Т. 13 Число зверя - Страница 25

— Что-о? Что это ты читаешь? На каком факультете?

— На каком угодно, лишь бы не на педагогическом. Математику. Физику. Термодинамику всякую. Детали машин. Дуэльное фехтование. Плавание. А также — только не смейтесь — английскую поэзию от Чосера до елизаветинцев. Я люблю преподавать что-нибудь такое, что стоит преподавать. Деньги за лекции не беру: мы с ректором прекрасно друг друга понимаем.

— Я вот не уверена, что я тебя понимаю, — сказала я, — но я тебя люблю. Пошли купаться.

Прежде чем направиться к бассейну, наши жены заспорили о том, как одеваются барсумианские воины, — достичь единодушия в этом споре оказалось тем труднее, что более или менее трезвым в нашей компании был я один. Пока я излагал свою «позорную историю», Джейк уничтожил еще одну порцию виски со льдом и теперь был очень расположен этак добродушно с кем-нибудь подискутировать. Дамы выпили всего по одному хайболлу, но Дити только разрумянилась, а Шельма так мало весит, что от той же дозы была уже хороша.

Мы с Джейком согласились остаться при клинках. Раз уж наши принцессы их на нас нацепили, мы решили их не снимать. Но Дити потребовала, чтобы я снял замасленные шорты, в которых работал.

— Капитан Джон Картер никогда не ходит одетым. Он прибыл на Барсум нагим и с тех пор никогда не надевал ничего, кроме портупеи, как и подобает воину. Портупея, украшенная драгоценными камнями, — для торжественных церемоний, простая — для схваток. И ночные шелка при отходе ко сну. Барсумиане не носят одежды. Когда Джон Картер впервые увидел Дею Торис, — Дити закрыла глаза и начала наизусть: — «Она была лишена каких-либо одеяний, как и зеленые марсиане… если не считать ее пышных украшений, она была совершенно нага». — Дити открыла глаза и многозначительно взглянула на меня: — «Женщины не носят одежд — только украшения».

— Оч-чень неуда… неудо… неудовле-твори-тель-ный обычай, — откликнулся ее папенька и вдруг рыгнул. — Из-звините.

— Когда им было холодно, они закутывались в меха, папа. То есть я хочу сказать «Морс Каяк, мой высокочтимый отец».

— Дело не в том, — возразил Джейк, — дело в другом. Представьте себе: сталь звенит, сверки клинкают… клинки сверкают, а на тебе болтаются фамильные сокровища: бац тебя по коленкам, бац… Отвлекает. Кроме того, их могут сорвать. Верно я говорю, капитан Джон Картер?

— Логично, — согласился я.

— И вообще на иллюстрациях все изображены в набедренных повязках. А под ними, наверное, плавки. Стальные. Я бы носил.

— Папа, эти картинки рисовали в начале двадцатого века. У них там была цензура. А в тексте ясно сказано: мужчины носят оружие, женщины — драгоценности. Когда холодно, меха.

— Я знаю, как бы я одевалась, — влезла в разговор Шельма, — Тувия носит драгоценности на таких, знаете, кусочках прозрачной ткани. Я помню картинку на обложке. Это не платье, а так — чтобы было на что прицепить брошки. Дити — ой, прости, Дея Торис, найдется у тебя прозрачный шарфик — мне надеть? К счастью, когда Морс Каяк меня похитил, мои жемчуга были на мне.

— Шельма, — возразил я, — ты никак не можешь быть Тувией. Тувия вышла замуж за Карториса, а твой муж Морс Каяк. Точнее, Морс Каджейк.

— Конечно, мой муж Морс Джейк! Но я его вторая жена, так что все в порядке. Однако подобает ли Владыке Барсума именовать принцессу династии Птарт «Шельмой»? — миссис Берроуз гордо вытянулась во все свои 152 сантиметра и приняла оскорбленный вид.

— Прошу простить меня, Ваше Высочество.

Шельма хихикнула:

— Не могу сердиться на нашего Владыку. Дея Торис, детка, есть у тебя зеленый тюль? Или голубой? Любого цвета, только бы не белый.

— Пойду поищу.

— Дамы, — возмутился я, — если мы будем столько времени собираться, бассейн замерзнет. Обойдемся сегодня без жемчуга. Кстати, откуда на Барсуме берется жемчуг? Морское дно там безжизненное, устриц нет.

— Он доставляется из Коруса, Затерянного Моря Дора, — сообщила Дити.

— Их не переспоришь, сын. Но я либо сейчас пойду купаться, либо еще выпью… а потом еще. Потом опять еще. Я устал. Я трудился. Не покл^щя рук.

— Хорошо, папочка, пошли купаться. Тетя Хи… тетя Тувия, ты как?

— Иду, иду, Дея Торис. Иду, чтобы спасти Морса Джейкоба от него самого. Но земных одежд не надену. Можешь взять мою норку: вдруг на обратном пути будет холодно.

Джейк обмотал саронг вокруг бедер на манер марсианской повязки, опоясав его портупеей. Я снял запачканные шорты и надел плавки, которые Дити снисходительно признала «почти барсумианскими». Я уже мог обойтись без одежды, позаимствованной у Джейка, так как добрался до своей походной сумки, постоянно хранившейся в машине, — в ней имелось все: от паспорта до пончо. Шельма надела жемчуга и кольца, в которых она была у себя на вечеринке, а талию обхватила шарфиком, прицепив к нему всю бижутерию, какую только удалось обнаружить в доме. Дити взяла с собой Хильдину норковую накидку и вскоре набросила ее на плечи.

— Мой капитан, подари мне когда-нибудь такую же.

— Я лично буду свежевать норок, — пообещал я ей.

— Ой, что ты! По-моему, это синтетика.

— По-моему, нет. Спроси у Хильды.

— Лучше не буду. Но я согласна на синтетическую.

— Моя возлюбленная принцесса, — сказал я, — ты ешь мясо. Норки — злобные хищники, а тех, что идут на мех, специально для этого разводят — не капканами отлавливают. С ними хорошо обращаются, и убивают их гуманно. Если бы твои предки не убивали животных на мясо и мех со времен последнего оледенения, то тебя бы не было на свете. Чувства, не подкрепленные логикой, приводят к трагедиям вроде тех, что происходят в Индии и Бангладеш.

Некоторое время Дити молчала. Мы шагали к бассейну вслед за Хильдой и Джейком. Потом она сказала:

— Мой капитан…

— Да, принцесса?

— Ты прав. Но твой ум так похож на компьютер, что я порой пугаюсь.

— Я вовсе не хочу тебя пугать. Я не жажду крови — ни норок, ни коров, ничьей. Но я буду убивать без колебаний — ради тебя.

— Зебадия…

— Да, Дити?

— Я горжусь тем, что ты выбрал меня в жены. Я постараюсь быть хорошей женой… и твоей принцессой.

— Ты уже моя принцесса. Ты всегда ею была и будешь. Дея Торис, моя единственная любовь, до того как я тебя встретил, я был мальчишкой, играющим в игрушки для переростков. Теперь я мужчина. У меня есть жена, которую надо беречь и радовать… ребенок, о котором надо заботиться. Я наконец-то живу по-настоящему! Эй! Что ты носом шмыгаешь? Нечего, нечего!

— Я сейчас разревусь.

— Ну-ну… Не намочи Хильдину шкурку.

— Дай платок.

— У меня нет. — Я вытер ей слезы рукой. — Выплачешься на меня в койке.

— Давай ляжем пораньше.

— Сразу после обеда. Ну что? Уже не шмыгается?

— Кажется, нет. Интересно, беременные всегда плачут?

— Говорят, да.

— Ладно, я больше не буду. Мне не полагается. Я ужасно счастливая.

— У полинезийцев есть такое выражение: «Рыдать от счастья». Вот, наверно, ты этим и занимаешься.

— Должно быть. Но лучше я не буду на виду у всех, — Дити приспустила с плеч накидку. — В ней очень приятно, но жарко. — Вдруг она насторожилась и снова закуталась в накидку. — Кто это сюда идет?

Я поднял взгляд и увидел, что Джейк и Хильда уже у самого бассейна, а снизу, из-за гигантского валуна, в нашу сторону направляется какой-то человек.

— Не знаю. Стой здесь.

Я поспешил к бассейну. Незнакомец был в форме федерального рейнджера. Подходя, я услышал, как он спрашивает Джейка:

— Вы Джейкоб Берроуз?

— А что?

— Отвечайте па вопрос. Если вы Берроуз, то у меня к вам дело. Если нет, то вы находитесь на территории не принадлежащего вам землевладения. Это федеральная земля, доступ сюда ограничен.

— Джейк! — крикнул я. — Кто это такой?

Вновь пришедший повернулся в мою сторону:

— А вы кто такой?