколько раз и завязав со своим прошлым, стал не менее знаменитым столяром. Руки-то у него были золотые, только он не всегда их по делу прикладывал. А отцу он всегда рад был помочь, потому что именно отец в первую очередь помог ему вернуться в нормальную жизнь.

Фамилия Гришки — Торбышев, а кличут его иногда Селянин, потому что после всех отсидок он не захотел жить в городе, и окончательно поселился в деревне, где у него был неплохой старый дом.

Итак, мы завтракали и ждали Гришку, чтобы приступить к сегодняшней работе. Он обещал появиться в девять, в начале десятого утра. Приплыть он должен был на своем катерке и причалить к заливному лугу, на который смотрело окно кухни.

— Гришка может и запоздать сегодня, — сказал отец. — Ведь с вечера он собирался на рыбалку и, если улов выдался хороший, он долго провозится с рыбой.

— Не опоздает! Он мужик точный! — заявил мой братец. — А вообще, — подумал он вслух, — надо попросить его, чтобы на следующую ночную рыбалку он взял нас с собой. Это так здорово! Особенно когда рыба разобрана, и кое-что коптишь на месте, а кое-что на углях запекаешь или уху варишь. Уха на реке, с рассветом, часов в пять — в шесть — это вещь!

— А по-моему, он уже едет, — сказала мама.

И точно, катерок Гришки подходил к валунам, возле которых был сделан небольшой причал — так, несколько досок на вбитых в дно столбиках.

— Верно, он! — сказал отец. — А еще только половина девятого. Ну-ка, пойдем. Поможем ему выгрузиться из лодки.

Мы — я, Ванька, отец и «кавказец» Топа, наш замечательный волкодав, — заспешили через луг к Тришкиной моторке. Гришка уже выгружал на берег резные столбики перил и прочие изделия, которые он выточил у себя в мастерской.

— Привет, Гришка! — окликнул отец. — Что, рыбалка была неудачной?

— Да нет, рыбалка-то удачной была, — ответил Гришка. — Но я поспешил удочки свернуть, потому что…

Он почесал в затылке, примолкнув, как будто у него не было особенного желания говорить дальше.

Отец нахмурился.

— Что такое? Что произошло?

— Да археологи… — сообщил Гришка. — Я как с ними пересекся, то подумал, что лучше тебе, Семеныч, побыстрее о них узнать. Нет, они тихие, порядочные… Но как-то, показалось мне, слишком уж торопливо они высадились. Ну, мало ли что, решил я. Если они натворят там чего-нибудь, да станет известно, что я в это время там болтался, то как бы, по старой памяти, на меня не согрешили…

— Ну, я на тебя никогда не согрешу, — рассмеялся отец.

— Не согрешишь, так недоволен будешь, что я не предупредил тебя вовремя о нежданных гостях, — сказал Гришка. — Вот я и решил поинтересоваться, знаешь ты о них или нет.

— Пока не слыхал… — отец слегка покачал головой. — И странно, что в этом году они только к концу лета пожаловали.

— По-твоему, «черные» археологи? — жадно спросил мой братец.

— Да, вполне возможно, что они, голубчики… — ответил отец на Ванькин вопрос.

Здесь я должен объяснить. Как бывают «черные маклеры», «черные дельцы» и прочие «черные» профессии, так бывают и «черные» археологи. Ведь «черный» означает в данном случае «подпольный», «незаконный». «Черные» археологи ищут всякие редкости и скрытые в земле диковинки тайно, подпольно, чтобы потом втихую продать все это частным коллекционерам. Говорят, вред от «черных» археологов бывает самый разный. Например, ради одной ценной находки они могут уничтожить другие, менее, по их мнению, ценные, и просто разрушить культурный слой. После этого уже нельзя прочесть многого из того, что археологи читают из отложений в земле так же, как мы читаем книги, научившись различать буквы. Словом, ведут себя хищнически — иногда оттого, что у них нет специального образования, а иногда от того, что им попросту на все наплевать. И ущерб для науки бывает от них очень значительным. Но отца, конечно, волновал прежде всего не ущерб для науки, а ущерб для заповедника. Дело в том, что самые интересные для археологов места расположены как раз на границе заповедника и леса, который уже не является заповедным — на дальнем озере, возле реки Удолица, впадающей в это озеро. А само озеро — как и то, на котором стоит наш дом — входит в систему Волго-Балта. На Удолице поселения были уже очень давно, с десятого века, а то и раньше, и располагались они вдоль ее старого русла, где теперь сухой овраг — он тянется метров пятьдесят, а нынешнее русло проходит ниже. Трудно сказать, природа или люди изменили русло устья Удолицы, направив его по другому пути за сто метров от озера. Нам кажется, что, скорее, люди, и что как-то это было связано с судоходством. Ведь через наши места с древнейших времен пролегал главный водный путь через страну. Это сейчас всюду каналы, а когда каналов не было, древние корабли — ладьи, струги и челны — через перешейки между озерами и реками перетаскивали волоком. И всегда требовались места, где можно отремонтировать корабли, подконопатить их, перезагрузиться или загрузить припасами. Устье реки Удолицы было одним из таких удобных мест, и, возможно, устье передвинули, чтобы сделать стоянку еще удобней.

Как бы то ни было, именно возле старого русла делались самые интересные находки, и археологи копали у нас чуть ли не каждый год. Археологические экспедиции работали по два-три месяца, а пару раз случалось, что они сидели все теплое время, с конца апреля до начала октября. Разумеется, им приходилось несколько нарушать границы заповедника, и они всегда привозили отцу официальное письмо, что им разрешено произвести раскопки так, чтобы они заповеднику не повредили, и отец это письмо визировал. И всегда у него с экспедициями складывались самые хорошие отношения.

В отличие от официальных археологов, «черные» лезли в заповеднике куда ни попадя, могли и напакостить, и побраконьерствовать. В своем неуемном рвении они могли, например, начать копать там, где бобры ставят свои плотины. А то могли взять и переночевать в одном из гостевых комплексов, сломав замки. Бывало, что они серьезно влипали. Как-то три «черных» археолога направились к Трем Сестрам — так называется поляна в самой чащобе, где сохранились могилы трех святых отшельниц и их скит. Отец периодически проводит там экскурсии для священников и верующих, приезжающих с разных концов страны. По всей видимости, эти археологи решили вскрыть могилы, надеясь обнаружить в них что-то ценное. А может, какой-нибудь безумный подпольный коллекционер дал им заказ на святые останки. Мало того, что они заблудились, — ведь с огромным диким лесом шутки плохи, — так они еще и на медведя нарвались, драпали от него, и совсем заплутали. Отец заметил в лесу следы посторонних и, отыскав, с помощью Топы, этих горе-археологов, вывел их «в цивилизацию». «В самом плачевном виде», как он описывал, усмехаясь. А наш местный священник, отец Василий, сказал, ероша свою бороду: