Таежные рассказы - Страница 38

Фекла Романовна отошла в сторону. Зверек торопливо юркнул в нору.

— Ишь ты, какой заботливый! — прошептала женщина улыбаясь. — Погоди, вот появятся дети — еще не так придется хлопотать…

И в самом деле, для зверька скоро наступили трудные дни. Прогуливаясь однажды по берегу, Фекла Романовна услышала доносящийся из норы слабый писк: у песцов появилось потомство.

Теперь заботливый отец выбивался из сил, стараясь прокормить свое многочисленное семейство. Чуть не круглыми сутками рыскал он по тундре, добывая леммингов, куропаток и куличков, а маленькие детеныши настойчиво требовали всё новой и новой пищи.

В эти дни Жукова в первый раз увидела подругу песца. Мать семейства почти ничем не отличалась от самца, только цвет шубки у нее был почти по-зимнему белый. Фекла Романовна мысленно назвала подругу песца Белянкой.

Щуря глаза, отвыкшие от яркого света, Белянка, выходя из норы, настороженно оглядывалась вокруг, потом бесшумно исчезала в кустарнике. Она, видимо, помогала песцу в добыче пищи.

Но, как скоро заметила Фекла Романовна, помощь эта была очень слабой. Белянка боялась оставить надолго детей одних, не уходила далеко от норы, и потому ее охотничьи вылазки чаще всего кончались неудачей. Возвратясь домой без добычи, она, виновато повесив голову, подолгу сидела на глинистом холмике; потом, покопавшись в куче старых костей, волочила одну из них в нору.

Вначале песцы боялись Жуковой. Они издали с опаской следили за нею, не вылезали из норы, если Фекла Романовна находилась невдалеке. Но, видя, что женщина не делает им ничего плохого, песцы почти перестали обращать на нее внимание.

Однажды Жукова рассказала о песцах рыбакам. Старый промысловик Елизар Кочкин, бывший в этих местах уже много раз, равнодушно ответил:

— Знаю… Тут еще живет одна пара, километра три отсюда.

Зато молодежь заинтересовалась зверьками, и на другой день во время обеденного перерыва шумная гурьба двинулась к семейству Белянки.

Но дойти до норы молодым рыбакам не пришлось. Сокращая путь, они пошли не по берегу реки, а напрямик через тундру и там, среди стелющихся по земле кустов, наткнулись на пасть. Эта забытая охотниками ловушка оказалась захлопнутой, и из-под широкой верхней доски с наваленным на нее камнем виднелись задние лапы и хвост песца.

— Вот ротозеи! — покачал головой один из рыбаков. — Зря загубили зверька. Шкурка, поди, сгнила…

— Да он только что пойман! — в изумлении воскликнул другой рыбак, приближаясь к ловушке. — Видишь, серый, весенний песец.

И в самом деле, свежие, не заплывшие водой следы зверька на вязкой почве говорили о том, что попался он не более часа назад.

— Пропала Феклина Белянка! — произнес широкоплечий веснушчатый мальчуган.

— Это же самец, — возразили ему.

— Все равно: и Белянка и ее дети умрут теперь от голода…

Рыбаки вернулись на стан и рассказали Жуковой о гибели песца. Фекла Романовна, выслушав это сообщение, нахмурила брови и ничего не ответила. А вечером, улучив свободную минутку, торопливо зашагала к знакомому холмику.

Белянка была у норы. Сидя на глинистой земле, она тоскливо глядела в тундру, освещенную косыми лучами солнца. Где-то за бугром перепорхнули куропатки, прошуршал в кустарнике лемминг, но Белянка не обратила на эти звуки никакого внимания. Она жадно ждала привычного шороха легких шагов песца…

Фекла Романовна в нерешительности остановилась. Зачем пришла она сюда, где ее присутствие могло только вызвать лишнюю тревогу? Чем могла она помочь горю Белянки?

И женщина, глубоко вздохнув, побрела назад, к палаткам.

На другой день Жукова собрала в корзину обеденные остатки рыбы, мяса и направилась к реке. На берегу ей встретился Елизар Кочкин.

— Ты куда, Романовна? — осведомился он.

— Белянкиных детей кормить, — неохотно ответила Жукова.

— Э-э, хватилась! — махнул рукой Елизар. — Друзья твои на новую квартиру перекочевали.

— Куда?

— Помнишь, я говорил тебе, что дальше на берегу другая семья песцов живет? Так вот к той семье и перебралась Белянка. Я поутру видел, как переносила она в зубах детишек.

— Непонятное ты что-то рассказываешь, дядя Елизар, — усомнилась Фекла Романовна. — Где уж зверю сообразить такое…

— Не веришь — сходи посмотри, — обиделся старик. — Километра три отсюда куча плавника лежит. Над ним, в обрыве, нора…

Жукова, пожав плечами, двинулась дальше.

Продираясь сквозь цепкий кустарник, Фекла Романовна добралась до беспорядочной груды плавника, о которой упоминал старик. Тут в обрывистом берегу и в самом деле оказалась нора.

Жукова спустилась к воде и села на выбеленный солнцем и волнами обломок древесного ствола. Вспугнутые было ее появлением кулички вскоре снова деловито зашагали по илистой отмели.

Прошло немало времени, а у норы никто не появлялся. Лишь изредка слышался слабый, еле уловимый писк щенков. Потом откуда-то из-за камней вынырнул песец, и тотчас же из темного отверстия навстречу ему высунулась хозяйка норы. Она пропустила песца вперед и проворно юркнула вслед за ним к детям.

— Ну вот… — разочарованно прошептала Фекла Романовна. — Совсем другая семья!..

Жукова поднялась с бревна, чтобы идти домой, и тут увидела над обрывом Белянку. Она ловко спрыгнула на еле приметный выступ и, держа в зубах какую-то добычу, уверенно скрылась в норе.

Фекла Романовна тепло улыбнулась и стала подниматься на крутой берег. Невдалеке от норы, на видном месте, она положила принесенную в корзине пищу — свой подарок большой, дружной семье.

Случай этот произошел много лет назад, но он так врезался мне в память, что я помню его до мельчайших подробностей.

В то лето я работал в орнитологической экспедиции, которая изучала жизнь птиц на Крайнем Севере. В нашу задачу входило также кольцевание птиц — для уточнения путей их перелетов.

Однажды местные рыбаки сообщили нам, что в тундре, на маленьких озерах невдалеке от нашей стоянки, держится много линных гусей. Это было в июле, когда старые гуси, выведя потомство, меняли свое оперение.

Время линьки — очень тяжелое время для гусей. Потеряв маховые перья, птицы не могут летать, становятся беспомощными. Пользуясь этим, их во множестве истребляют разные хищники.

Для линьки гуси забиваются в самые глухие места. Они держатся там большими стаями вместе с молодняком, который также еще не поднялся на крыло.

Для кольцевания это время самое удобное: гусей можно ловить без особого труда десятками и сотнями. В другие месяцы это почти невозможно. Вот почему начальник нашей экспедиции, получив сообщение рыбаков, распорядился немедленно готовиться к походу.

Колхоз выделил в помощь нам несколько человек. Он же дал для охоты три большие рыболовные сети.

В путь мы тронулись рано утром, вернее — в те часы, когда бывает утро. Летом на Крайнем Севере солнце не заходит: оно стоит на небе круглые сутки. Для нас это было необычно, и мы вначале долго страдали бессонницей…

До озер было и в самом деле недалеко, но на свой переход мы потратили немало времени. В тундре нет ни дорог, ни тропинок, идти приходится напрямик, пробираясь сквозь сплошные заросли скрюченного кустарника, карликовых березок и жесткой, ржавой травы. Под ногами все время хлюпает вода, сапоги тонут в зыбкой, покрытой мохом почве, над головой вьются тучи гнуса… Трудно даже передать, как тяжело ходить летом по тундре!

В конце концов мы все-таки добрались до озер. И когда впереди сверкнула полоска чистой воды, наш проводник Иван Тульчин сказал:

— Отдыхайте, а я пойду посмотрю… Да громко не разговаривайте.

Он ушел, и его не было около часа. Возвратясь, Тульчин шепотом сообщил:

— Гуси есть, близко… В дальнем конце озера — удобный заливчик, там и расставим сети.

Стараясь не шуметь, пригибаясь к земле, пробрались мы к заливчику. Он и правда был удобен для загона, и мы растянули по обеим его сторонам сети, укрепив их на кольях. Там, где залив кончался, в тундру вдавалась узкая ложбинка, заросшая высокой, сочной травой. Эту ложбинку мы также с трех сторон обнесли сетями.