Тайна Белого камня - Страница 20

— Ну и землянка! — проговорил Левка. — Как сюда только заходили! Не падали же, как я?

Однако внимательно разобравшись, они поняли, что дверью как раз и служила та дыра, в которую провалился Лепка. Когда-то вход, видимо, был удобным, но со временем края обвалились, образовав просторную нору.

— Это охотничья…

— А может, партизанская?

И как только было произнесено это ставшее для ребят магическим слово — «партизанская», — все здесь сразу приобрело новую цену. Каждый робко и благоговейно притрагивался к стенам, к печке, к полуистлевшим нарам — здесь жили герои!

В землянке было тихо, тепло и сухо. Лучшей защиты от непогоды не стоило искать. Ребята перенесли сюда все свое имущество, а Лепка притащил и орудийный ствол. Затем все трое побежали за топливом. Мишка предложил было топить остатками нар, чтобы не мокнуть лишний раз на дожде, но Левка заорал:

— Я тебе дам нары! Это — исторический памятник. Мы сюда экскурсию приведем.

Огонь разожгли в печурке. Сначала землянка наполнилась дымом, да так, что трудно было дышать, но потом, когда огонь разгорелся, дым быстро вытянуло в отверстие. Стало светло и уютно.

— Ну, теперь — сушиться и готовить утятину. — Вася закатал рукава, как заправский повар, вынул из рюкзака утку.

Левка и Мишка сразу оживились, заговорили. Лишь один Кузька остался равнодушным ко всему, мокрый и взъерошенный, он недвижно лежал у печки.

— Что заскучал? — спросил Лепка, приподняв его морду. — Есть хочешь? Потерпи, брат, скоро набьешь брюхо.

Ребята развесили мокрую одежду и присели у печки посмотреть, как Вася будет обрабатывать дичь и готовить жаркое.

А за стенами землянки хлестал дождь. Где-то раздавались глухие раскаты грома.

— Михаил, выноси-ка котелок на открытое место. Может, немного воды наберется.

Мишка молча встал, взял котелок и полез из землянки.

Очень уж ему не хотелось выходить на дождь, но со вчерашней памятной ночи он заставлял себя делать все, что потребуется.

Мишка выскочил из укрытия и бросился к небольшой полянке. Выискивая, где бы удачней поставить котелок, он, к большой радости, увидел ручей, зачерпнул полный котелок и — в землянку.

— Нам повезло — ручей рядом, так что воды не жалейте…

Вася кивнул. Он уже ощипал утку, теперь принялся потрошить ее. Делал он все быстро и умело, словно только этим и занимался. Левка прямо-таки с удовольствием наблюдал за Василем. Вот он нашел какую-то проволоку, проткнул ею утку и поместил над жарким пламенем, которое било из печурки.

— Поворачивай, Лев, утку, чтобы она хорошо прожарилась…

А сам снова за дело: вымыл ежевику, всыпал ее в котелок с водой и поставил на печурку.

— Компот сварим. Сегодня у нас не обед, а пир будет.

По землянке разошелся вкусный запах жаркого. Кузька принюхивался, покручивая хвостом, подпрыгивал и просительно скулил.

И вот утка подана. Ребята с треском ломали кости, ели, будто вперегонки. Такой утки, несоленой, пахнущей дымом, им еще не доводилось есть. Только покончили с уткой — подоспел компот. Вкусный, несмотря на то, что без сахара.

После обеда, не найдя никакого заделья, ребята разостлали высохшую уже одежду на полу, улеглись отдыхать: авось дождь не затянется и можно будет двинуться дальше. Но полежать долго не пришлось. Левка, прилегший у стены, вдруг резко привстал.

— Ребята, здесь что-то написано!

Вася и Мишка соскочили, будто поднятые пружиной. На одном из бревен были вырезаны ножом слова и цифра. Ребята с трудом разобрали их: «Жаков. Борков. Авг. 1919 г.»

— Вот и узнали, кто жил в этой землянке: Жаков и Борков! — взволнованно произнес Вася.

— Смотри-ка — Борков! Моя фамилия! — самодовольно воскликнул Мишка.

Все трое на минуту умолкли, задумались. С тех пор, как они обнаружили карту и отправились в поход, время хоть и скупо, но нет-нет да и приоткрывало пожелтевшие страницы прошлого. Эти мелочи, сохраненные временем, волновали ребят, будоражили мысли.

Надпись на стене побудила путешественников внимательнее обследовать землянку. Они осмотрели стены, ту часть помещения, где когда-то находились нары. Осторожно оттащили полуистлевшие доски, чтобы потом положить их обратно. Под ними нашли несколько свинцовых тупых пуль, гильзы, две обоймы нестреляных патронов, зазубренный штык и небольшую металлическую коробку не то из-под папирос, не то из-под конфет.

Левка, взбудораженный, взволнованный, так что даже руки дрожали, при общем молчании, ковырнул несколько раз кончиком перочинного ножа крышку коробки, и она, проржавевшая, не открылась, а прорвалась.

Все впились глазами в содержимое.

В коробке лежали полинявшие царские десятирублевки и какие-то бумаги. Деньги Левка тут же торопливо отложил в сторону, а бумаги принялся осторожно развертывать. После того, как была найдена партизанская карта, Левка проникся глубоким уважением вот к таким желтым, слежавшимся бумагам. Он уже заранее приготовился к новым головоломным загадкам, которые таил в себе старый полуистлевший лист. Но оказалось, что разгадывать ничего не надо — это было письмо. Медленно, едва разбирая полустершиеся буквы, Левка прочел:

«Дорогая моя жена Таня! Как давно мы не виделись. Ох, и соскучился я по тебе и по нашему маленькому Павлушке. Как его здоровье? Небось, уже говорит «папа» и «мама»?

Танечка, обо мне не беспокойся, я жив и здоров. Мы бьем беляков но всем дорогам и скоро окончательно разделаемся с ними. Недалек день, когда наш Алтай будет снова советским.

Танюша, ты помнишь Костю? Мы с ним навещали тебя. Так вот, он сидит рядом со мной и передает тебе большущий привет. Он…»

На этом письмо обрывалось. Левка поднял отуманенные глаза, произнес тихо:

— Так и не закончил… Погиб, наверное…

Никто ничего не ответил. Вася задумчиво смотрел на тлеющие в печурке угли. Это недописанное письмо партизана тронуло его до глубины души. Воображение неторопливо дорисовывало картину.

…Вечер. В землянке слабо светит коптилка. Всюду разместились партизаны: один чистит оружие, другой чинит сапог, а этот… А этот полулежит на нарах и пишет письмо жене. Он сильный, высокий, похожий на Александра Пархоменко. Такие никогда не отступают. Он давно не видел Таню и сына Павлушу. И теперь хочет им многое рассказать. Но вдруг по лагерю раздается сигнал. Все вскакивают, лязгает оружие, люди выбегают из землянок. И отряд уходит в ночь, в тайгу. А неоконченное письмо остается лежать в коробочке десятки лет…

Вася хочет продлить в воображении дальнейшее, но слышит изумленный возглас Левки и, глубоко вздохнув, оборачивается. Левка вцепился глазами в небольшую пожелтевшую фотографию, выпавшую из другой бумаги.

— Братцы, что ж это такое!! Я, наверное, с голодухи с мозгов спятил! Глядите!

Мишка первым потянулся к фотографии и на минуту обалдел.

— Да это ведь мой папка! — заорал он опомнившись. — Как он сюда попал?!

С пожелтевшей фотографии, чуть-чуть улыбаясь, смотрел веселый, в папахе с широкой лентой наискось дядя Павел. Вася, взволнованный не меньше своих товарищей, пожал плечами:

— Ничего не понимаю… — Но тут он взял листок, из которого выпала фотография. — Ребята, это никакой не дядя Павел. Слушайте, что здесь написано:

Затем стояли неразборчивые подписи председателя и секретаря.

На некоторое время в землянке воцарилась напряженная тишина — каждый уже догадался о новом, потрясающем открытии, но оно было настолько невероятным, настолько неожиданным, что трудно верилось в него.