Тафгай. Том 8 (СИ) - Страница 61

— Хорошо трещать, — проворчал защитник Васильев. — Пора заканчивать это избиение и на фуршет.

«Я тебе, Васька, сегодня пофуршечу», — подумал я, встав на точку вбрасывания. Но идея о том, что пора это хоккейное избиение прекращать — мне понравилась. Поэтому после вбрасывания шайба от моей клюшки точнёхонько отлетела к Валерию Харламову. Наш нападающий обыгрался с защитником Васильевым и, откатившись на синюю линию, сделал резкий разрезающий пас в левое закругление на Бориса Александрова. Боря в одно касание скинул мне в центр. И я также без подготовки воткнул восьмую шайбу под перекладину ворот Билли Смита.

— Гооол! — Вскрикнули болельщики на трибунах дворца спорта и вновь стали скандировать нашей ледовой дружине:

— Молодцы! Молодцы!

В раздевалке, после финальной сирены и после того как вся команда поздравила Валеру Харламова с хет-триком, ведь он перед самой сиреной, исполнив хоккейный буллит, довёл счёт до 9: 1, разговор вновь коснулся фуршета. Теперь уже на «пивном десерте» настаивали чехословаки и старший тренер Эл Арбор.

— Значит так, — прорычал я, ибо мне идея с организованной пьянкой в ресторане гостиницы «Юность» совсем не нравилась. — Франтишек, — обратился я к Поспишилу, — ты отвечаешь за свою чехословацкую банду. Васильев, твоя зона ответственности — все наши парни. Витя Хатулёв, ответишь за Веслу, Руди, за Йоахима и тренера Эла. Не дай Бог, узнаю, что наш коуч вылез на сцену и спел про весёлого мельника, то… не дай Бог.

— Не бзди! — Обрадовался Валерка Васильев. — Мы все за тренера в ответе! Народ, скидываемся по двадцатке!

— Я пить не буду, — буркнул Виктор Коноваленко. — Меня после суточного перелёта до сих пор тошнит, а послезавтра у нас игра с Бостоном, к которому у меня свои счёты.

— Я есть за дисциплин! — Высказался Йоахим Цише. — Я есть лечь спать.

— Молодец, Йоха! — Я пожал рук немцу и снова обратился ко всем, — зря вы это парни затеяли. Неужели вы не видите, что что-то не так? Команда прилетела из-за океана и не одного интервью — это нонсенс. «Островитяне» зачем-то драку устроили, как будто знали, что нас в СССР за такой проступок по головке не погладят.

— Тогда ты зачем дрался? — Спросил Васильев.

— Затем, Вася, — огрызнулся я, — чтобы этот амбал, непонятно откуда взявшийся, наших лидеров не покалечил. И потом он первым сбросил краги, а это всё равно, что в твою страну ввели танки. Я вынужден был защищаться.

— Всё будет окей, Иван, — сказал Харламов, похлопав меня по плечу, — выпьем по литру и культурно разойдёмся. И так ясно, что проблемы никому не нужны.

Ровно без пятнадцати одиннадцать в дверь моего гостиничного номера кто-то тревожно затарабанил. Я оглянулся на соседнюю кровать, где должен был уже спать Харламов, и моментально сообразил, что ребята в ресторане, по всей видимости, «очень культурно разошлись». Поэтому когда на пороге появился взволнованный Виктор Хатулёв, я сразу стал натягивать джинсы и рубашку.

— Мужики все в мат! Кто еле пляшет, кто лицом уже в салате! — Выпалил он. — Может, в пиво что-то подмешали?

— Почему сразу подмешали? — Криво усмехнулся я, с трудом всовывая огромные ступни в адидасовские кроссовки. — Наоборот, улучшили. Плеснули туда водочки для дополнительной заводочки. Я же говорил, что сегодняшняя вечеринка с пивом ни к чему хорошему не приведёт!

Путь с четвёртого этажа, где находились номера всей нашей команды, до разгульного ресторана на первом этаже гостиницы мы с Виктором преодолели с крейсерской скоростью. По дороге он пожаловался, что оглянуться не успел, как парни стали отрубаться, а сам Витя давно уже не употребляет, так как наш необычный врач ему что-то нехорошее дал выпить ещё в Принстоне. И вот поэтому он теперь на ногах, а остальные мужики в отрубе. И ещё Хатулёв добавил, что коуч Эл Арбор на сцену выйти не успел, не дошёл.

— Стой, — я резко затормозил перед стеклянной дверью ресторана, — видишь вон того мужичка с фотоаппаратом? Как считаешь, нормальный человек будет фоткать посторонних ему людей, когда они отдыхают?

— Сука, — коротко высказался Виктор.

— Сейчас хватаем его за шкварник и тащим на улицу, — буркнул я и, широко улыбаясь и пошатываясь, словно мне уже хорошо и море по колено, ввалился туда, где музыка гремела и играла, где люди выпивали и плясали.

Хатулёв, надо отдать должное, то же притворился, что немного пьян. И вдруг мужичок с фотоаппаратом подбежал к нам и весь такой на позитиве предложил сделать фотографию на долгую счастливую память. И только он приготовился осуществить задуманное, как моя «телескопическая» рука ухватила мерзавца за ухо. Пискнул он или нет, в громыхающих ритмах зарубежной эстрады разобрать было невозможно, но на улицу фотокорреспондент побежал как миленький, стараясь не отрываться далеко от собственного органа слуха, находящегося в моей мозолистой ладони.

А уже на воздухе, чтобы было меньше пустопорожней болтовни, я любителя горяченьких фотографий макнул головой в сугроб.

— Витя, возьми аппарат, вынь плёнку и как следует станцуй на ней гопака, — рыкнул я, протянув фотик Хатулёву. — Кто таков, как зовут, на кого работаешь? — Спросил я мужичка, вынув его голову из снега.

— Я буду жаловаться в милицию, — пискнул фотограф. — Не имеете право.

— Ясно, что-то с памятью моей стало, всё, что было не со мной, помню, — пробурчал я, макая в сугроб непонятливого гражданина.

А тем временем Виктор Хатулёв достал бедную фотоплёнку, развернул её, повалял в снегу и скомкал в один большой комок.

— Кто дал задание фотографировать хоккеистов, когда они отдыхают? — Задал я второй вопрос, приподняв гражданина за шиворот.

— Это редакционное задание, верните фотоаппарат, он на балансе, — захныкал мужичок.

— Вот так же завтра и будешь рассказывать редактору про брак на плёнке, ясно? — Я тряхнул гада как следует. — И добавишь, что ничего такого в ресторане не было.

— Может ему челюсть сломать? — Предложить Хатулёв. — Чё он всё молчит-то?

— Отпустите, я всё сделаю как надо, — затрясся фотокорреспондент.

— Держи свою камеру, — рыкнул я, сунув фотик мужичку. — Что ж ты, родной, хоккей сегодняшний не снимал? Что ты в кабаке хотел запечатлеть, как ребят пивом с водкой отравили? У тебя что: кредиты, ипотека, семеро по лавкам, поэтому на совесть можно наплевать, сука?

— У меня долги, — заплакал мужичок.

— У меня тоже долги, — прорычал я, дав напоследок хорошего пенделя нехорошему товарищу.

В воскресенье 30-го декабря перед самым выходом на лёд лужниковского дворца спорта на матч против «Бостон Брюинз» в нашу раздевалку ворвались пять человек в белых халатах с огромными на половину лица ватно-марлевыми повязками, и сопровождали людей в белом два милиционера. И вся эта шобла, не говоря ни слова, каждую шаманскую баночку, каждую шаманскую примочку сгребла в один мешок и, оставив взамен справку, что лекарственные препараты буду возвращены после изучения их на наличие вредных для организма веществ, покинула помещение. Старший тренер Эл Арбор смотрел на это дикое нападение огромными выпученными глазами.

— Совсем наши власти ёб…лись, — буркнул Валера Васильев.

— Чья бы корова мычала, Валерий Иванович, — усмехнулся я. — Рассказать, как ты по гостинице в ночь с пятницы на субботу бегал и кричал, что наш теплоход идёт ко дну и всем срочно нужно подняться на палубу?

— Враньё, — потупился защитник и под гогот всей команды, добавил крайне спорное утверждение. — Если я ничего не помню, значит, этого не было.

— Таф, что сейчас такое произошло? — Пролепетал по-английски коуч Эл, которому единственному был совсем не смешно.

— Всё окей, тренер, — ответил я, — это называется учения по химзащите. Как говорится, на то и учения, чтобы карась в пруду не дремал.

— Я не понимаю, как мы будем сегодня играть, особенно в третьем периоде? — Всё никак не мог успокоиться канадский тренер.