Тафгай 7 (СИ) - Страница 4

— Всё тут ни как у людей, — махнул рукой, словно шашкой, Даниил Денисович. — Толи дело у нас. Встали команды в один ряд, сыграли каждый против каждого. И всё! Кто больше наколотил, тот и чемпион. Хорошо, «Президентского кубка» нет, что есть-то?

— За победу в своём Западном дивизионе вручают’Кубок Кларенса Кэмпбелла', — опять ответил вместо меня наш прославленный вратарь.

— Твою, б…ь, дивизию! — Выругался Смирнов. — Что ещё мы можем выиграть?

— Арт Росс Трофи, лучший бомбардир сезона, — ответил уже я. — Колдер Трофи, лучший игрок первого сезона. Харт Трофи, самый ценный игрок чемпионата. Конн Смайт Трофи, самый ценный игрок плей-офф. Леди Бинг Трофи, дается за превосходство и спортивное мастерство. Премия Лестера Пирсона, выдающийся игрок регулярного сезона. И самый ценный приз — это «Кубок Стэнли».

— Значит, я думаю так, — от нахлынувших мыслей и идей Даниил Денисович, которому было-то всего тридцать пять лет, хотя выглядел он гораздо старше, подскочил со своего уютного кресла. — Все эти Трофи мы должны взять. Назло всему мировому капитализму! Понял мою мысль, товарищ Тафгаев?

— Яснее ясного! — Я тоже вскочил со своего стула и резко козырнул. — Разрешите выполнять?

— Да, выполняй, — совершенно серьёзно произнёс Смирнов, как будто без его благословения я перестану шайбы забрасывать. — Кстати, ты, когда уже перепишешь свой контракт? Ты учти, девяносто процентов ты обязан перечислять в казну Госкомспорта.

— Я уже говорил, раньше окончания хоккейного сезона такие вещи не делаются. — Я присел обратно и про себя обозвал Смирнова дураком на букву мэ. — Нам сейчас с вами не о том думать надо.

— А о чём? — Насторожился бдительный кэгэбешник.

— Чемпионат надо доводить до победы, трофеи брать, кубок выигрывать. Если с контрактом начать суды, то меня живо из лиги выпнут. И тогда прости, прощай, Одесса-Мама, спасибо, что меня ты родила.

— Капиталисты хреновы, — погрозил кулаком кому-то в окно Даниил Денисович и, посмотрев на Виктора Сергеевича, добавил. — А вы товарищ Коноваленко зайдите к кассиру и получите свои билеты до Москвы. Хватит вам тут в Соединённых штатах прохлаждаться.

Новенька открытая в 1968 году хоккейная арена «Мэдисон-сквер-гарден», что в переводе означало «Сад на площади Мэдисон», вмещала на хоккее 18 с лишним тысяч человек. И даже сегодня в понедельник вечером, чтобы поглазеть на разминки сборных команд Запада и Востока пришло порядка трёх тысяч зрителей. Сначала по хоккейной площадке побегали и с ленца пощёлкали по воротам лучшие хоккеисты Восточного дивизиона: Кен Драйден, Бобби Орр, Ги Лапуэнт, Фил Эспозито, Фрэнк Маховлич и другие достойные парни сильнейших команд лиги.

Затем пришла наша очередь, сборной Западного дивизиона. Ведь многие хоккеисты с западного побережья США прилетели в Нью-Йорк всего пару часов назад. Руководил разминкой наш чикагский тренер Билли Рэй.

— Кови! — Прикрикнул он на Виктора Коноваленко, который вместе с нами выскочил на лёд и понёсся наперегонки. — Ты куда полетел за парнями⁈ Кати в свою силу, работай в своём ритме! Ты вратарь, а не спринтер. К тому же после выздоровления.

— Первый раз вижу тренера, который печётся о моём здоровье, и тот американец, — пробухтел Виктор Сергеевич, когда я поравнялся вместе с голкипером, которому хоккейную амуницию собирали по частям, кто-то дал щитки, кто-то клюшку, кто-то ловушку, единственной вещью, привезённой им из СССР — был вратарский шлем, сделанный ещё на Автозаводе.

— Биллич правильно сказал, куда ты рвёшь? Тут рекорды на тренировках никому не нужны. — Засмеялся я, пролетая широким раскатистым шагом мимо.

Далее мы разбились по тройкам нападения и обыгрывали стандартную хоккейную ситуацию, когда трое нападающих выкатываются на двух защитников. С нашей тройкой Билли Рэй долго не мудрил, по левую руку от меня расположился Стэн Микита, по правую — Иван Болдырев, мои проверенные временем партнёры. Со второй тройкой нападения тренер Рэй тоже быстро определился: правый край — Гэри Дорнхофер, центр — ненавистный мне Бобби Кларк, а левое крыло атаки «летчикам из Филадельфии» составил Жан-Поль Паризе из Миннесоты, который в московском матче Суперсерии хотел клюшкой поломать рефери. Не вполне нормальный человек. Лично для меня вся эта тройка игроков вызывала крайне негативные эмоции. Но таковы правила «Матча звёзд», здесь играют те, кого желает видеть простой зритель, которому не важна человеческая совместимость игроков одной команды. Ещё две тройки нападения наш наставник решил тасовать и по ходу сегодняшней вечерней раскатки и скорее всего по ходу завтрашнего матча.

Ну, а пока моя тройка вколачивала шайбу за шайбой, с лёгкостью переигрывая пару защитников. То Микита разгонял нашу атаку, пролетая вдоль левого борта и выкатывая под бросок шайбу мне, прущему по центру. То Болдырев показывал чудеса дриблинга, простреливая либо на Стаса Микиту, либо на меня. Мне же со своей стороны приходилось чаще либо завершать комбинации, либо добивать отбитую вратарём шайбу. Настроение было замечательное, несмотря на сегодняшний разговор с атташе Смирновым, сердце стучало, как пламенный мотор, а руки работали, как два мощных паровых молота.

— Вратаря раньше времени не убей! — Прикрикнул на меня тренер Билли Рэй, когда я так щёлкнул, что шайба, угодив в перекладину, усвистела далеко на трибуны.

— Извини коуч, задумался, — буркнул я.

— Кови, — обратился наш наставник по-английски к Виктору Сергеевичу. — Смени Тони в рамке.

И хоть Коноваленко английский почти не понимал, но по одному тону и жестикуляции руками догадался, что от него требует старший тренер. Кстати, тренер дал нам следующее задание бросать с кистей от синей линии. Так как кистевой бросок — наиболее частый элемент для игры в атаке. Ведь в стремительно меняющейся обстановке на льду, подчас некогда делать мощный замах для щелчка.

Молодые пареньки, скорее всего начинающие хоккеисты, высыпали целую корзину черных резиновых шайб на синюю линию, после чего в Виктора Сергеевича полетел самый настоящий камнепад из хоккейных спортивных снарядов. И каждый раз, когда Коноваленко отбивал из десяти бросков девять, на трибунах раздавались аплодисменты зрителей.

— Ты вроде говорил, что Кови у вас в Союзе хотят проводить на пенсию? — Спросил меня Билли Рэй.

— Есть такое, — усмехнулся я, видя, как психует Бобби Кларк, переходя с кистевых бросков на более мощные щелчки.

— Скажу Иванычу, чтобы он написал письмо вашему генеральному секретарю Брежневу, если Кови вам не нужен, мы готовы взять его в Чикаго, — задумчиво произнёс старший тренер.

— Вот писем как раз писать и не надо, — совершенно серьёзно предостерёг я тренера. — Сергеича сразу же сделают невыездным. Это же Советский союз, тут соображать надо по-хитрому. Какой-нибудь чинуша ему позавидует и назло больше не выпустит из страны.

— Правда? — Посмотрел на меня 54-летний хоккейный специалист глазами маленького наивного ребёнка.

— К гадалке не ходи, — пробурчал я.

В ресторане гостиницы на 8-ой авеню, в пяти минутах ходьбы от хоккейной арены «Мэдисон-сквер-гарден», в конце наполненного событиями суетного дня многие хоккеисты уже по традиции сидели кто с бокалом вина, кто с парой кружек пива. За нашим столиком собралась русскоговорящая компания: Болдырев, Микита, Коноваленко и моя мощная по фигуре персона.

— Сергеич, то, что ты сегодня показал в рамке — это супер! — Нахваливал нашего советского голкипера Стэн Микита. — Стена!

— Аха, — усмехнулся я, — кремлёвская. Не налегай! — Прикрикнул я на Ваню Болдырева, который после ссоры со своей подругой Розой Вилсон, стал всё чаще прикладываться к рюмке.

— Таф! — Обозлился Болдырев. — Ты мне кто? Брат, отец? Тебе нужно чтобы я вдоль правого борта шайбу под твой выстрел таскал? Я буду её таскать. Пару лишних глотков мне не помеха.

— Я тебе не брат, не отец и даже не сват. — Я угрожающе почесал здоровенный кулак. — Просто я хочу, чтоб твоя карьера была долгой и красивой. С любимой девушкой расставаться горько, вот и направь свою боль в игру. У нас завтра «Матч всех звёзд», через день игра с «островитянами», ещё через день выезд в Филадельфию и на следующий день к нам в гости пожалуют’блюзмены'. Вот на что можно и нужно потратить свою энергию.