Табель первокурсницы (СИ) - Страница 2

— Нет, сэр, — пискнула я.

Что это со мной? Многие отрабатывали наказания, и никто еще не умер. Тогда откуда эта дрожь? Никто никогда ранее не наказывал Иви Астер! За исключением матушки конечно, но ту хватало только на то, чтобы запереть дочь в комнате и пожаловаться кормилице. Как водилось, я сразу вылезала в окно, спускалась по плющу и до вечера носилась по лесу, собирая сладкие ягоды, словно какая-то крестьянка. И дикий плющ ни разу не выдал меня, пока его под моим окном зачем-то не срезал старик Доусен.

— Крыс не боишься?

— Нет… не знаю.

Конечно, я боялась, но магу такой страх не к лицу. Магу никакой страх не к лицу!

— Шучу, — добродушно проворчал смотритель, вот только глаза оставались серьезными и колючими, — Иди за мной, принцесса. Апартаменты уже подготовили.

Следом за смотрителем я спустились ещё на один уровень и остановилась напротив массивной черной решетки. Все-таки камера? Я шмыгнула носом, раздумывая сразу зареветь и подождать.

Отец и брат терпеть не могли женских слез, понятия не имея, что с ними делать. Но Райнер мне не сват, не брат и даже не учитель. Слишком колюче смотрит, слишком насмешливо, словно подначивая: “Ну давай, выкинь что-нибудь!” Я вспомнила про спаленную лабораторию и опустила глаза. Самое противное, что они еще и счет папеньке выставят, а граф Астер прижимист. Как бы из приданого не вычел.

Апартаментами мастер Райнер называл камеру три на пять метров, без окон, но на удивление теплую и сухую. Пока мы спускались сюда, воображение уже успело нарисовать холодный и влажный каземат, полный крыс, слизней и плесени. А также героическую смерть от голода и холода, роскошные похороны, лакированный гроб, многоголосие плакальщиц и моё последнее, пышное белое платье, так контрастирующее с чёрным траурным нарядом матушки.

— Устраивайся, — пожелал Райнер, захлопывая за спиной массивную решетчатую дверь.

Я обернулась, смотритель медленно уходил во тьму. Замка на решетке не было, если не считать круга силы поверх прутьев. Камера явно предназначена для удержания мага. Я коснулась черного металла, что ковали только в предгорьях Чирийского хребта, и поняла, что круг не активен. Толкнула створку, и та послушно открылась.

— Эй, — позвала я, высунув голову в освещённый масляными лампами коридор.

Никто не ответил. Совсем. И не настучал по дурной башке. С минуту я раздумывала, глядя в спину уходящему рыцарю, а затем вернулась в камеру.

Ну, выйду отсюда и что? Я в Академикуме, а не в княжеских темницах, тут либо соблюдаешь правила, либо с позором едешь домой, а его мне сегодня и так хватило выше крыши. Да и в Кленовый Сад как-то не хотелось… особенно сейчас, когда папенька вот-вот получит счёт за сгоревшую лабораторию и испорченные компоненты, приборы, инструменты. Еще пара таких «случайностей» и точно без приданого останусь.

Я бросила сумку с книгами на кровать, наказание не исключает учебы, скорее уж наоборот, провинившихся спрашивают еще строже.

Откидная столешница и койка, самый обычный стул, серое белье, колючее шерстяное одеяло. В углу на грубо сработанном трехногом табурете стоял кувшин с водой и таз, ну и ведро под кроватью, само собой, куда ж без него. Не так уж и страшно, в башне первого потока моя комната была немногим больше.

Я коснулась висевших над кроватью цепей с кандалами, стараясь не думать об их применении. Железо тихо звякнуло. Масляный светильник мигнул, словно соглашаясь с тяжкими мыслями.

Утром меня разбудили конвоиры, вернее, два хмурых позёвывающих парня. В руках у высокого была дымящаяся миска с кашей, поверх которой лежал ломоть хлеба.

— Подъем, — заорал дурным голосом второй, рыжий и коренастый крепыш, в кожаном доспехе с накинутым на плечи шерстяным плащом, — Живо жрать и на выход! — и для подкрепления эффекта он несколько раз стукнул сапогом по решетке.

Я подтянула одеяло к груди.

— Давай-давай, скромничать потом будешь, перед магистрами, — он ухмыльнулся и подмигнул. — А перед нами можешь не жаться! Знаю ведь какие у вас на Колдунском порядки.

— Охолонись, Жоэл! А-то до обеда проваландаемся. Ещё одно дежурство хочешь схлопотать? — лениво проговорил высокий, мазнув по мне равнодушным взглядом. — А ты, одевайся и ешь.

Поставил миску на пол, парень демонстративно встал спиной к решетке, в тусклом свете коридора матово блеснула кольчуга.

— Ладно-ладно. Вот вечно ты со своими баронскими замашками Крис, — попенял рыжий и тоже нехотя отвернулся. — Сам не развлекаешься и другим не даешь.

Начался первый день “искупления”.

Вопреки ожиданиям меня не заставили ни мыть полы, ни чистить картошку в замковой кухне, ни скрести котелки. Меня отвели на пустующий в это время склад и усадили за разбор целительских наборов. Рыжий Жоэл отпустил пару шуточек в стиле конюхов моего батюшки, но должного отклика не дождался и остался стеречь «пленницу» снаружи. Тогда как его товарищ…

«Крис» — внезапно вспомнилось мне, — «Его зовут Крис»

…облокотился на дверь, наблюдая, как я развязываю тесемки первого мешочка.

Так он и стоял словно истукан, одинаково равнодушно взирая на стены, обвешанные гобеленами, на шкафы и даже на меня, непослушными руками перебирающую ингредиенты.

Досыпать противовоспалительного порошка, проверить концентрацию живой воды, высокую — разбавить, низкую — напитать магией. Заменить медовую пыльцу, обновить склянки, кульки и пучки трав, завернутые в тонкую бумагу, чтобы легко разорвать, легко добраться, легко применить. Все должно быть на своих местах, все должно работать. От этого зависит жизнь учащихся всех трёх факультетов Академикума вне этих стен.

Если в первый час, я еще пыталась поймать взгляд своего надзирателя, и найти в нем… Что? Я и сама толком не знала. Хоть что-то отличное от ленивого равнодушия, то в последующие, оставила это бесполезное занятие.

На самом деле скука смертная. Я не аптекарь и не травница. Я будущий маг. Который спалил целую лабораторию, забыв на столе несколько крупинок сухого огня. По правилам нужно было обработать столешницу нейтрализующим раствором, но в тот день я торопилась, Гэли сказала, что в лавку завели артефакты с Проклятых островов. Казалось, я убрала все до крошки. Казалось…

Итог — ни артефактов, ни лаборатории, ни Гэли, а замок рыцарей, наказание и этот истукан напротив.

— Радуйся, что не попала к жрицам, — желая утешить меня, сказала накануне Гэли, — В Отречении совсем другие порядки.

И я пыталась радоваться, взвешивая очередную унцию листьев Коха, подавляя желание шваркнуть весам о ближайшую стенку. Синие глаза, не отрываясь, следили за моими руками. Листья этого дерева очень ценны и стоят в трое выше своего веса, только в золоте. Каждое способно срастить за час рану размером с фалангу большого пальца, и если пропадет хоть один…

— Если хочешь, пересчитай, — не выдержав, предложила я, но ученик рыцаря никак не отреагировал, продолжая провожать взглядом каждое движение.

Ночью я все-таки разревелась, обхватив колени руками, битый час раскачивалась на узкой койке. В правом углу что-то шуршало, но я так и не решилась зажечь свет и посмотреть. Вдруг и правда крысы? Лучше уж не знать.

Второй день был точным повторением первого. Подъем, холодная вода в тазу, каша и склад с травами. Как и третий…

Богини Аэры, дайте сил! Думаю, я бы взвыла уже к четвертому и сама попросилась на кухню.

У рыжего Жоэла тоже поубавилось оптимизма, шуточки стали повторяться. Крис оставался молчалив. А я впервые задумалась, кто на самом деле здесь наказан? Я? Они? Или травник, на чьем складе мы хозяйничали?

Я попыталась разговорить высокого, стараясь быть максимально любезной и приветливой, как учила матушка.

— Скажите э-э-э… барон, — я выудила из очередного мешочка склянку с живой водой, которая, видимо, уже давно «умерла», и полезла за заменой. — Почему вы всё время рассматриваете эти гобелены? Они настолько интересные?

— Да не особо, — ответил он, отводя глаза.