Сжигая за собой мосты - Страница 9

За окном серело, дождавшись девяти утра, я позвонила Дмитрию Сергеевичу, он обещал приехать через час. Я отправилась завтракать. Само собой, теперь меня очень интересовали постояльцы гостиницы, оттого я была разочарована, обнаружив в ресторане только пожилую японскую чету. Я устроилась лицом к открытой двери в ресторан. С моего места хорошо был виден холл, вскоре там появились три женщины-француженки. Пожилой итальянец, сидя за стойкой, просматривал журнал. В ресторан вошли парень и девушка. Поначалу я насторожилась, но тут же разочарованно вздохнула: парень был чуть выше меня, а ночной гость отличался довольно высоким ростом. Минут через десять появилась еще одна пара, но мужчина был невысок и упитан, то есть на роль гостя также не годился.

Мое сидение в ресторане становилось неприличным; допив кофе, я решительно направилась к стойке. Завидев меня, мужчина убрал журнал и дружески мне улыбнулся. Накануне мы с ним немного поболтали, он, кстати, был хозяином гостиницы, где работала вся его семья, хвалил мой итальянский, расспрашивал о жизни в Болонье, учебе, – в общем, можно считать, что мы подружились. Оттого я была уверена: он не откажет мне в услуге.

– Доброе утро, – сказала я, он охотно ответил. Поболтав о погоде и о своих планах на день (разумеется, они касались экскурсий), я спросила: – В гостинице живут еще русские?

– Да, – кивнул хозяин. – Пятеро. Три женщины и двое мужчин. Очень приятные люди, – счел своим долгом добавить он и улыбнулся.

– Мужчины приехали вместе? – продолжила я допрос, надеясь, что мои вопросы покажутся ему праздным любопытством.

– Да, – кивнул он. – Они здесь со своими женами, и еще одна дама, которая занимает одноместный номер. Кажется, они друзья или родственники.

Я мысленно вздохнула, конечно, мой ночной гость мог появиться здесь в компании, но почему-то в это не очень верилось.

– Простите мою назойливость, – изобразив смущение, сказала я. – Других русских в гостинице нет? – Хозяин смотрел на меня с недоумением, а я объяснила: – Вчера я встретила мужчину в коридоре, русского…

– А-а… это, наверное, тот, что уехал сегодня утром, часов в восемь.

– Как он выглядел? – не отставала я.

– Симпатичный, – улыбнулся хозяин. – Высокий, светлые волосы.

– Вы не могли бы назвать мне его имя?

– Конечно. – Он заглянул в журнал и, коверкая имя, произнес: – Владимир Шульгин. Но он уехал. У него самолет утром.

– Спасибо, – вздохнула я.

Шульгин мог быть тем, кого я ищу, а мог быть совершенно другим человеком. Но тот, кто был у меня ночью, вне всякого сомнения, останавливался в этой гостинице. Как иначе он оказался в моей комнате, не сквозь стены же прошел. А с чего, собственно, я взяла, что он из России? По-русски он говорил без акцента, но ведь это ничего не значит…

Взглянув на часы, я поднялась в номер. Не успела закрыть дверь, как зазвонил телефон. Я сняла трубку, решив, что это Дмитрий Сергеевич, и услышала незнакомый голос.

– У тебя что, проблем мало? – со вздохом спросил мужчина.

– Что? – растерялась я.

– Не вздумай меня искать, – велел он. – И вообще, лучше обо мне помалкивай.

– Вы что, следите за мной?

– Приглядываю. Между прочим, для твоей же пользы.

– Послушайте…

– Нет, это ты послушай, – перебил он. – Забудь о нашей встрече и вообще поменьше болтай. Кстати, я тебе не враг.

– Серьезно? – разозлилась я и в припадке храбрости спросила: – Кто же вы тогда?

– Ангел-хранитель, – засмеялся он и повесил трубку.

– Что же это такое? – растерялась я, но предаваться размышлениям времени не оказалось: телефон опять зазвонил. Я схватила трубку, очень надеясь, что это мой ночной гость: вдруг он решил растолковать мне, что происходит. На этот раз звонил Дмитрий Сергеевич, сообщил, что ждет меня в баре.

Я спустилась вниз и застала его с чашкой кофе и с озабоченной физиономией.

– Что опять случилось? – спросил он, поднимаясь мне навстречу, сделав акцент на слове «опять».

Я торопливо начала рассказывать о ночных событиях. Слушая меня, он мрачнел на глазах. Я-то думала, он переживает за меня, но оказалось, я была далека от истины, о чем и узнала, лишь только закрыла рот.

– Жанна Александровна, – сказал он с печалью, – а вы все это не выдумали?

Челюсть у меня отвисла, я уставилась на него в недоумении, он вздохнул и покачал головой.

– Вы считаете меня сумасшедшей? – я обрела дар речи, не зная, что и думать о его поведении.

– Я считаю, что вы… вы нервничаете. Это, в общем, понятно, имея в виду то, что произошло с вашим отцом. И теперь многое вам кажется подозрительным.

– Вот как, – кивнула я. – По-вашему, тип, который влез в окно моего номера, подозрительным не выглядит?

– А вы уверены, что все было именно так? Вы видели этого человека в вашем номере?

– Нет, я увидела его руку и… я же вам рассказывала…

– Вот-вот. Вы увидели, или вам показалось, что кто-то открывает окно в вашем номере. Что произошло после этого? Вы выбрались через окно ванной… кстати, как вам это удалось?

– Там рядом решетка, подпорка для вьющихся растений, и выступы на стене.

– Н-да… Знаете, ваш рассказ здорово напоминает американский триллер. Впрочем, российский тоже. Должен заметить, ваше поведение выглядит очень странно. Женщина в подобной ситуации бросилась бы в коридор, стала звать на помощь, а вы…

– Я не помнила, где лежит ключ от входной двери. К тому же на размышления у меня не было времени. Вот я и полезла в окно.

– А если бы решетки не оказалось?

Я вздохнула.

– Хороший вопрос. Пришлось бы прыгать со второго этажа или голосить «на помощь».

Следует признать, ночью я действительно вела себя очень странно, то есть я-то всему этому находила объяснение, но моему слушателю оно не казалось серьезным.

– Вы благополучно спустились на землю, – продолжал он, – но не вернулись в гостиницу, что было бы логично. Вызови вы полицию вовремя, и этого человека схватили бы на месте преступления. Кстати, почему вы так уверены, что это, к примеру, не обычный воришка?

– Вы что, издеваетесь?

– Нет, не издеваюсь, – серьезно ответил он. – Пытаюсь понять, что происходит. Простите, Жанна Александровна, но вы либо все это выдумали, либо…

– Либо что? – хмуро поинтересовалась я, сообразив, что продолжать он не намерен.

– Либо о делах вашего отца знаете гораздо больше, чем сочли нужным рассказать.

– Ничего я не знаю…

– Хорошо, – устало кивнул он. – Допустим, вы вообразили себя сыщиком и, вместо того чтобы просить о помощи, отправились выслеживать этого типа. С чего вы взяли, что люди в лодке, точнее, один из них, тот самый, что залез к вам в окно?

– Я же слышала их разговор, – напомнила я.

– Вы свободно владеете немецким?

– Да.

– И все же… вы ведь могли…

– Такое впечатление, что вы всячески стараетесь внушить мне мысль…

– О том, что итальянской полиции ваш рассказ покажется весьма подозрительным, – перебил он меня и многозначительно сказал: – Они и так считают вашего отца чуть ли не мафиози.

– Вы тоже так считаете? – возмутилась я.

– Поверьте, я только хочу помочь соотечественнице, оказавшейся в трудной ситуации. В этом, кстати, заключается моя работа, и я пытаюсь ее выполнить.

– А я вам мешаю?

– Себе, – поправил он. – В ваших рассказах очень много нереального, фантастического. Прошу вас серьезно отнестись к моей просьбе, взвешивайте свои слова.

Я сердито посмотрела на него, меня, разумеется, переполняло негодование.

– Вы мне предлагаете ничего не рассказывать полицейским?

– Боже избави. Если вы считаете, что рассказать необходимо…

– А вы так не считаете?

– Свою точку зрения я уже высказал: если вы все это не придумали, значит, вам известно гораздо больше. Гораздо. Вам следует быть до конца откровенной, в противном случае вы только запутаете следствие.

Я продолжала на него таращиться, и вдруг совершенно идиотская мысль пришла мне в голову: что, если мой отец разведчик, то есть работал на российскую разведку, и теперь этот тип просто пытается запудрить мне мозги? Целую минуту эта мысль казалась мне вполне вероятной, потом я выругалась про себя, нецензурно, разумеется. Смех, да и только, что он мог тут разведывать? Мой отец иногда представлялся мне большим ребенком, каковым, в сущности, и был. Бабка любила приговаривать: «дитя великовозрастное» и качала головой; подозреваю, она не видела повода гордиться сыном. Нет, конечно, она его очень любила, но, скорее всего, он не оправдал ее надежд, хотя о ее надеждах мне ничего не известно. «Я действительно увлекаюсь фантазиями», – подумала я с печалью, но отступать без боя не хотелось, и я задала еще вопрос: