Та, которой не должно быть - Страница 4

Изменить размер шрифта:

– С ума сошел? – в тон ответил Виталий. – Этим надо заниматься с пеленок. Но тружусь, тружусь над загадками древних эскулапов, заодно изучаю человека, копаясь у него внутри. Сегодня вечером жду, Лариса обещала пельмени.

– Лариса? – проявил вялую заинтересованность Эдгар. – Кто такая?

– Ну, кто-кто… – многозначительно хмыкнул Виталий, бросив лукавый взгляд назад. – Разве я не говорил тебе, когда приезжал?

– И я рассказывал, – подал голос Сашка. – Но земные дела проходят мимо Эдгара, они же внизу, а он высоко над облаками витает.

Несмотря на скепсис, он точно охарактеризовал друга. Однако признать это – значит разрешить ему и в дальнейшем указывать на изъяны. Сашка страдает отсутствием чувства меры, да и с юмором у него напряженка. Тяжелый типчик. Если не в настроении – не подходи к нему, если высказывает точку зрения – чужое мнение не воспринимает, вспыльчив и нетерпим, в общем, безнадежный максималист. И все же в этих проявлениях просматривается ребячье упрямство, видимо, в нем до сих пор живет дитя, а это уже… диагноз.

Борется с ним Виталий один, точнее, воспитывает, хотя с формированием личности безнадежно запоздал – Алексашке тридцать один стукнул. Четвертый десяток теперь только усугубит привычку быть истиной в последней инстанции, а нетерпимость превратит его в злобного карлика. Ростом он не вышел, физия тоже не ах – м-да, плоховато над ним потрудились. Глаза только и привлекают ясной синевой, но глубоко посажены, а за густыми ресницами их вообще сложно разглядеть.

Виталька другой, прямо противоположный. Успешен настолько, насколько хочет, а значит, ему подыгрывает судьба, дав возможность экспериментировать над собой. Эксперименты штука дорогая, если ими заниматься всерьез, но она же – судьба – подкинула папин карман, бездонный, надо сказать. Незаработанные деньги портят – всем известный факт, а Виталий исключение. И натура он цельная, не распыляется по пустякам, подчиняет хобби единственной забаве – медицине, но не ради тщеславия, нет. Ради любопытства и страсти к познанию! Остался последний пункт – внешность. Смугл, темный шатен, кареглаз, скуласт… Симпатичный, не более того, а тем не менее! Обаяние и доброжелательность кого угодно украсят, значит, Виталий почти идеал. К сожалению, в мире устроено так: если кому везет, то во всем, а о том, что устройство несправедливо, знает даже школьник.

В салоне царило молчание, будто трем друзьям не о чем потрепаться. Так и подъехали к дому Эдгара, о чем напомнил Виталий:

– Твой подъезд. Тебя проводить?

– Я не инвалид, – выбираясь из авто, отказался Эдгар.

– Не забудь: вечером в восемь, раньше не получается.

– Помню. Буду.

Меж двух огней Эдгар – ледовый балласт. Одним присутствием он уравновешивает беззаботную веселость Виталика и угрюмый нрав Алексашки. Смесь тевтонской и славянской крови дала отличный результат: утонченное и удлиненное лицо с упрямым ртом и таким же упрямым подбородком, высокий лоб, тонкий аристократичный нос, огромные и выпуклые светлые глаза, выдающие страсти человеческие. Страсти – да, они упорно преследуют его, в результате чего жизнь периодически мнет Эдгара безжалостно. Даже сейчас, спустя год, не пришла уверенность, что время начисто стерло черную страницу в его биографии. Несчастливцев – имя ему! Это несправедливо. Но такова его участь.

Эдгар вошел в дом и застопорился. Не хотелось ему вот так сразу попадать в знакомый подъезд со знакомыми запахами, это же первая встреча с прошлым, следовало впускать его в себя дозированно. Если бы Эдгар проявил мизерную нерешительность, Виталий обязательно поплелся за ним опекать морально, что было бы лишним. Нет, возврат желательно осуществить одному.

Что ожидал Эдгар увидеть или прочувствовать, застряв на первом этаже? Наверное, признаки перемен, к которым надо привыкать с первых шагов по пути в обитель на шестом этаже и которые отвлекут от навязчивых воспоминаний. Но здесь ничего не изменилось. Даже брошенная пивная банка валялась на прежнем месте, будто Эдгар отсутствовал сутки. О нет, различие есть: банка валялась не в одиночестве, в углу стояла вторая.

На этаж он поднялся пешком, очутившись в прихожей, захлопнул дверь и снова замер, всматриваясь в полумрак. Замер, словно потревожил хозяев, и теперь ждал, когда раздастся певучий голос в нижнем регистре: «Эдгар, ты?..» Он слышал свой ответ, но не здесь и не сейчас…

– Нина!.. Где ты?.. – повторял Эдгар, заглядывая в клетушки-комнатушки на втором этаже.

Непонятно гудело. Гул нарастал. То ли ветер пробовал на прочность дачный поселок, то ли провода разрывало электрическое напряжение, а может, сама земля трещала по невидимым швам, освобождаясь от оболочки. Дрожал деревянный дом, обещая вот-вот рассыпаться.

А кругом пусто, пусто… мертво…

Лишь обостренное чувство опасности парило над ним, словно химера, спаянная из фантастичных образов больного воображения. Это было так же ощутимо, как если бы об ноги терлась кошка или струилась бы по телу вода. Преодолевая желание убежать от адского образа, он лихорадочно искал Нину в доме. И не находил! Она же не игрушка, затерявшаяся среди вещей, а не находил…

Не игрушка, но игрушечная. Ее будто слепили из воска, раскрасили пастельными красками и оживили. Лежала она, можно сказать, под ногами, как надоевшая, небрежно брошенная кукла – внизу у лестницы. В белом ночном платье до пят с тонкими розовыми оборками и вышитыми цветным шелком цветочками на груди. Это невозможно, но, помчавшись наверх, он не заметил ее! Переступил через нее! А увидел, когда сбегал вниз.

Свет… Точно-точно! Всполохи света плясали за окнами под равномерное гудение. Поэтому увидел ее Эдгар, а раньше всполохов не было, раньше темнота хозяйничала в дачном доме.

Ее кукольные глаза, широко распахнутые, смотрели с удивлением. Будто весь мир впервые открылся ей сию минуту, поразив необъятностью и разнообразием, а до этого она жила в темном подземелье. Лежа на собственных волосах, рассыпанных по светлому полу и отражающих желто-красные всполохи, она, казалось, сознательно выбрала пол вместо кровати. И руки раскинула, словно только что прилегла, слегка потянулась… но вдруг увидела что-то на потолке! Почудилось, ее приоткрытые губы вот-вот произнесут единственное слово, оно будет восторженным – ах!

Эдгара отвлекла огромная тень. Она выросла так внезапно, всего в нескольких шагах от лестницы, и плыла к нему, преодолевая барьер из горячего воздуха между ними…

3

На бегу Алла одевалась, причесывалась, подкрашивала губы – фантастика, но она умудрялась делать все сразу. Заваров, напротив, разлегся на кровати, скрестил ноги, закинул руки за голову и с упоительным спокойствием наблюдал за скачками по спальне, рассчитанной, как минимум, на десять человек.

– Не понимаю паники. Майка не жена, а дочь, – напомнил он.

– Ну и что! Приходит девочка домой, а в постели отца баба лежит! Это неприлично… и вульгарно… Фу!

Он человек продвинутый, независимый от всяческих морально-нравственных предписаний, придуманных для безмозглых баранов на двух ногах. Прилично-неприлично… Заваров зверел, когда его пичкали благопристойностями, но Алла несколько потеснила креативные установки в его мировоззрении. Он, разумеется, не поменял убеждения благодаря ее влиянию – нет, ведь так не бывает. Просто Заваров Геннадий Вадимович, человек-монополия, на Аллу имел виды. Она потянулась к серьгам и браслетам на тумбочке, в этот момент Заваров поймал ее руку и насильно усадил на кровать, так как созрел кое-что объявить:

– Неприлично, говоришь?

– Конечно! – фыркнула Алла, мол, не прикидывайся дураком. Вырвав руку, она принялась вставлять в уши серьги. – Тем более мой Федька придет. Не хватало, чтоб застукал меня… Кошмар!

– А что мешает нам обставиться приличием?

– В смысле?

– Давай распишемся. И ты на законных правах будешь лежать на этой кровати, – ударил он ладонью по постели. Ударил властно, дескать, к ноге!

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com