Тайфун (СИ) - Страница 7

Следующим полезным немцем был мыловар. Он разорился в Пруссии, сгорел склад с уже оплаченным товаром, и навалились на него все кредиторы и покупатели, пришлось всё там в Данциге продавать и перебираться в Калифорнию. В Сакраменто его пыльного и умирающего от голода отец Иосиф и подобрал. Напали по дороге на бедолагу разбойники и до нитки обобрали. Лошадей свели ещё. Взял двух детей гер Шнайдер на руки, жена старшую дочь за руку, обвешались тюками с одежонкой и еле живые добрались до Сакраменто. Сейчас-то нормально уже всё, строит в Севастополе мыловаренный завод, благо и рыбы полно и требухи всякой от коров и овец.

Были два кузнеца ещё и теперь Фролов подумывает о приобретении ещё одной паровой машины, чтобы в кузнечных мастерских пресс и молот паровой сделать. Главная цель — штамповка своих денег. Золота у них сейчас тонны уже, самое время подумать о своей валюте, а то вечные пересчёты с российских рублей в доллары и фунты с песами всех уже напрягать начали, вечно ему приходится жалобы о неправильных подсчётах при оплате товара разбирать.

Вторым ранчо стал Сан-Себастьян. И он не на Славянке, да и воды туда много подавать не надо. Выкопали колодец и его хватает. Это из Нижней Калифорнии переехало сразу пять семей мексиканцев. Там идет не утихающая война всех со всеми и простых земледельцев постоянно грабят и убивают. А ещё вечные проблемы с продовольствием. Эти переселенцы там у себя занимались выращиванием винограда на гасиенде местного сеньора. Так пришли солдаты с офицером, убили хозяина, изнасиловали его жену и дочь и тоже потом убили. А после вскрыли погреба с вином и перепились. Тогда крестьяне и решили бежать на север в Америку, но в Сан-Франциско встретили своего соотечественника, приплывшего из Форта-Росс за порохом, слово за слово и уговорил он их ещё чуть севернее податься.

Фролов на холмах южнее бухты Румянцева, где верфь стоит, давно хотел виноградники разбить, да всё специалистов не было. У тут сразу пять семей больших привалило. Дома построили, организовали на новом пароходе визит в Энсенаду Бурула с двумя десятками калмыков и десятком мексиканцев бывших. Добрались с виноградарями до их домов, погрузили всё что нашли у них в домах и в доме убитого сеньора на кораблик, потом вернулись, выкопали несколько сотен молодых лоз, нарезали черенков от других, и на всех парах назад. Может и чуть холоднее в новом ранчо Сан-Себастьян, чем в Эсенаде, всё же на тысячу километров южнее раньше мексиканцы жили, но пока виноград растёт, да и местных сортов, если привезённая лоза не перенесёт зимы, хватает, были бы специалисты.

Если бы не непрекращающиеся бои с американской армией, так и вообще нормально зажили бы, но нет, после истребления тех двух полков в прошлом году, в Сакраменто опять прибыли военные, сейчас Аюк с Лёшкой уехали на разведку, нужно же понять, что за оружие решили в Белом доме подарить им на этот раз.

Глава 4

Событие десятое

«Мы — за уничтожение войны, нам война не нужна, но уничтожить войну можно только через войну. Если хочешь, чтобы винтовок не было, — берись за винтовку.»

Мао Цзэдун

Один человек способен пробежать сто метров за десять секунд. Минус на то, что бегут низкорослые японцы в доспехах с мечами и копьями. Секунд двадцать. Минус, на то, что среди них ни одного чемпиона мира. Секунд тридцать. И минус, на то, что бежит толпа, мешают друг другу. Секунд… Минута. Примерно минуту добирались до баррикады от поворота тропы японские самураи и асигару. И тропа — это не чисто поле. Нормально маршировать — три человека в ряд. Бежать, спотыкаясь и мешая друг другу пусть четыре человека. Примерно так и бежали со своим банзаем.

Калмыкам не сильно легче. За баррикаду вместилось поперёк тропы всего шестеро и при этом пусть и не сильно, но тоже друг дружке мешали. В тесноте заряжать Шарпсы бумажными патронами, которой нельзя помять, медленнее, чем в тире. Остальные калмыки расположились за деревьями и кустами по обеим сторонам дороги, при этом кое-кому и в ручей залезть пришлось.

Чтобы сдать норматив из винтовок Дрейзе в минуту нужно произвести шесть выстрелов. Из винтовок Шарпса стрелять быстрее тоже не получится. Шесть выстрелов в минуту и как раз минуту до них японцы и бежали. Три десятка снайперов и Дондук — сто восемьдесят выстрелов. Нет, это не сто восемьдесят убитых и раненых — это человек пятьдесят — шестьдесят, многим по три, а то и четыре пули досталось. Всё же японцы плотным строем бежали по четыре в ряд, и пока два первых ряда не упадут, пули в третий ряд не проберутся, даже при условии небольшого угла, считая фланги.

Когда японцы, подсказываясь и спотыкаясь о трупы своих товарищей, почти добежали до баррикады, Дондук скомандовал отступление. Тропа не широка, и айны с казаками уже навалили в трёх сотнях метрах позади следующий завал. Трём десяткам калмыков минуты две понадобилось, чтобы до неё добежать. Тоже мешались друг другу, шире тропа не стала. Несколько казаков при этом открыли огонь по японцам, героически преодолевавшим первую баррикаду. Это не так и просто, когда сзади на тебя давят, путаешься в ветках, скользишь по камням, а тебя к этим веркам прижимают. Они мокрые эти камни, их совсем недавно вынули из ручья. Те, кто попытался по ручью и обогнуть завал на тропе, не слишком преуспели. Всё то же самое, сзади напирают, а камни скользкие, упал один и сразу куча-мала получается. При этом с копьём и мечом же бежишь, можно и самому порезаться и товарища проколоть. Из-за всего этого плотной орущей толпой японцы уже не бежали. Теперь бежали ручейком.

Перебравшись через, сооружённую наспех, не такую основательную, баррикаду, калмыки начали отстрел самых ретивых. В результате все, кто перебрался через первое укрепление, кончились, а остальные лишившись командиров, а самураев в доспехах с мечами снайпера отстреливали в первую очередь, остались по ту сторону завала. Это от пуль спасало слабо. Дальность в три сотни метров прицельной стрельбы вести уже не позволяла, били, не снижая темпа стрельбы, калмыки теперь просто в том направлении, но тропа не широка и тридцать пуль, выпущенных в одну точку, все мимо не пролетят. То одна, то вторая находили себе жертвы. Пара минут и до японцев дошло, что раз атака не удалась, то нести потери сидя здесь — глупость. Нужно отойти за поворот тропы и решить, как быть дальше, тем более что от шести сотен как бы не половина осталась, а они даже не разу не приблизились к врагу.

Дондук своего добился. Японцы оттянулись от баррикады и даже ещё чуть дальше отошли до подножия сопки. Замысел их командиров понятен. Там уже слева от дороги не ручей с каменным дном, а болотце с илом, и с той стороны они себя чувствуют защищёнными. Справа начинается сопка с редкими кустами и если у них есть стрелки из аркебуз, то контролировать и эту сторону можно. Какие-то командиры у японцев остались, и они даже перегородили тропу, те редкие кустики на сопке посрубав мечами — катанами и на тропу веток навалив.

Ночь, как и всегда, наступила практически мгновенно, только вроде сиреневым всё вокруг было, а потом пять минут и всё небо в звёздах и даже месяц из редких облаков выглянул полюбоваться на расположившихся лагерем японцев.

Дондук собрал десятников на совет.

— Хотел ночью на них напасть и перебить всех, а теперь думаю, зачем рисковать, несколько десятков человек у них есть с огнестрельным оружием. Давайте так поступим… Чуть высунувшись из-за поворота тропы обстреливаем их лагерь и возвращаемся к баррикаде, через десять — пятнадцать минут от болота стрельнём, потом с вершины сопки. Даже если ни разу и не попадём, то спать спокойно эти вояки точно не будут, будут вздрагивать и ждать атаки или обстрела. К утру эти сыны Ямато полностью лишатся желания воевать. Будут разбитыми, уставшими, не выспавшимися. Да и голодными. Раненые будут ещё стонать и их напрягать. Сдаваться не будет, не та нация, а вот дух будет сломлен. Посмотрим, что будут делать утром.