Тайна египетского креста - Страница 36

— А как вы объясняли свое отсутствие вашему слуге Клингу? — спросил Эллери. — Или он был в курсе дела?

— Что вы, нет! — воскликнул Ван. — Он был глупый, почти полуидиот. Я только говорил ему, что еду в Питтсбург или Вейртон на каникулы или по делам, а он никогда ничего не спрашивал. И в этот раз я как бы уехал в Питтсбург, а сам поднялся к себе в горную хижину. Наутро, в день Рождества, я направился в город в лавку Бернхейма за продуктами. Хотя лавка и была закрыта, но старого Питера, то есть меня, это не волновало. Я шея по пустынной дороге, добрался до перекрестка в пять тридцать утра и обнаружил распятое тело, В ужасе я помчался к своему дому и понял, что Крозак побывал тки, накануне ночью, убил бедного Клинга, приняв, вероятно, его за меня, отрубил ему голову и распял, придав телу форму буквы Т. Мне надо было что-то срочно предпринимать. Крозак, судя по всему, был уверен, что с одним Твэром он расквитался. Зачем было его разубеждать?

Я решил остаться старым Питером навсегда — пусть думают, что школьный учитель погиб. Клинг в тот день был одет в мои старые вещи, которые я ему подарил, так что, если в карманы положить какие-нибудь мои бумаги, ни у кого не возникнет сомнений, что это я.

И Ван поведал о том, как он схватил кое-какие личные вещи и помчался на перекресток дорог, быстренько вытащил из карманов мертвого его вещи и положил свои, а потом опять побежал в лес. Там он разложил костер, сжег одежду и мелкие вещи Клинга и вышел на дорогу, в ожидании первого путника.

— А почему вы не вернулись в хижину? — спросил Вогн.

— Потому что мне надо было попасть в город, — пояснил Ван, — и предупредить моих братьев о появлении Крозака. Если бы я пришел в Арройо один и ничего бы не рассказал о мертвеце, распятом на дорожном столбе, это выглядело бы подозрительно. Но даже если бы я пришел один и рассказал об этом, меня бы все равно заподозрили. Поэтому пришлось дожидаться кого-нибудь и с ним вместе обнаружить мертвое тело, а уж потом добираться в город, чтобы как-то предупредить Тома и Стефана. Час спустя мимо протарахтел старый «форд»

Майкла Оркинса, а когда Майкл увидел меня, бредущего в Арройо, я махнул ему рукой, и он посадил меня в машину. Немного позднее мы вместе обнаружили тело…

Ну, а остальное вы, мистер Куин, знаете, так как были во время следствия, — закончил свой рассказ Эндрю Ван.

— И вам удалось предупредить братьев? — спросил Исхем.

— Да. Пока я собирал вещи в своем городском доме после того, как обнаружил тело Клинга, я написал Томиславу — Томасу Брэду. Когда я приехал в Арройо, было раннее утро, почта была еще закрыта, но я тайком сунул письмо под дверь. Я сообщил брату, что решил остаться старым Питером, поскольку Крозак объявился и нам всем грозит месть. Но о моем перевоплощении никто не должен был знать, кроме Тома и Стивена. Наконец, я написал, что меня опасность уже не подстерегает, так как для Крозака я мертв…

— Тебе повезло, — сказал Мегара, — Когда Том, получив твое письмо, не смог связаться со мной, он написал письмо в полицию — как последнее предупреждение мне, если с ним случится несчастье.

— Ну что ж, — после непродолжительного молчания начал Исхем. — Но куда это нас привело? Никуда. Мы топчемся на месте, и поиски Крозака далеки от завершения.

— Пессимистический подход, — заметил Эллери. — Однако, джентльмены, есть ли какой-нибудь человек, который знает или знал о вражде кланов Твэров — Крозаков? Небольшое расследование в этом направлении позволило бы нам сузить круг подозреваемых.

— Никто, кроме нас, не знал, — ответил учитель. — Лично я никому не говорил.

— Нет ли письменных подтверждений вражды?

— Нет.

— О'кей, — задумчиво произнес Эллери. — Значит, Крозак — единственный хранитель тайны. Если только он ее кому-нибудь не доверил. Но зачем бы? Крозак уже не ребенок, взрослый человек, маньяк, помешанный на вендетте. Его планы мести касаются его лично, и о таких делах он не будет рассказывать приятелям или детективам.

Верно, мистер Мегара?

— Только не черногорец, — угрюмо ответил Мегара.

— Разумеется, это аксиома для любого, кто знаком с законами вендетты, сказал профессор Ярдли, — а на Балканах, где они особенно суровы, лишь член семьи может кровью смыть пятно позора.

Эллери кивнул в знак согласия.

— Мог бы Крозак рассказывать о мести кому-то здесь? Вряд ли. Это поставило бы его вне закона, а он, как мы имели удовольствие заметить, очень умен, несмотря на его манию. Если бы он привлек соучастника, что бы он ему пообещал?

— Интересная мысль, — высказался Исхем.

— Одно то, что Крозак перерыл весь дом Вана, а взял лишь то, что лежало в его жестяной банке.

— Там было сто сорок долларов, — уточнил Ван.

— Доказательство того, что Крозак нуждается и подобрал, что нашел. Но в доме вашего брата Тома ничего не украли, значит, соучастников не было. Будь они — обязательно прихватили бы что-нибудь. Следовательно, это были убийства из мести, а не ради наживы. Есть ли еще доказательства отсутствия соучастников? Да, В день убийства Клинга на дороге видели какого-то незнакомца. По описанию — Крозака.

— Что вы пытаетесь доказать? — спросил Вогн.

— Только то, что Крозак действует в одиночку и ни с кем своими намерениями не делится. И ставит подпись под своими преступлениями в виде буквы Т. Вряд ли ктонибудь из соучастников после первого такого кровавого преступления захотел бы дальше иметь дело с маньяком.

— И все эти рассуждения опять приводят нас «в никуда», — усмехнулся инспектор. — Что вам дался этот мифический соучастник? Мы ни на шаг не продвинулись в поисках убийцы, мистер Куин, нам не до соучастников!

Эллери пожал плечами — наличие возможного соучастника или посвященного в тайну Крозака, по, его мнению, было вопросом немаловажным.

Прокурор Исхем обратился к братьям:

— Послушайте, но ведь не мог же человек исчезнуть бесследно? Надо выяснить поточнее, как он выглядит.

Жаль, что вы не можете описать его внешность. А в детстве не было ли в его облике чего-нибудь такого, что могло бы остаться на всю жизнь?

Братья переглянулись.

— Хромота, — сказал Ван.

— Я уже об этом говорил, — заметил Мегара. — В детстве Крозак сломал бедро, правда, калекой он не стал, но постоянно хромал на левую ногу, Хромота? — переспросил Эллери.

Твэры были озадачены.

— Может быть, — продолжал Эллери, — за двадцать лет от хромоты его вылечили, и тогда показания гаражмена Крокера лишний раз подчеркивают хитрость Крозака, прикинувшегося хромым.

— Но, с другой стороны, — вмешался инспектор, — хромота может быть и неизлечимой. Почему надо ставить под сомнение все добытые нами сведения, мистер Куин?

— Ну хорошо, — сухо согласился Эллери. — Крозак хромает. Это вас устраивает, инспектор? — Эллери улыбнулся. — Хромой или нет, но он хромает всегда, когда появляется на людях.

— Мы попусту теряем время, — рассердился Вогн. — Ясно одно; джентльмены нуждаются в нашей защите. Думаю, вам следует вернуться в Арройо, мистер Ван, и держаться подальше от посторонних глаз. Я пошлю с вами в Западную Виргинию полдюжины охранников, там они и останутся.

— О, Господи, инспектор! — ахнул Эллери. — Вы понимаете, что говорите? Вы сыграете на руку Крозаку. Допустим, что Крозак пока еще не знает, где Андреа Твэр, знает лишь, что он жив. Наше внимание к Андреа немедленно насторожит Крозака, если он выслеживает Андреа, что он, я думаю, и делает сейчас.

— Что же, по-вашему, надо предпринять? — обиделся Вогн.

— Мистер Ван должен быть немедленно отправлен в свою хижину, с этим я полностью согласен, но не с толпой полицейских, а в сопровождении одного человека.

И оставлен там в полном одиночестве. Как старый Питер, он в безопасности. Чем меньше шума мы поднимем, тем лучше для него.

— А как насчет мистера Мегары? — спросил Исхем. — Его тоже оставим одного?

— Конечно, нет! — воскликнул Эллери. — Крозак ожидает, что мистера Мегару будут охранять — он и будет под охраной.